«Дом Понизовкина»: мальчика выплеснули вместе с водой!

Все выкладки, приведённые в статье, с датами прошедших комиссий, с принятием каких-то незаконных решений по сносу дома, может быть, пригодятся в суде, но для меня и, думаю, для многих ярославцев это не важно. Важно, что на время начала сноса дом являлся памятником истории и архитектуры, находился под защитой закона и был одним из старинных зданий, определяющих облик нашего древнего города. Важно, что подход к нему должен быть как к объекту культурного наследия, находящемуся в историческом центре Ярославля, включённом в Список всемирного наследия ЮНЕСКО.
Давайте по порядку разберём аргументы Владимира Сорокина и его мотивы сноса дома Понизовкина. Прежде всего в статье этот дом пренебрежительно назван «бомжом от культуры», так как он имеет только статус выявленного объекта культуры (с 1993 года) и не включён ещё в единый реестр объектов культурного наследия. Кроме этого утверждается, что у дома якобы не имеется даже паспорта и с ним можно поступать как угодно. Как же обстоит всё на самом деле? По закону РФ «Об объектах культурного наследия» вновь выявленные объекты подлежат охране наравне с памятниками. Наравне! А включение памятника в единый реестр, то есть отнесение его к определённой категории (местный, региональный или федеральный) производится после государственной экспертизы, и это никак не связано с владельцем памятника и не влияет на его отношение к делу. Что касается паспорта на дом, то мне охотно показали его в департаменте культуры, пояснив, что владельцу выдали приложение к нему – «Предмет охраны», а также были переданы «Охранное обязательство» и «Задание на производ­ство работ». Таким образом, все документы, что требуются для реставрации памятника, у владельца находятся на руках. Ему также предписывалось разработать проект реставрации, который и был сделан им и утверждён департаментом культуры. Казалось – радуйся и твори.
Но вдруг неожиданно для всех утром в выходной день начался снос дома, и только поднятый вокруг этого шум предотвратил разрушение дома полностью до самого основания. Гневный всплеск откликов в прессе на это вопиющее деяние владелец дома воспринял как несправедливое мнение людей, «не имеющих никакого отношения к делу». Как ни странно, это сказано справедливо, так как к делу разрушения дома эти люди действительно не имели никакого отношения. Выждав паузу, Владимир Сорокин представил своё объяснение. Обидевшись на дружный хор негодующих людей, он отождествил это с известной компанией 37-го года. Кстати, в тридцатые годы ярославцам удавалось отстоять снос не просто памятников, а храмов. Церковь Ильи Пророка, являющаяся украшением нашего города, сохранена благодаря твёрдости воли и самопожертвованию людей, любящих свой город.
Далее. В статье постоянно говорится о реконструкции дома и не упоминается слово «реставрация». И это делается не случайно. Дело в том, что по закону реконструкция на памятниках не допускается. Словом «реконструкция» всё время подчёркивается, что мы имеем дело не с памятником. А на самом деле к памятникам применимо одно только слово – сохранение, подразумевающее консервирование, ремонт, реставрацию и приспособление для современного использования.
Давайте посмотрим на состояние дома с точки зрения его пригодности к реставрации. По утверждению владельца дома, он находился в аварийном состоянии, погружался в землю на глазах, трещины исполосовали его вдоль и поперёк, кирпич развалился в прах, стены имели отклонение чуть ли не метр, своды подвала рушились, а дом вообще не имеет никакого фундамента. Весь этот страх, по-моему, либо придуман, либо создан в процессе разборки. Признание дома аварийным, что чаще всего бывает из-за ветхих перекрытий и крыши, относится только к условиям проживания жильцов, а не к дому как объекту реставрации. Дом простоял больше двухсот лет и не разваливался, не имел значительных отклонений стен и угрожающих трещин, а тут за совсем короткое время поплыл и разъехался. Этому есть только одно объяснение – были нарушены связи между фасадными и внутренними стенами, что зафиксировано на фотографиях процесса разборки дома. Своды подвала на самом деле оказались настолько прочными, что выдержали многотонный экскаватор, когда тот заехал на них, чтобы ломать стены по улице Свободы, что также зафиксировано на снимках. Степень износа кирпича и памятника в целом не имеет никакого значения для реставрации, так как она должна осуществляться при любой степени износа памятника и его составляющих.
