Добрынин на работе и дома

Мощный рывок в развитии предприятия. Новые двигатели. Современная исследовательская база, позволявшая заводу работать на опережение и во многом задавать тон в развитии отрасли. Мудрая кадровая политика, благодаря которой здесь были собраны самые светлые головы и лучшие в городе «золотые руки». Огромный комплекс социальных учреждений, на что не принято было жалеть денег: дет-ские сады, медсанчасть, Дворец культуры, бассейн, корт, база отдыха. Наконец, собственное строительное подразделение, силами которого возводилось жильё для своих работников. Всё это было при нём, и обо всём этом в городе помнят: есть улица Добрынина, Добрынинский мост, ДК имени Добрынина.

За минувшее время о нём написано и сказано много, но как о директоре. А каким был Анатолий Михайлович в своей частной жизни, что об этом известно? Почти ничего. Сегодня мы решили хотя бы отчасти восполнить этот пробел, встретились с его родными и близкими, теми, кто входил в круг его общения – в результате получилось ещё одно, как бы второе знакомство.

Родом Анатолий Михайлович тверской, из-под Бежецка, есть там такая деревня Кобылино. В семье четыре брата, три сестры, родители и бабушка. Хозяйство зажиточное, в двадцатые годы семью раскулачили и выслали на Урал. Отец его там тяжело работал, толкал уголь в вагонетках и в результате серьёзно заболел. Отцу разрешили вернуться. По дороге он умер, его сняли с поезда в Ярославле и здесь же где-то похоронили. Так в истории Добрыниных впервые появился Ярославль.

Братьям удалось возвратиться в родные места раньше, после они обосновались в Рыбинске, туда же, продав дом в деревне, приехала и мать.

Жили все в частном доме. Анатолий учился в Рыбинске в ФЗУ, потом пришёл учеником на авиационный завод, окончил техникум, институт и дорос там до заместителя директора.

В 1961 году Анатолий Михайлович получил назначение на Ярославский моторный завод. Год жил один в гостинице «Ярославль» на площади Волкова. Когда получил квартиру, перевёз жену и детей.

Собственная семья Анатолия Михайловича образовалась ещё в Рыбинске. Его избранница окончила десять классов, по тем временам много, могла бы учиться дальше. Но с тех пор, как они поженились, Тамара Леонидовна всю жизнь посвятила мужу.

– Мама была уникальным человеком, – вспоминает их дочь Марина. – Всё держалось на ней. У нас никогда не было домработницы, она всё делала сама. Добрейшая, домашняя, душевная, очень скромная, она жила только семьёй, вкусно готовила, пекла. Папа ведь мог прийти с работы и в полночь, и за полночь. Или звонит днём: «Я еду». Он на пороге, а у неё уже всё на столе. Десять-пятнадцать минут на то, чтобы пообедать и снова на работу.

Анатолий Михайлович глубоко уважал и ценил жену. Раз в год они обязательно ехали в санаторий вдвоём. Это единственный «шик», который он себе позволял.

У них росли двое детей – дочь и сын. Самое раннее воспоминание Марины Анатольевны:

– Мне было тогда года три. Помню большую компанию, пары три-четыре, мы все идём куда-то, и папа с нами. Позже, как я сейчас понимаю, ему стало не до нас. Он даже на хоккей уезжал не из дома, а с завода. Но удивительное дело, рука его всегда оставалась «на пульсе». Если дома возникало что-то, что требовало его вмешательства, он тут же включался, никогда не устранялся.

При всей своей огромной занятости Анатолий Михайлович всегда был на редкость компанейским человеком. Стоило сесть в поезд, как он тут же становился центром дорожной компании. Однажды его случайным попутчиком оказался Папанин. Знакомство получило продолжение, позже он встречался с прославленным полярником не раз и с большим удовольствием.

Недавно сын Анатолия Михайловича, Вячеслав, вспомнил про папин баян. Когда Анатолия Михайловича не стало, его подарили детям племянника из Рыбинска. При жизни Добрынина баян стоял у него около кровати. Не проходило ни одного семейного праздника без того, чтобы Анатолий Михайлович не растянул меха.

