Простая арифметика Победы

Николая Ивановича Дементьева мучило высокое давление, однако рукопожатие его было сильным.
Николай Дементьев родился в костромской деревне Дуново, что под Нерехтой. После окончания средней школы он закончил курсы механизаторов и стал работать трактористом на местной МТС (машинно-тракторной станции). Восемнадцатилетним вслед за ранее ушедшим на фронт отцом он был призван в армию в мае 1942 года. Однако солдаты требовались и на трудовом фронте, поэтому Николай получил отсрочку и попал в армию только в октябре – после окончания посевной и уборочной.
Оказавшись на Ленинградском фронте, физически крепкий и высокий парень был зачислен в состав курсантов для легендарного ЭПРОНа – экспедиции подводных работ особого назначения Балтийского флота, отряда водолазов и морских диверсантов, «дедушек» современных «котиков». Однако водолазом Дементьеву стать не довелось.
– Мы долго ждали, когда нас отвезут к морякам, – рассказывает Николай Иванович, – валялись на койках, но так и не дождались.
В штабах будущих морских разведчиков решили переквалифицировать в пехоту – уже разрабатывались операции прорыва блокады Ленинграда, и передовая требовала людей. Так Дементьев после окончания школы армейской разведки оказался в разведвзводе 893-го стрелкового полка 43-й стрелковой дивизии. Его первое боевое крещение прошло у легендарных Синявинских высот, обильно политых солдатской кровью. В земле Синявина растворились и капли крови Николая Дементьева: в феврале 1943-го в одном из первых разведывательных выходов за «языком» немецкая разрывная пуля «дум-дум» разворотила ему лопатку. После этого было полгода госпиталей.
– Рана никак не могла зажить, – вспоминает Николай Иванович, – гнойные свищи внутри не затягивались. Доктора и так, и сяк бились – ничего не выходило. Тогда я предложил меня выписать: сказал, что когда буду ползать по-пластунски, лопатка разработается, и гной сам вытечет. Так и получилось.
– Наверное, и питание на фронте было всё же получше, чем в госпиталях, – уточняю я.
– Нет, – не соглашается ветеран, – кормили нас везде нормально. Ну, на фронте, конечно, питание было лучше. Мы же всё-таки при штабе были, офицерский паёк получали. Но жили не в блиндажах, а в ямах… Как бы это объяснить, вырывалась в земле совершенно круглая яма, там мы и ночевали. Стоя. Зато никаким осколком во время обстрела не заденет. Единственное, если прямое попадание будет, но оно не так уж и часто случалось.
В чём заключаются обязанности полковой разведки? Добыча «языков», документов в расположенных напротив твоей части подразделениях врага да поиск огневых точек противника.
– Когда лежишь перед немецким передним краем, – вспоминает Николай Иванович, – ничего нельзя: ни есть, ни пить, ни курить, одно можно – материться! Сначала, конечно, страшновато было, потом привыкли. Дело в принципе нехитрое: ввалился в траншею, схватил первого попавшегося солдата, врезал, как следует, и утащил.
Я смотрю на широкие плечи ветерана, мощные кулаки и верю: такой – может.
– Сопротивлялись?
– Нет, зачем? Они же не дураки, понимали, что шансов у них никаких – зарежем, если что. А знает «язык» военную тайну или нет, это уже не наше дело, для этого штабы есть с переводчиками. Мы-то по-немецки не разговаривали. Разве только: «хальт – стой!», да «хенде хох – руки вверх!» Пытались нас учить, но не получилось. Правда, у немцев, – улыбается, – проблем здесь было больше. Утащат кого-нибудь с Кавказа или из Средней Азии, а тот по-русски ни бельмеса. Потом кричат нам из окопов: «Эй, русские, вы кого прислали?!»
Читаю очерк о ветеране, написанный лет тридцать назад. В нём цитируются строчки из представления к ордену Славы третьей степени о том, как в марте 1944 года в бою за высоту сержант Дементьев во время атаки занял место раненого командира пехотного отделения, захватил позиции артиллеристов, лично уничтожил трёх гитлеровцев…
– В атаку я ни разу не ходил, – спокойно рассказывает Николай Иванович. – Не наше это было дело. В обороне мы «языков» таскали, огневые точки засекали, корректировали огонь артиллерии, бывало, огонь на себя вызывали, а вот в атаку… В наступлении мы на флангах действовали. Как наша пехота ударит по центру, немцы начинают в стороны разбегаться. Вот тут-то мы их и караулили. В наступлении немцев было брать легко, иногда даже конвой не давали. Построишь колонну, укажешь направление, они и потопали! А за что орден дали? За штаб. В боях за Ригу вышли в тыл врага, нашли штаб немецкой части, сняли ножами двух часовых и взяли офицера с документами. Потом двое суток выводили его за линию фронта.
Только сейчас, когда ушла в небытие официальная пропаганда «подвига советского народа», начинают проявляться живые картины настоящей войны. И начинаешь понимать командира полка майора с интересной фамилией Трюпач, написавшего на сержанта Дементьева такое героическое представление к награде. Шло наступление, требовались герои, ходившие в атаку, и не каждому можно было объяснить на бумаге, что тихие дела разведчиков стоили порой дороже таких боев.
Вторую свою «Славу» Дементьев получил за поиск в августе 1944 года, когда перед самым носом немцев сначала высмотрел, а потом скорректировал огонь по двум станковым пулемётам, двум батареям миномётов, блиндажу и противотанковой пушке. Все вражеские огневые точки были уничтожены, и это позволило наступающим войскам обойтись без потерь.
Правда, не обошлось без канцелярской путаницы. Вместо ордена второй степени Дементьеву прислали ещё одну третью. И только спустя тридцать лет благодаря усилиям работника Рыбинского горвоенкомата П. А. Ананьева неточность была устранена.
Впрочем, эта ошибка не помешала ещё тогда вручить Николаю Ивановичу орден Славы первой степени за захват ценного «языка» с документами, позволившими без потерь освободить селение Коркюля в Латвии.
– Однажды мне немецкий офицер часы подарил, – вспомнил на прощание Дементьев. – Мы его двое суток по лесам вели, относились хорошо, кормили. В качестве благодарности подарил. А часы были наши, «кировские». Огромные такие, ручные. Наверное, с нашего пленного снял. А потом сам пленным стал…
Вот такой круговорот часов в природе.
Великую Отечественную командир отделения взвода пешей разведки старший сержант Николай Дементьев закончил в Прибалтике, где советские войска добивали окружённую группировку гитлеровцев. После этого ещё два года служил в армии, демобилизовавшись только в 47-м. После войны тракторист Дементьев поехал на строитель­ство завода в Рыбинск, где и остался работать машинистом экскаватора.


P. S. Чтобы стать полным кавалером ордена Славы, офицеру-лётчику нужно было сбить столько же гитлеровцев, сколько дважды Герою Советского Союза. Поэтому их, полных кавалеров, солдат, сержантов и младших офицеров, в разы меньше – нужно было совершить три подвига вместо одного. Простая арифметика Победы.