Волга размывает память и совесть

В1786 году на довольно пологом волжском берегу, метрах в 150 от реки, был выстроен красивейший храм соборного типа – церковь Рождества Пресвятой Богородицы с отдельно стоящей колокольней. А рядом, чуть в глубине, ещё одна, «ростом» пониже, церковь трёх святых – Константина, Давида и Фёдора. Историки удивляются – в одном селе было сразу два храма, а рядом, за ручьём, в соседнем селе Ивановском действовала третья – церковь Казанской Божией Матери.

Как вспоминают глебов­ские старожилы – учителя Галина Васильевна и Александр Александрович Бархановы, Волга здесь была шириной метров пятьдесят, от Глебова до Сменцева ходил паром, на станцию Волга ездили на почту да на гулянья.

Здесь, на берегу, стояли здания школы, построенной в 1871 году на средства купца Воденикова, а также дом настоятеля храма, учительский дом – на том месте, где сейчас находится сельская амбулатория. А рядом – на краю села – «холодная», или сельский вытрезвитель – нетопленная изба, куда запирал местных пьяниц «нехристь староста татарин» из рода Атауловых. Именно о нём, уверен Адольф Павлов, рассказывал в песне барину ямщик, уныло напевая… Адольф Константинович отыскал в Интернете фотографии Глебова, сделанные, видимо, с парохода известным фотографом Прокудиным-Горским, который ещё до революции освоил цветную фотопечать. На снимках – обширные «капустники» на заливных лугах и рядком сельские бани.

Адольф Константинович развернул чуть пожелтевший бумажный свиток – вот оно, Глебово, вид с Волги, 1911 год. Этот рисунок на куске ватмана – реконструкция другой старинной фотографии, выполненная по просьбе Павлова его другом архитектором Германом Грызловым. Живописную панораму двух сёл – Глебова и Ивановского с их храмами и старинными зданиями на берегу воссоздал в своих работах современный глебовский художник Сергей Стукалин, используя акварель Бориса Масленникова, сына директора дореволюционной глебовской школы.

В 1936 году, когда планировали затопление территории будущего водохранилища, Рождественский храм закрыли. В 1941 – 1942 годах, когда рукотворное море подступило к подножию храма, его разрушили. Фундамент с неразобранной кирпичной кладкой обвалился вниз. Деревянные здания школы раскатали на брёвна и увезли. Фёдоров­скую церковь ломать не стали, в ней устроили пекарню. Казанскую в селе Ивановском прихожане чудом отстояли, не дали закрыть. Четыре месяца подряд ивановцы переносили здешний погост на территорию нового кладбища, спасая могилы предков от разрушения. А глебовское с каждым годом метр за метром уходило в небытие.

С какой болью писал об этом Адольф Константинович в своих глебовских очерках ещё двадцать с лишним лет назад: «…Ушло из нашего сознания чувство гордости за то место, где мы живём. Чувство личной ответственности за всё то, что происходит в нашем доме. И только она, матушка Волга, затопив окрестные луга и деревни, раскинулась до горизонта и равнодушно несёт воды свои мимо бывшего царского села и вечной красой своей манит к себе, как встарь, и малого, и старого. После того как в Глебове была разрушена церковь, оно потеряло право наименоваться селом и стало просто деревней. Пусть самой большой от Мышкина до Рыбинска, но деревней. Вины в том глебовцев вроде бы и нет, церковь разрушили не в пылу борьбы с религией.

Оцеркви напоминают два сохранившихся подсобных здания да глыбы обрушившегося фундамента на берегу под обрывом. А ещё россыпи человеческих костей на откосе, где любят купаться местные пацаны. Кости эти – остатки дедов и прадедов, вымываемые каждую весну из существовавшего некогда при храме кладбища. Зашёл как-то в сельсовет – дело ли, говорю, что ребятишки костями предков своих развлекаются, черепами в футбол играют? Не по-человечески это, не по-христиански. Давайте сообща соберём останки и устроим их захоронение. Всего-то и нужно – несколько досок для ящика да место на кладбище. Со священником разговаривал, он обещал молебен отслужить. Дело-то святое. И для молодёжи хороший урок. А кто, спрашивают меня, деньги за ящик заплатит? У сельсовета денег на это нет. Тем и закончился наш разговор. А берег и по-прежнему усыпан костями тех, кто строил, обустраивал село да трудом рук своих кормил и себя, и Россию.

А могло такое произойти в том же Глебове лет сто назад? Конечно же, нет. Ибо существовал в те далёкие годы в селе порядок, опирающийся на непререкаемую власть сельского старосты и авторитет приход­ского священника. 70 лет нас уверяли, что жил российский крестьянин в нищете да безграмотности. Так ли это? В сравнении с тем, дореволюционным, Глебово выросло чуть ли не втрое. Но сегодняшние школьники учатся в развалившейся школе, построенной в прошлом веке, сельский Дом культуры размещается в бывшем постоялом дворе с трактиром. Детский сад занял дом бывшего сельского старосты, в старом крестьянском доме – почта. Закрывается, если не закрылась, старая сельская больница постройки начала века. Так что же оставит после себя просвещённый, с обязательным средним образованием век?..».

Сегодня эти слова более чем актуальны. Об этом напоминают соседи – хранители глебовской истории Павловы и Бархановы. Восстанавливаем уцелевшие храмы и равнодушно наблюдаем за тем, как рядом разрушается старое кладбище. Нужно срочно браться за решение проблемы.

Глебовцы побывали у главы поселения Василия Дьякова. Согласен, говорит глава, заявка на берегоукрепление в Глебове с прошлого года лежит в области. Деньги потребуются огромные. Но и медлить нельзя – обрыв подбирается к зданиям сельского клуба, амбулатории, жилым домам, Фёдоровской церкви… Добавим, что и геологический памятник федерального значения, известный далеко за пределами России, – юрские и меловые обнажения – обречён на уничтожение.

Что можно сделать сейчас? Дьяков намерен советоваться с жителями села. Безусловно, собирать останки и захоранивать на Ивановском кладбище. Наверное, стоит отгородить участок берега и обрыва. Где в Глебове проходит граница кладбища, точно уже никто не знает. Но известно, что немалая часть его территории рядом с церковью двадцать лет назад оформлена в частную собственность, здесь много лет копают грядки, а нынешний московский владелец уже поставил капитальный забор и намерен строить дом...

«Я должен разыскать в архивах церковные книги, среди которых и те, что датированы 1804 годом. Нужно установить имена тех, кто был похоронен у Рождественского храма. Чтобы знали потомки. Чтобы не были равнодушными к костям на обрыве...» – сказал мне Адольф Константинович, когда я уезжала из Глебова.