Очень любил петь. Чаще всего романс «Я встретил вас», а ещё «Когда весна придёт не знаю...» и про заводскую проходную, «что в люди вывела меня». Песни были его «пунктиком». Когда во Дворце моторостроителей выступали артисты, не пропускал случая пообщаться в неформальной обстановке с теми, кто пришёлся особенно по душе: со Шмыгой, Пьехой, Магомаевым.

К сожалению, музыкальные наклонности Анатолия Михайловича не продолжились ни у детей, ни у внуков, хотя кто-то из них оканчивал музыкальную школу, но, как говорится, не привилось. Он не настаивал. А вот выбором профессии для своих детей озаботился всерьёз.

– Он никаких профессий кроме как инженер даже не представлял, – смеётся Марина. – Куда поступать, дома даже не обсуждалось, всё было заведомо ясно.

И Марина, и Вячеслав окончили ярославский «политех». Вячеслав Анатольевич связал свою жизнь с моторным, прошёл на нём путь от рядового технолога до начальника цеха.

– Анатолий Михайлович был строгим отцом?

– Громкогласным. Мог наорать, если что не так. Но быстро остывал и тут же улыбался, шутил. Домашняя обстановка действовала на него умиротворяюще, он просто не мог здесь долго сердиться, дома он оттаивал.

И на заводе мог накричать, но только на своих прямых подчинённых, на рабочих – никогда. Чуть ли не всех мастеров огромного предприятия знал по имени-отчеству. Ту же иерархию соблюдал дома. Был подчёркнуто внимателен к дворнику бабе Лизе, не забывал при встрече поинтересоваться её здоровьем и житейскими делами.

Что касается житейских забот собственной семьи, то, казалось бы, такой человек, как он, должен держаться от них в отдалении. А он как ни странно, их не чурался. Сам покупал себе одежду. Когда требовались серьёзные покупки жене и детям, ехали в Москву все вместе. Привозил из Москвы продукты. Прилавки ярославских магазинов представляли тогда печальное зрелище. На заводе его же трудами был создан комбинат общественного питания – стоило, наверное, сказать одно слово, и ему доставляли бы на дом всё, что угодно.

– Но он не считал возможным просить.

Добрынин с трудом укладывается в современные представления о руководителе такого ранга. Дача? Пять соток вместе со щитовым домиком. Он бывал там не часто: ему казалось на даче тесно. Ему требовался простор. В редкий свободный день предпочитал заводскую базу отдыха «Лесное». Раза три в год выбирался на охоту. У моторного было своё охотхозяйство в Пошехонском районе на берегу Рыбинского водохранилища. Давным-давно Анатолий Михайлович завёл ружьё, домашние не раз наблюдали, как он его чистит. Привозил ли что-нибудь с охоты? Вроде бы уток. Наверное. Больше запомнилась присказка: «Не дорога добыча, дорог выстрел».

– С кем-то дружил, кроме товарищей по работе?

– Была такая рыбинская компания – друзья его молодости. Они так и держались много лет вместе, он с ними никогда не терял связи. И ещё с Соколовым Львом Геннадьевичем, директором завода топливной аппаратуры, они дружили семьями.

Имелась ли в семье машина? Конечно, всегда. Сменяли друг друга «Москвич-401», «Победа», «Волга». Добрынин водил автомобиль с удовольствием, но с годами времени для этого оставалось всё меньше. За ним был закреплён служебный автомобиль с водителем. Иногда он просил водителя пересесть и сам садился за руль.

– Любил машину?

– Она ему нравилась, – уточняет Вячеслав Анатольевич. – Отец любил только завод и свою работу.

Анатолий Михайлович никогда не болел. Его донимал лишь радикулит – носил пояс из собачьей шерсти, ездил в «Большие Соли» – когда прихватит, даже в обед. Но темп жизни, который он себе задал, не мог пройти бесследно. Вернётся из Москвы в двенадцать ночи, а в семь уже на работе – и так годами.

В конце концов не выдержало сердце. Оно оказалось полностью изношено. Он умер в 1982 году, не дожив месяц до 66 лет.

В Ярославле живут двое детей, три внучки, три правнука – они будут всегда помнить Анатолия Михайловича. Хочется надеяться, что и Ярославль его не забудет, сколько бы лет не прошло.