Солдат силён не только железом

За рулём машины – руководитель Ярославского регионального отделения фонда «ВДВ – Боевое братство» Николай Чупин. В подразделении, куда мы несёмся, служат двое воспитанников его фонда – срочник Денис Туренков, контрактник-сержант и ещё один солдат – его сын, тоже Николай.
Главной задачей своей организации Чупин видит целевую подготовку ребят к службе в воздушно-десантных войсках. Патриотические клубы фонда находятся в Ярославле, Рыбинске и Данилове. В них занимаются больше полутора сотни пацанов. Помимо общефизической подготовки инструкторы, сами служившие в ВДВ и прошедшие «горячие точки», на занятиях дают основы рукопашного боя, учат владеть оружием, стрелять, укладывать парашюты. Летом – прыжки. Учёба идёт круглый год, в летнее время воспитанники выезжают в лагеря. Отдельный курс – занятия по патриотическому воспитанию: изучение истории, встречи с ветеранами войн.
Немало времени, по словам Чупина, уделяется и психологической подготовке. Известно, что главной проблемой в войсках для солдат являются даже не физические нагрузки, а именно адаптация в непривычных, жёстких условиях. Вчера ты был ещё сыном, кушал мамины пирожки, был верным другом, нежным любимым, считал себя индивидуумом, единственным и неповторимым, вокруг которого крутится мир… И тут угодил в место, где все одеты в одинаковую форму, где слово командира – закон вне зависимости от твоего личного мнения, а для старших товарищей по службе ты просто «дух», ветерок бесплотный, которому ещё нужно доказать свой вес в этом мире. А над всем этим возвышается суровая реальность: ты – солдат, защитник Родины и государ­ственных интересов, завтра по приказу ты можешь взять автомат и пойти туда, где стреляют не только на полигоне.
Идея руководителя фонда как раз и заключается в том, чтобы парни, прошедшие подготовку в его клубах, были внутренне готовы ко всем неожиданностям, связанным со службой.
Распорядок дня отдельной разведывательной роты был таков: до обеда – стрельбы, после обеда – парашютно-десантная подготовка (ПДП) на специальных тренажёрах. Дивизионные разведчики в этом плане выгодно отличаются от своих товарищей из «обычных» парашютных полков: они меньше ходят в наряды, всё учебное время посвящая боевой подготовке. Если у них не стрельбы, значит, ПДП, если не ПДП, то рукопашный бой, если не рукопашный бой, тогда занятия по тактике.
В своё время один командир такой отдельной разведывательной роты заметил: «По сути обычный десантник – это просто хорошо подготовленный пехотинец, умеющий прыгать с парашютом. И не вина обычных мотострелков, что их как следует не учат бегать, драться и хорошо стрелять, а беда. Наших же разведчиков не зря называют «рексами». Мы натасканы на войну…»
Конечно, в этих словах можно найти определённый шовинизм. Но этого разведчики и не скрывают, говоря, что у них может прижиться только фанат своего дела.
98-я гвардейская воздушно-десантная дивизия – своего рода раритет. Остальные части такого уровня в связи с военной реформой или расформированы, или превращены в бригады. 98-я Свирская – последняя. Это связано с тем, что она по договору ОДКБ является частью постоянной боевой готовности и может в любой момент оказаться в горах и песках Средней Азии. И не только Азии… Последним «делом» дивизии были события августа 2008 года в Южной Осетии, где её солдаты успели и сумели хорошо повоевать. А до этого были Чечня, Югославия, Афганистан. И самое начало – Великая Отечественная война.
Дивизию не зря именуют Свирской. В 1944 году она приняла боевое крещение на Карельском фронте, форсировав реку Свирь. Разведчики и добровольцы из штурмовой группы на самодельных плотиках, в ледяной воде под покровом ночи переправились на «немецкий» берег, дерзким броском ворвались в траншеи, захватили плацдарм. На него потом и вышла вся дивизия. Считавшаяся неприступной вражеская оборона, которую противник готовил на протяжении почти трёх лет, была прорвана. А дивизия, переформированная в годы войны в стрелковую, получила звание гвардейской.
…На стрельбище гулко грохочут выстрелы: бьют пулемёты, автоматы, снайперские винтовки. Мы находим отделение, где служат наши земляки. Раз за разом, пристреливая оружие, парни ложатся на огневом рубеже за бруствер, стреляют из своих автоматов, снабжённых снайперскими прицелами. Затем вскакивают, бегут к мишеням, отмечают попадания, под руководством командира роты корректируют прицельные механизмы, получают патроны, снова стреляют, бегут, подкручивают… Да, здесь на учёбу патронов не жалеют.
Человек, который имел дело со службой в войсках, очень быстро может определить морально-психологический климат в подразделении. Вот и здесь сразу же замечаешь, что срочники отличаются от контрактников своей «чумазостью». Румяные «контрабасы» могут себе позволить привилегию снять между стрельбами каску нового образца – более лёгкую, керамическую, с «ушами» – наподобие тех, что носят в войсках НАТО. Спрашиваю ребят, проверяли ли они её на прочность выстрелом. Они в ответ отрицательно мотают головами. Дорогая штука, видимо…
В остальном же и срочники, и контрактники похожи: одинаково чистая форма, уверенные движения. Получаешь истинное удовольствие, когда видишь не затравленные взгляды солдат-зомби, а глаза людей, осознанно делающих своё дело. Вот снайпер обсуждает с товарищами работу своей новой винтовки. Говорит с увлечением, с интересом, с искрой в глазах. Всем бы в армии такую искру…
Отделение отстрелялось. Подхожу к разведчику, солдату срочной службы Денису Туренкову.
