Путешествие на самый северный край земли

(Окончание. Начало в номерах от 21 и 22 июня)

Местные древности

Русские появились на Ямале в XVI веке. Это были казаки, впоследствии основавшие русский город Мангазея, просуществовавший всего 75 лет. Русские принесли с собой христианство, которое усиленно проповедовали миссионеры, самым известным из которых был священник Иван Семёнович Шемановский (в монашестве игумен Иринарх). Сейчас его именем назван крупнейший в Салехарде исторический музей.

Шемановский пользовался большим авторитетом у местных племён. Он создал библиотеку и школу для «инородцев», как называют здесь коренные народности, собирал большую этнографическую коллекцию, которая легла в основу музейной экспозиции. Проповедь христианства всё-таки была воспринята «инородцами». Многие крестились, получив русские имена в крещении, во многих чумах даже и в наше время можно увидеть иконы.

Но и приняв христианство, кочевники не смогли полностью отказаться от обычаев предков. Почитая православные храмы как святое место, они не считали зазорным принести рядом с храмом жертву и своим богам, а святителя Николая даже приняли в пантеон своих языческих богов, дав ему имя Никола Мутранта («мудрый»). Сейчас, по словам нашего экскурсовода Ирины, религия кочевых племён осталась лишь в народных традициях и праздниках. Последних шаманов уничтожила советская власть, расправлявшаяся с любыми проявлениями религиозности. Их так же, как и православных священников, отправляли в ссылки, сажали в тюрьмы, расстреливали.

Переплетение языческих и христианских традиций находит отражение и в творчестве местных художников. Выставку одного из них – Михаила Канева – мы посетили в музее «Обдорский острог», который был открыт 5 лет назад и имитирует казачий городок, построенный на берегу Оби в XVI веке. Михаил Анатольевич работает методистом в этом же музее, по национальности он зырянин. В его работах древние легенды предков обретают новую окраску.

Национальные промыслы

Но если с вероисповеданием у местных народностей сейчас проблем нет (никто не воспрещает исповедовать любую религию), то над национальным промыслом коренных жителей – оленеводством – возникла реальная угроза. С одной стороны, как рассказала нам Ирина, в Ямало-Ненецком округе существует множество программ по поддержке жителей, ведущих традиционный образ жизни. Это дотации для оленеводов, обустройство «факторий», куда завозятся продукты и медикаменты. Правда, дотации даются при условии, что мясо оленей и добытую рыбу они сдают в государственные предприятия. Поэтому оленеводческие общины имеют статус юридического лица и зарегистрированы как предприятия. Управляет общиной совет старейшин, а рядовые члены обязаны подчиняться его решениям. В принципе такой расклад удобен и самим оленеводам, которым не нужно искать рынки сбыта для своей продукции: всё сдаётся в общину.

Но одновременно на оленеводческие общины идёт наступление со стороны нефте- и газодобывающих компаний, которым нужны земли для освоения месторождений. И если в первые годы газовики и неф­тяники довольно мирно сосущест­вовали с оленеводческими общинами, то сейчас полным ходом идёт процесс выселения оленеводов с их традиционных территорий. Для заключения договоров с общинами, согласно которым они должны оставить традиционный промысел и переселиться в любой город по выбору, привлекается общественная организация «Ямал – потомкам», члены которой ездят по стойбищам и уговаривают оленеводов подписать такие соглашения.

В последнее время такие договоры проводятся через администрации поселений, которые ставят кочевников перед фактом, что они больше не могут пасти свои стада на прежних территориях. Ведь земля на Ямале в собственности государства, а общинам лишь разрешают пасти на ней свои стада, а потому от их решения мало что зависит.

Помимо предоставления жилплощади и выдачи «подъёмных», выселенных оленеводов сразу же кодируют от алкоголизма, потому как, оставшись без своего исконного промысла, они, как правило, очень быстро спиваются.

Страдают не только люди, но и природа тундры. Ведь для возобновления исковерканного и повреждённого большегрузной техникой растительного покрова требуются столетия.