У любого памятника одна судьба – быть отреставрированным, а не снесённым. Фундамент, который сто лет назад стал преградой для перестройки дома Понизовкиным, похоже, является непреодолимым препятствием и для опытного строителя Владимира Сорокина, так по крайней мере следует из его слов. Мне неудобно здесь приводить несколько современных способов укрепления фундаментов, что не является большой проблемой, тем более они ему наверняка известны. А вот что такое процесс «шторбирования», который применяли на доме, для меня осталось большой загадкой, так как в строительной лексике я такого слова не встречал.
Спросите любого человека, который связан с реставрацией, и он скажет, что дом Понизовкина был пригоден для ремонта, что состояние его было удовлетворительное. И примеров, когда возрождали памятники значительно более трудные, даже руинированные, вам приведут сколько угодно. Реставрация зданий – это особая строительная работа, требующая времени, мастерства и больших затрат. Часто владельцы зданий стараются уклониться от такой работы. Здесь и возникают противоречия между реставраторами и владельцами зданий. Сломать, снести, разобрать и построить заново значительно проще, чем заниматься реставрацией. В этом и весь секрет. Но новодел уже мало кому интересен. Помнится, Дом-музей Пушкина в Михайловском, построенный заново по сохранившимся чертежам, совсем не вызвал у меня интереса, а старая простенькая деревянная дача Константина Коровина в деревне Охотино запала в душу.
Центральная часть Ярославля оказалась в Списке всемирного наследия
ЮНЕСКО благодаря сохранению целого массива застройки XIX века и, что особенно важно, из-за подлинности этих объектов. Из сотен зданий дом Понизовкина вошёл в число объектов, формирующих историческую среду, и отобран международными
экспертами.
Многие поколения ярославцев видели этот старинный дом. Долгие годы там располагался магазин «Букинист», так любимый народом. Необычный и редкий для нашего города закруглённый угловой фасад ставит его в один ряд с такими домами, как здание педуниверситета, здание Дома офицеров, здание гарнизонной комендатуры.
И вот теперь собственник дома пренебрежительно говорит об истории дома Понизовкина, где располагались «дешёвые гостиницы» и лавки и где была обнаружена арка для проезда крестьянских подвод. Это место названо «колхозным рынком» и «домом крестьянина». Что тут сказать? Московский манеж тоже бывшая конюшня. Создаётся впечатление, что собственник редкого памятника совсем не чувствует ценностей русской культуры. Сам он планирует построить здесь офисы и ресторан, и, понятно, недешёвые. Можно подумать, что именно тогда у памятника и начнётся достойная история, хотя на самом деле история дома закончилась уже сегодня.
Тут же идут рассуждения о памятниках настоящих и ненастоящих, об уменьшении списка объектов культурного наследия, которые якобы мешают современному развитию центральной части города. Интересно, кому нужны эти доводы? Мне, например, они не нужны. Зачем развивать исторический центр? Его бережно сохранять надо, и всё. Развивать нужно периферию города, а из центра, наоборот, слишком выпуклую современность нужно убирать. Например, четырёхэтажный дом типа хрущёвки, что вблизи церкви Николы Рубленый город на Которосльной набережной, хочется в первую очередь расселить и снести. Уверен, что когда-то это произойдёт. Можно вспомнить как пример, что и в Париже борются против одного безобразного современного небоскрёба и собрали уже деньги на снос восемнадцати этажей.
Интересен прогноз владельца дома, искалеченного им до неузнаваемости, о дальнейших планах. Он заявляет: дом лечить будем. Что же тут лечить? Как в известном анекдоте, установили причину смерти больного, которого лечили, – «умер при вскрытии». Так и у нас – дом умер при реконструкции.
И особенно больно и горько от того, что разрушение дома Понизовкина произошло в преддверии тысячелетнего юбилея Ярославля. Утрачена частица исторической среды города.