Живую память не заменит ничто

Парад на Советской площади в этом году получился не менее ярким, чем в прошлом, юбилейном. Фронтовики-ярославцы показали, что слова «ветераны всегда в строю» – чистая правда. Колонна участников войны прошла по площади строго по-военному, по-строевому, зрители искренне аплодировали. И впрямь было отчего восхищаться – большинство наших ветеранов перешагнули 80-летний рубеж, а шли почти как гвардия.

Сразу после того, как кадеты в ярких беретах заботливо проводили героев войны на трибуну, настала очередь наследников боевой славы – сегодняшних военных и курсантов. Пограничники, железнодорожники, ракетчики прошли торжественным маршем с песнями под оркестр.

Победителей в той войне приветствовал без преувеличения весь народ. В костюмированном представлении уча­ствовали артисты театров, цирка, танцевальных коллективов, и результат их общих усилий превзошёл самые оптимистичные ожидания.

Суровый военный пафос чуть отступил. Перед главными героями праздника – ветеранами и многочисленными зрителями – развернулась яркая картина счастливой жизни, той самой, за которую воевали. Колонны «физкультурников», наверняка памятные каждому ветерану по временам юности, ретро – «Москвич» с надписью «Киносъёмочная» на боку, старый вальс, автомобиль «Победа», который сейчас увидишь только в музее... Как бы вернулись узнаваемые в тысячах деталей не только грозные военные, но и полные надежд довоенные годы.

Боевые машины, взмывающие в небо голуби и шарики над Советской площадью – всё было красочно, торжественно и интересно, но я постоянно отвлекался от зрелища – всё смотрел на трибуну, где сидели ветераны. Ежеминутно хотелось видеть: как они там? Что им нравится, каким моментам праздника они аплодируют, а какие просто вежливо смотрят-слушают?

Хотелось дождаться, когда отгремят марши духового оркестра, и хоть немного поговорить с кем-то из ветеранов. Ведь то, о чём может рассказать любой из наших фронтовиков, отличается от прочитанного в книгах или увиденного по телевизору, как запах цветов от запаха духов. Живую память не заменит ничто. Вячеслав Михайлович Пашков (на левом снимке) шёл по праздничной площади с весёлым черноглазым внуком Мишей. Ветеран был в обычном штатском костюме, но даже не успев увидеть ордена, нельзя было не догадаться – человек воевал. Стать особенная. Вячеслав Михайлович охотно рассказал о себе. Ему 86 лет, но память крепко хранит события той войны, такое вряд ли можно забыть.

Первый фронт, на котором сражался стрелок противотанкового орудия рядовой Пашков, назывался Закавказским. В 1942 году немцы вошли в Чечню и рвались дальше. Однако наши выстояли – встретили гитлеровцев так, что те отступали до самого Ростова-на-Дону. Но на войне противник может и отступить, а смерть всегда остаётся рядом. Уже

10 ноября 1942 года не так давно призванный солдат получил первую, как он сам шутит, «немецкую награду». Вспоминает, как истратил четыре санитарных пакета, стараясь помочь командиру расчёта, и всё переживал, что не знает, как остановить кровь, когда повреждён язык. Пулемётные пули пробили каску командира, разбили лоб, челюсть. А бинтовавший раненого солдат получил из того же пулемёта рану ноги навылет.

– Молодец у нас был командир. Семнадцать прыжков с парашютом успел сделать, только тогда не до парашютов нам было... – вспоминает ветеран.Вылечившись, солдат закончил танковое училище, эвакуированное в туркменский город Мары из Полтавы, и в 1944-м вернулся в строй, командовал танковым взводом в 119-м отдельном Ельнинском Краснознамённом полку. Брали Полоцк, через Прибалтику шли к Мемелю... Позже, вернувшись после парада домой, я решил уточнить: что это за неизвестный мне Мемель, который так запомнился русскому танкисту Пашкову? Вот прямая, не отредактированная цитата из военно-исторического документального труда П. Кириченко «Первым всегда трудно» о Мемельской операции, о том, как дрались наши танкисты: «...Он вёл огонь из подбитого танка с повреждённым прицелом и заклиненной башней. Наведение пушки на цель он осуществлял, визируя через канал ствола и подавая команды поворота механику-водителю сержанту Лысенко, ослеплённому в ходе боя. Несмотря на ранение в живот, офицер до конца боя оставался в строю».

А вот ещё одна цитата: «Танк лейтенанта Марчука, оборонявший южную сторону моста, был сожжён прямым попаданием снаряда в корму. Но экипаж, сняв танковый пулемёт, выскочил из танка, залёг и продолжал оборонять мост, не подпуская к нему врага. Неравный бой не прекращался более десяти часов, но врагу так и не удалось сломить сопротивление наших отважных танкистов».

Вот как выглядели фронтовые будни под Мемелем, где воевал ярославец Пашков. Честно признаться, мурашки побежали по спине. Если такое творилось в предпобедных боях, когда немцы отступали на Запад, что же пришлось пережить тем, кто был призван в 1941-м? Много. Так много, что нам трудно и представить.

– Когда я узнал про экипаж бомбардировщика «Юнкерс», который уничтожил 516... Представьте! 516 наших танков, я был не очень удивлён этой страшной цифрой, – говорит фронтовик Пашков. – Вполне могло такое быть, сам видел – немцы крепко воевали, нам очень круто приходилось. Да и голодновато, недоедали порой. Но главное, так хочется, чтобы о другом помнили, не о ранениях, не о боях, даже не победах. У нас был командир танка Касьян Лукич Касьянов, по национальности коми. 22 июля 1941 года ранен он был. Потом 22 июля 42-го – ещё раз. 22 июля 43-го – снова. 18 июля 1944 года он говорил мне: «Не по себе мне что-то, скоро «несчастливый» день». И не дожил, погиб 19-го. Напишите об этом.

Вот – пишу. И вдруг, может быть и некстати, вспомнилось, что войну Вячеслав Пашков начинал в Чечне. И услышанный обрывок негромкого разговора двух ветеранов во время церемонии возложения цветов на воинском мемориальном кладбище:

– Война-то всё ещё идёт... – вполголоса говорил седой орденоносец товарищу с букетом алых гвоздик в руке. – Мы-то думали – всё, теперь уж точно последняя, а она всё ещё идёт.

Как должна быть устроена наша память, чтобы правильно понять всё это? Может быть, удастся понять к следующей годовщине Победы? Нет, не так. Великой Победы.