Наиболее предприимчивые из оставшихся не у дел оленеводов пытаются найти спасение в туристическом бизнесе. Семьи образуют своеобразные зоны экологического туризма, предоставляя туристам возможность пожить в чуме, отведать национальных блюд, покататься на оленьей упряжке и так далее. Один из таких «туристических чумов» мы встретили по дороге в Салехард. Правда, в отличие от настоящего чума, который в летнем варианте изготавливается из сшитых оленьими жилами кусков бересты (зимой чум делается из оленьих шкур), этот чум был сделан из брезента и напоминал обычный шатёр.

Процветает и рыболовный туризм, но пока туристов приезжает не так много, чтобы дать работу всем оставшимся не у дел оленеводам.

Поступь цивилизации

Что касается железной дороги, которую собираются строить на Ямале в рамках проекта «Урал Промышленный. Урал Полярный», планируется расширение и полная автоматизация участка дороги Чум – Лабытнанги, а также строительство новых железнодорожных веток на Ямале – до станции Надым и Полуночная.

Идея строительства железной дороги на Ямале не нова. В конце сороковых – начале пятидесятых годов здесь была проложена линия, отдельные участки которой функционировали вплоть до конца восьмидесятых. После развала СССР дорога однако захирела. Сейчас на Ямале во многих местах можно увидеть целые участки полусгнивших шпал и рельсов, а кое-где, как памятник «мёртвой дороге», стоят проржавевшие вагоны и тепловозы.

Местные жители относятся к грандиозному проекту «Урал Промышленный. Урал Полярный» по-разному. Те, что живут в городах, возлагают на него большие надежды, а вот коренные народы беспокоятся о будущем своего национального промысла. С представителями ненецкой рыболовецкой общины мне удалось пообщаться, пока наша группа обозревала этнографический музей в посёлке Горнокнязевске. Это бывшая вотчина ненецкого князя Ивана Тайшина, получившего титул от царя Ивана Грозного, пытавшегося через удельных князей из среды нен­цев подчинить себе северные народы.

Члены рыболовецкой общины Владимир и Игорь смолили новую лодку. Они ответили, что озабочены будущим Ямала, рассказали, что нефтяные вышки ставят уже в Обской губе, где традиционные места нерестилища муксуна – самой популярной местной породы рыб. И, конечно, вмешательство в природу приведёт к необратимым последствиям.

Впрочем, вряд ли возможно повернуть историю вспять. Цивилизация неизбежно придёт и сюда, на самый край земли. Город Салехард уже преобразился и резко отличается от таёжных городков и посёлков. Девятиэтажные дома, выстроенные по новым технологиям, развлекательные центры с прозрачными стенами, воспарившие над городом, как самолёты, стелы и памятники на туристических маршрутах, которые в последние годы развиваются всё больше.

В Лабытнанги мы вернулись на пароме уже ближе к полуночи. На улице было светло, как днём, стояла белая ночь. Мы решили, что будет обидно бездарно проспать эту ночь в вагоне, ведь завтра мы отправляемся в обратную дорогу, и пошли гулять по ночному городу.

Впрочем, ночным его можно назвать условно. Свет был абсолютно белым, кругом ездили машины, нам навстречу попадались немногочисленные прохожие, рядом вовсю шло строительство какого-то здания. И лишь белая луна в небе указывала правильное время суток.

Лабытнанги выглядел гораздо беднее Салехарда. Поразило обилие полуразрушенных зданий. Но вспомнили слова экскурсовода о том, что квартиры здесь в последнее время поднимаются в цене – средняя «двушка» стоит около трёх миллионов. Да и те активно скупаются денежными магнатами – ожидается, что в процессе освоения месторождений здесь пойдёт бурное развитие и жильё подскочит в цене...

Я покидала Север со смешанным чувством: с одной стороны, это было восхищение мощью и красотой северной природы, героизмом людей, живущих в этих суровых местах, с другой – грусть о том, что цивилизация, шагающая по Ямалу семимильными шагами, обречена уничтожить всё его своеобразие и национальный быт коренных народов.