Зачем меня таскают по судам?

Вначале в отдел писем «СК» обратилась его сноха Маргарита Фёдорова. Дама выражала глубокое возмущение тем, как поступили с её семьёй. Объект возмущения – социальные работники Ленинского райотдела соцзащиты, которые, по мнению Маргариты Семёновны, слишком рьяно пытались упечь Андрея Васильевича в психоневрологический интернат.
Печальное событие послужило началом этой истории – кончина супруги ветерана, Нины, пять лет назад. Прожили они долгую и хорошую жизнь. И когда Нины не стало, Маргарита с мужем решили взять его к себе. Объясняют: чтобы больной человек не остался в квартире один на один с телефоном! А в двухкомнатную старика прописался сын с женой и ребёнком.
Так и жили, пока что-то не случилось с Семёновым. В последнее время он начал забываться, стал рассеянным. Вдруг называл невестку Ниной. Иногда его охватывало какое-то беспокойство. Громко включал музыку, вызывая досаду соседей. Не следил за собой. К слову, всё это потом упомянули в заявлении как соседи, так и сами Фёдоровы.
Видя это, Маргарита подумала: а не подлечиться ли и отдохнуть Андрею Васильевичу в каком-нибудь учреждении типа интерната для престарелых? Но, как утверждает она сама, речь шла о нескольких месяцах.
Здесь и завязывается интрига. В феврале 2009 года на приём в сектор опеки отдела соцзащиты Ленинского района приходит муж Маргариты, Александр. Приносит справку от врача-психиатра. Оказалось, он с женой водил ветерана в психбольницу, прихватив заявление соседей о странном поведении Семёнова и присовокупив своё. Врач, осмотрев старика, выписал ему галоперидол и азалептин и выдал справку о стойко выраженном психическом расстройстве. Справку родственники понесли в Ленинский собес.
О дальнейших событиях обе стороны рассказывают по-разному.
Маргарита Семёновна негодует: сотрудники собеса, не известив близких, быстренько написали заявление в суд о признании Семёнова недееспособным и нуждающимся в постоянном уходе. Сделали они это якобы, чтобы поместить его в психоневрологический интернат и оттяпать квартиру Семёнова.
На вопрос, как это возможно сделать, Фёдорова описывает схему: жильё приватизируют и разменивают – поскольку там проживает семья сына. А потом переписывают на себя!
Главный специалист сектора опеки Светлана Леонтьева удивляется: каким образом можно взять и оформить на себя квартиру, которая находится в социальном найме, то есть не приватизирована? Тем более там прописан несовершеннолетний ребёнок... Статья 18 закона об опеке и попечительстве регулирует этот вопрос: жильё закрепляется за человеком в случае, если его помещают в интернат.
И вообще история, по её словам, разворачивалась не совсем так, как описывают Фёдоровы. На приём пришёл Александр, который и сообщил, что они пытались инициировать признание Семёнова недееспособным. Но поскольку они ненадлежащие истцы – Андрей Васильевич лишь отчим Фёдорова, – семья и обратилась в органы опеки, которые вправе ходатайствовать перед судом о признании старика недееспособным. При этом предъявили справку с заключением врача-психиатра о болезни Семёнова. Сотрудники собеса съездили домой к Фёдоровым, обследовали Андрея Васильевича и после этого направили заявление в суд о признании его недееспособным.
И тут вдруг Фёдоровы резко меняют курс: требуют прекратить судебный процесс. Причина была высказана со скандальной прямотой: вы хотите отобрать квартиру!
Тем временем суд назначил старику судебно-психиатрическую экспертизу. Семёнова засыпали вопросами: какое сейчас время года? с кем живёт? где работал? В выводах психиатры записали, что он не разбирается в масштабах цен на товары: путает рубли, тысячи и миллионы, не ориентируется в стоимости коммунальных услуг. Не знает размера своей пенсии. Врачи сделали заключение: парциальная деменция, слабоумие.
В принципе, подчёркивает Светлана Вячеславовна, речи не было о том, что Семёнову лишь одна дорога – в психоневрологический интернат. По Ленинскому району 126 человек, признанных недееспособными, проживают в семьях.
Но родственники тут же обратились в суд с просьбой отозвать заявление Ленинского собеса. По направлению из больницы ЯЗДА Семёнов прошёл в апреле ещё одну экспертизу в областном бюро судмедэкспертизы (ГБ МСЭ по Ярославской области). Тут специалисты сделали намного более оптимистичное заключение: у Андрея Васильевича сохраняется способность к самообслуживанию, передвижению, ориентации и общению.
Сам Семёнов написал обращение в собес о своём желании остаться жить в семье. Маргарита Семёновна написала письмо мэру, упрекая тех, кто инициировал суд: «у них отсутствует доброта и сострадание, уважение к ветерану». Свои упрёки женщина – она, кстати, педагог – сопроводила такими выражениями, что заместитель мэра Владимир Слепцов ответил: «Ваше заявление содержит оскорбительные выражения в адрес должностных лиц мэрии г. Ярославля... Руководствуясь ст. 11 Конституции, ваше обращение остаётся без ответа по существу поставленных в нём вопросов».
