Наша Волга: середина XX века

И везде у Волги роится народ, людской поток вьётся по лестницам, что ведут на крутых береговых склонах к пристаням. Особо оживлён старый Семёновский спуск к город­ской переправе, пассажирской и грузовой, движутся в обе стороны люди, вереницы подвод с лошадьми и автотранспорт. Здесь же, на обильно засыпанном подсолнечной шелухой спуске, стоят по обочинам торговцы всякой всячиной, например, теми же семечками, продавцы билетиков «на счастье». Их вытаскивает за небольшую плату морская свинка, живущая в коробке на старой хозяйской шарманке. Покупателями «счастья» часто выступают дети, может те же, что весело катаются зимой с отвесных круч этого же Семёновского спуска. На переправе, кроме медлительных барж, ритмично и деловито хлопочут две старинные «Пчёлки» – паровые пассажирские катера, возившие ярославцев ещё с начала XX века. Они настолько романтичны, привлекают чистотой и яркой медью надраенных судовых механизмов и деталей, что детей приводят, чтобы специально на них покататься. Благо, плата невелика, как, впрочем, и на детской железной дороге, что работает за Волгой на Тверицком берегу как раз напротив Стрелки. Зимой там же, напротив Стрелки, посередине Волги действует прекрасная лыжня в направлении Нижнего острова и Которосли. Летом же Волга у Стрелки притягивает мальчишек, мечтающих её переплыть. Этот популярный у ярославских мальчишек подвиг многие совершают, прыгнув в воду с высокого борта баржи у Стрелки и рассчитав, что их постепенно снесёт течением на противоположные песчаные отмели у Нижнего острова. Другие, я в их числе, переплывают Волгу туда и обратно, например, около Арсенальной башни на спор (но это скорее выражение азарта, а не материального прибытка). Тот же Нижний остров и то же пересечение Волги влекли нас, уже старшеклассников, на лодочные прогулки в компании наших одноклассниц, таких же волжанок. По четыре человека в лодке, не ведая страха посередине Волги, мы наслаждались общением с родной рекой.

Любимой, и тоже азартной, забавой нас, мальчишек-волжан 12 – 14 лет, была «игра с пароходами». Выражалась эта романтическая затея в том, что группа мальчишек (обычно 3 – 4 человека) доплывала до лениво шлёпающего колёсами двухпалубного небольшого парохода старинной постройки (например, один такой назывался «Златовратский») и, подплыв вплотную к идущему кораблю, нацеливалась на кожух рабочего колеса. Цель заплыва – покачаться на волнах от гребного колеса. Для этого нужно было, держась за решётку кожуха, перебраться близко к ритмично работающим лопастям, чтобы, резко оттолкнувшись, кинуться в водный вал, исходящий от лопастей, и... моментально оказаться за кормой парохода, испытав на своём теле и духе всю мощь водного потока. Волжская романтика и не без риска! Но таковы были тогда ярославские мальчишки, увлечённые Волгой. Не случайно кто-то из нас оказался в 1954 – 1956 гг. в кораблестроительном кружке городского Дворца пионеров на Советской улице. Руководил кружком замечательный человек с боевым опытом Великой Отечественной войны и прекрасным знанием морского дела Павел Фёдорович Тараров.

Мастерскую, где мы под руководством П. Ф. Тарарова строили самоходные модели боевых кораблей, прозывали почему-то «кандейка». Размещалась она на первом этаже Ильинско-Тихоновской церкви рядом с Арсенальной башней против места, где в первой половине XIX в. стоял памятник основателю Ярославля князю Ярославу Мудрому. Именно здесь в XI веке стояли первые усадебные постройки, сюда с Волги подплывали корабли князя Ярослава. Наши же корабли-модели эсминцев и крейсеров, снабжённые мотором, проходили ходовые испытания и соревнования на петропавловских прудах за Которослью, а победители, получившие грамоты за 1-е место из рук председателя ДОСААФ капитана первого ранга Е. Зуева-Носова, премировались походом на боевом бронекатере (и даже с двумя орудийными башнями!) до Горьковского водохранилища и обратно. Служба в ВМФ для некоторых из нас была следствием заряда, полученного нами в этом замечательном плавании, где распорядок жизни и вахты соответ­ствовал корабельному уставу. В те годы через срочную службу в ВМФ прошли многие ярославцы-волжане, в том числе отчаянные головы, которые на глазах у изумлённой публики прыгали (и неоднократно!) в воды Которосли с высокой фермы Американского моста, старой достопримечательности нашего города.