– До дембеля мне осталось три месяца, так что скоро домой. Как оказался здесь? Всю жизнь хотел служить в десанте, у меня старший брат тоже был в ВДВ, – рассказывает он.
– Говорят, что до службы ты занимался в патриотическом клубе «ВДВ – Боевое братство» у Чупина. Это так? – спрашиваю его.
– Да, два года. Это мне помогло, потому что знал, что меня ждёт. Был готов к этому. Те навыки, которые получил в клубе, здесь я испытал на деле.
– Что самое тяжёлое здесь?
– Да всё легко, – улыбается Денис.
– Тогда поставим по-другому вопрос: что в части самое лёгкое?
– Прыжки с парашютом. До службы я уже прыгал три раза, здесь продолжил. Очень понравилось.
– Собираешься продолжать службу?
– Да, в правоохранительных структурах. Сейчас я учусь на заочном отделении на экономиста в Ярославском филиале Национального университета имени Екатерины Великой.
Сержант Максим Филенков постарше Дениса. Отслужил срочную службу, год сидел дома, выбирая жизненные дороги, после чего подписал в 98-й воздушно-десантной дивизии контракт на три года. Здесь шесть месяцев. Однако он, так же как и Туренков, во время учёбы в школе занимался в клубе у Чупина. Правда, в то время его воспитанники ещё не имели возможности прыгать с парашютом. Пришлось «прыгать» на земле – проходить предпрыжковую подготовку. Планы на будущее у Максима такие же прямые, как натянутая парашютная стропа. Одновременно со службой он намерен поступить учиться.
За моим разговором с ребятами внимательно наблю­дает румяный от мороза зам­комвзвода. Выясняется, что сержант Алексей Володин – тоже наш земляк, из Ростова. Алексей в отличие от Туренкова и Филенкова, делающих первые шаги на стезе десантника, профессионал.
Срочную Алексей Фёдорович Володин служил в воздушно-десантных войсках в Рязани. Затем – четыре года по контракту здесь, в Иванове. Сейчас подписал новый контракт, уже на десять лет. Он прямо говорит, что намерен свою жизнь связать с воздушно-десантными войсками. В прошлом году поступил на заочное отделение строительного университета.
– Как же так, – недоумеваю я, – ВДВ и строитель. Что-то не вяжется…
– Для меня главное – выс-шее образование получить, – улыбается Алексей. – А там и лейтенантские погоны. Практики мне и так хватает…
С самого начала формирования 98-й дивизии в годы Великой Отечественной войны одним из главных условий был образовательный ценз. Как рассказывали мне ветераны Свирской дивизии, сержанты обязаны были иметь образовательный уровень не ниже среднего специального. В рядовые принимали только тех, кто обладал аттестатом об окончании «десятилетки».
Эта традиция пошла со времён гвардейцев XIX века. В солдаты Преображенского и Семёновского полков брали только тех, кто умел читать и писать. В советские времена она продолжилась. И сейчас, по словам офицеров-десантников, они отдают предпочтение образованным солдатам. Но… Их во всех войсках становится всё меньше и меньше.
Ко мне подошёл командир разведывательной роты.
– Вы из Ярославля, про земляков решили написать? – спросил он.
– Конечно, ребята не должны терять чувство связи с малой родиной. Должны помнить, что их помнят и ими гордятся.
Мы ехали обратно.
– Да, я постоянно мотаюсь сюда, – рассказывал Чупин. – Подарки пацанам привожу, просто приезжаю. Однажды, ещё до кризиса, на 2 августа на тысячи долларов тортов на всю дивизию накупил. Это была картина! Во всех кубриках, во всех холодильниках были торты. Месяц их дивизия ела. Офицеры уже ругаться начали…
Понятие шефства городов над воинскими частями было изобретено несколько веков назад. В СССР пошли по тому же пути. Однако в 80-е годы это движение скатилось до формализма. Выбиралась какая-либо часть или корабль, и им уделялось какое-то внимание. Остальных, где служили земляки, не замечали.
Не пора ли вернуть всё на круги своя? Вместо многотомных отчётов «о проделанной патриотической работе» чиновникам следует просто взять в военкомате списки воинских частей, где служат ярославцы, связаться с их семьями и организовать нормальную шефскую работу. С коллективными поездками родителей в воинскую часть, со встречами с командирами, сослуживцами. Приняться за профилактику неуставных отношений, оздоровления психологической атмосферы в ротах на уровне личных контактов. Поддерживать связи с родителями из других городов, чьи сыновья служат вместе с нашими ребятами…
По некоторым данным, только в Ивановской дивизии служат около сотни ярослав­ских ребят. Постоянно ездит туда только Чупин. А сколько бригад, дивизионов, батальонов разбросано по стране?
Сложно? Писать бумажки легче? Да. Но только после этого старый неискренний советский лозунг «Народ и армия едины» станет настоящим. А пока высокие комиссии и всевозможные комитеты приезжают в части только тогда, когда там убежит очередной солдат.
Конечно, можно закупить для армии сверхсложную технику: средства связи, индивидуальные тепловизоры, автоматы, стреляющие из-за угла. Но под всем этим грузом всё равно останется солдат. И если он по-прежнему будет бояться возвращаться в казарму и с ужасом ждать ночи, то грош цена всей этой технике. Недаром в ВДВ с утра до вечера «промывают» бойцам мозги: «Вы – самые лучшие, вы – крутые, вы – элита!» Боевой дух солдата – превыше всего. Но его нужно воспитывать. С детства.