В июне Фёдоровы повезли Андрея Васильевича в Вологду, в областную психиатрическую больницу, на судебно-психиатрическую экспертизу. Тамошние врачи в акте освидетельствования записали: контакту доступен, память ослабла в лёгкой степени, но сохраняется способность к самообслуживанию. Андрей Васильевич без запинки раскрыл смысл пословицы «куй железо, пока горячо». Дескать, гвоздь гнётся, пока горячий.
Да что там пословица! Маргарита вспоминает: дед часто готовил нехитрую пищу, ходил в магазин. То есть делал то, что умеет обычный человек.
Но судебная машина раскрутилась в полную силу. Назначены даты, разосланы повестки. В июне состоялся суд. Заключение вологодских экспертов почему-то проигнорировали – оно не прозвучало на заседании.
Андрея Васильевича опять засыпали вопросами об имени, текущей дате, месте жительства и другими. А пожилой человек не мог понять, для чего это всё происходит, и лишь спрашивал:
– Зачем меня таскают по судам? Я ни в чём не виноват...
Растерянный от направленных на него взглядов и всеобщего внимания к своей персоне, старик давал противоречивые ответы о размере пенсии и дате выхода на пенсию. Неверно назвал год рождения дочери от первого брака, которую не видел с тех пор, как в молодости покинул первую семью. Не ответил на вопрос, каким образом добраться от суда до дома. Суд пришёл к выводу: расстройство памяти и интеллекта обусловило бытовую несостоятельность и социальную дезадаптацию Семёнова. Судья определил: считать недееспособным!
Фёдоровы не смирились с этим решением. Обратились в прокуратуру. Там в кассационном представлении суду отметили:
– Решение вынесено незаконно и подлежит отмене. Вывод о признании Андрея Васильевича Семёнова недееспособным – преждевременный, сделан без учёта всех обстоятельств, имеющих значение для дела.
В августе судебная коллегия по гражданским делам Ярославского областного суда, проверив обоснованность решения районного, сочла, что оно подлежит отмене в связи с недоказанностью обстоятельств, имеющих значение для дела, нарушением норм процессуального права...
Вот один из моментов, на котором сделал акцент юрист, представлявший интересы Фёдоровых в суде. Эксперт – врач-психиатр из ярославской психбольницы – свидетельствует о поражении головного мозга. При этом не представлено ни одного анализа, не сделана томография головного мозга. На вопрос, на чём же основано заключение, ответ: на показаниях соседей.
Дело направили на новое рассмотрение в новом составе. В сентябре суд назначил повторную экспертизу в Вологде. Престарелого человека опять повезли за тридевять земель на экспертизу. В её ходе использовались методики «десяти слов», толкования пословиц, пробы Пиаже, таблицы Шульте, клинико-психопатологические исследования. Медики изучили всю жизнь Семёнова: рос в трудных материальных условиях, с четвёртого класса работал, во время войны был жестянщиком, токарем в кузнице, перенёс операцию на глазах, выпивал... Есть проблемы со слухом – из-за этого с ним затруднён контакт.
Заключение: страдает психическим расстройством в форме органического расстройства личности; темп работоспособности замедлен, отмечаются трудности в сосредоточении, инертность психических процессов, нарушения в мыслительной сфере... При этом не выявлено грубых нарушений памяти, интеллекта и эмоционально-волевой сферы, которые бы делали его несостоятельным в социальном и бытовом плане и заставляли нуждаться в посторонней помощи.
Суд отметил, что заключения судебно-психиатрической экспертизы, проведённой в феврале 2009 года, противоречат иным собранным по делу документам. Также суд учёл акт освидетельствования ГБ МСЭ по ЯО от 28 апреля 2009 года и заключение ГУЗ «Вологодская областная психиатрическая больница» 27.10.09 года. На основании изложенного суд отказал в удовлетворении требования управлению социальной поддержки и труда мэрии Ярославля.
Как говорится, чужая семья – потёмки.
Всё понятно: трудно жить с человеком, который тяжело болен, может среди ночи включить на полную мощь музыку, не способен обихаживать себя. Тем более, когда это происходит в стеснённых условиях: четыре человека в двухкомнатной квартире. Но Маргарита клянётся, что никогда бы не смогла отдать старика в казённый дом – взрослеет дочь, и просто совестно перед ней было бы. Но ведь пытались и практически довели дело до суда, пока не появился страх потерять квартиру...
Во всей этой истории Андрей Васильевич, пожалуй, один вызывает чувство жалости. Такое беспокойство и нервотрёпка на склоне лет... Человек прожил трудную жизнь, с детства испытал лишения в военные годы, столько пережил и потерял. Старость не радость. В это время люди особенно сильно хотят быть нужными родным, друзьям – хоть кому-то. И тут его, больного и не совсем ориентирующегося в реальности, подвергли испытаниям единственные оставшиеся близкие люди... А может, он ничего не понял своим меркнущим разумом и это к лучшему?

Фамилии героев изменены по этическим соображениям.