Для моего поколения ярославцев-волжан слова Н. А. Некрасова «О Волга, колыбель моя, любил ли кто тебя, как я...» не были только поэтической фразой. Товарищи по «кандейке», по кораблестроительному кружку П. Ф. Тарарова чётко сознавали смысл сосед­ства нашей мастерской и Арсенальной башни, где был мор­ской клуб и стоянка шлюпок. В летнее время работа в мастерской всегда перемежалась с походами по Волге на вёслах и под парусом. Теорию хождения на шлюпке мы знали прекрасно, и в практике недостатка не было. Порой, увлёкшись, мы подходили на шлюпке к берегу для того только, чтобы купить хлеба в ближайшем к набережной магазине и опять немедленно уйти в волжский простор. Мы многому обязаны Волге, многому обязаны шлюпке, здоровой дисциплине шлюпочного похода на вёслах с рулевым старшиной или под парусом со слаженной работой всего экипажа шлюпки, особенно при отработке поворотов или хождении при боковом ветре.

Прогулки по замечательной Волжской набережной (и Которосльной, конечно) традиционны для ярославцев разного возраста и разных поколений. В давние времена XIX и даже XVIII в. причудливо сочетались прогулки по верхней набережной и водные катания публики на лодках по Волге, причём под музыку (для этого была в конце XVIII – начале XIX в. выстроена обращённая к Волге и сохранившаяся доныне музыкальная веранда против Губернаторского дворца). С гуляниями в Полушкиной роще ранее сочетались прогулки и пикники ярославской публики на Верхнем острове. До середины XX века дожили остатки этой волжско-ярославской традиции: тогда существовала ещё особая пароходная переправа на Верхний остров сразу за железнодорожным мостом. Конечно, гуляния эти ограничивались весной, летом и осенью и по субботам-воскресеньям. (Помню выезд нашего класса сш № 33 с учителем истории Ниной Аркадьевной Котяткиной). Возможно, это были остатки старинных традиций этой части ярославского Заволжья: древнего протогорода Михайловского IX – XI вв., Толгского монастыря XIV в. (в старину, например, одной из самых больших ярославских ярмарок была Введенская – зимой, на льду Волги против Толгского монастыря).

То же можно сказать и о переправах. Старинная легенда Дядьковской ярославской слободы настаивает, что главная переправа через Волгу находилась в древности именно против этой слободы. Действительно, есть знаки, эту версию подтверждающие: археологи раскопали стоянку каменного века, древнейшее поселение на территории Ярославля, именно против Дядькова. Именно в Дядькове ещё недавно стоял единственный сохранившийся в Ярославле деревянный храм Ильи Пророка, покровителя переходов и переправ. К тому же к Дядькову в старину выходили древние и важнейшие Суздальская, да и Ростовская дороги. Почему-то именно посередине Волги против Дядькова меня однажды застала неожиданная и сильная гроза, прервавшая нашу рыбную ловлю и вынудившая срочно выгребать под сильным дождём домой. Не сомневаюсь, что древняя Волга, река Ярославля и ярославцев, может знать много такого, о чём мы не просто не знаем, но даже и не догадываемся. Таковы некоторые заметки о мире Волги глазами потомственного ярославца, юные годы которого пришлись на середину XX века. Можно думать, что мир этот в чём-то нов или малоизвестен ярославцам современных поколений, особенно молодёжи.