– Среди конкурсантов вряд ли нашёлся бы хоть один, кто ваших стихов не читал и не знает, какой вы отъявленный вольнодумец и насмешник. Оба дня терпеливо сидел в зале и видел, какой мелкой дрожью било юных стихотворцев от одного вашего появления в жюри.
– О тех страстях и страхах могу только догадываться. Но вы же знаете, что я сам постарался не выглядеть неким инспектирующим лицом с горы Олимп. Посчитал нужным выйти к микрофону, вынести на суд слушателей собственные тексты. При этом отнюдь не был уверен, что стихи мои столь блистательны, чтобы понравиться всем. Зато, как мне кажется, мгновенно смягчил краеугольный вопрос «А судьи кто?»
– Всё же позвольте вам его задать.
– Задайте. Услышите, правда, то же самое, что говорил я у микрофона. Я уже больше сорока лет читатель и слушатель стихов, и этот мой авторитет, по крайней мере в собственных глазах, и позволил мне без комплексов честно трудиться в жюри.
– Фестиваль был здорово организован, умудрились собрать людей чуть ли не со всей Европейской России – от Урала до Питера. А на заключительном гала-концерте соискателей призов в театральном зале Дворца культуры, кроме их самих и немногочисленных болельщиков, ни души ведь не было. Что вы на это скажете?
– Первым делом успокою читателей «Северного края». Напомню им, что, за исключением фольклора, поэзия массовым чтением нигде и никогда не была. Тиражи Пушкина даже в период его наивысшей славы покажутся смехотворными по сравнению с тиражами сборников Ларисы Рубальской. А с другой стороны, что греха таить, сейчас ведь действительно стали читать меньше, и не я это первый заметил.
– Интересно, причина тут какая?
– Обычно мои коллеги ссылаются на «одичание» современной публики. Я же всегда в таких случаях стараюсь соблюсти минимальную справедливость. Замечу и сейчас: в «хрущёвскую оттепель» после десятилетий тоталитарного режима тоже ведь не ренессанс в душах вдруг наступил. Начали понемногу оттаивать, и тут хлоп – снова заморозки. Тем не менее вспомните, какой был интерес к поэзии, причем всякой, от Евтушенко до Бродского. Начали переиздавать Мандельштама и Ахматову. Так что я бы поосторожней обходился с такими сильными словами, как «одичание».
– Быть знаменитым, знаем по Пастернаку, некрасиво. А популярным слыть – для поэта хорошо или плохо?
– В том, что кто-то из поэтов популярен, не вижу ничего дурного. Всяк пишущий стремится к тому, чтобы его одобрили как можно больше читателей. Просто по здравому смыслу: а для чего тогда и писать, во всяком случае публиковаться? Другой вопрос, если я услышу такое – «популярный поэт» – про себя, непременно подумаю, что тут в лучшем случае – лесть, в худшем – насмешка.
– А вот Маяковский прямо писал: «Я хочу быть понят своей страной,//А если нет, то что ж,//По своей стране пройду стороной,//Как проходит косой дождь».
– Маяковский молодой Республике Советов служил открыто и вдохновенно. Теперь-то мы понимаем, какое это было для него трагическое заблуждение. Но он же верил или искренне хотел убедить себя в том, что эта страна, эта партия и «товарищ Правительство» выражают лучшее, что есть в России.
– Как вы думаете, он достиг того, к чему стремился, – быть понятым своей страной?
– Когда мы говорим о славе поэта, мы имеем в виду опять-таки читающую публику, а это не весь народ. Слава, безусловно, была, и совсем ещё недавно у Евтушенко, Вознесенского, Ахмадулиной. При гораздо меньшем, чем у них, медиаресурсе столь же большую славу и настоящую любовь читателей снискал Бродский. Приведу его любимое четверостишие: «Гражданин второсортной эпохи//, Гордо признаю я товаром второго сорта//Мои лучшие мысли и дням грядущим//Я дарю их как опыт борьбы с удушьем». С молодостью этого поколения кончились в поэзии времена её столь широкого признания.
– Ваши сверстники и вы сами – что, такого не знаете?
– Не знаем, но чтобы говорить о причинах, потребовалась бы целая дискуссия. Разве только кто-то из молодых людей, собравшихся на ярославский фестиваль «LOGOрифмы», что-нибудь подобное испытает, возвращая музе первенствующее место в жизни наших соотечественников.
– Как это можно сделать, если зал на вечере поэзии пустой, а книжные рейтинги Пушкина и Некрасова ни в какое сравнение не идут с неубывающим спросом на чтиво? Может быть, в стране Пушкина отныне таков удел поэзии – быть экзотикой для гурманов?
– Не шутите так зло. Ведь от некоего интеллигентного юноши, что посвятил своей даме сердца мадригал, поэт отличается тем, что, даже когда он пишет посвящение в альбом, получается что-то такое, что интересует не только даму. Классический пример – посвящение Анне Керн, что начинается словами «я помню чудное мгновенье».
– Но может быть, заслуги поэзии перед людьми вообще сильно преувеличены?
– Есть ли у поэзии заслуги? Ещё бы. Поскольку я твёрдо убеждён, что наша культура в основе своей культура книжная, а самый древний род словесности именно поэзия, то вся мировая духовность держится на двух великих поэтических текстах – гомеровского эпоса и Библии. У начала национального самосознания любого народа стоит поэт. У итальянцев – Данте, у англичан – Шекспир, у нас – Пушкин.
– Ведь это он снова и снова помогает нам понять, кто мы такие с нашей «всемирной отзывчивостью души». Правда, целых полвека потребовалось, чтобы это у Пушкина вычитал Достоевский и в день открытия Опекушинского памятника в Москве сказал об этом всем, кто его слушал.
– Справедливо. История известная, назвал бы ещё только Жуковского. По его переводам русские начали осваивать европейскую культуру.
– Чуть приблизим тему к нашим временам. Вас и Владимира Вишневского видели не так давно на празднике поэзии в Карабихе. Тогда не спросил – спрошу сейчас: Некрасов уходит из нашей жизни?
– Из моей жизни не уходит. Я его люблю, в его стихах – непреходящая злоба дня. Что-то напомнить?
– Можно вместе.
– Давайте. «В столицах шум, гремят витии,//Кипит словесная война.//А там, во глубине России//...
– ...Там вековая тишина».
– «Лишь ветер не дает покою//Вершинам придорожных ив//И выгибаются дугою,//Целуясь с матерью-землею,//Колосья бесконечных нив». Про бесконечные нивы – какой же суровый укор нам всем за наши брошенные поля, заросшие бурьяном.
– Вот мы и вернулись в наши дни. Пора спросить у вас о конкурсных итогах ярославского фестиваля.
– Нахожусь под воздействием по меньшей мере двух эмоций. Испытываю редкостное чувство, как после прочтения подряд нескольких талантливых книг. Хочу просто поблагодарить всех, кто выступал, за доставленное читательское удовольствие. Мои коллеги – члены жюри писатель Герберт Кемоклидзе и литературовед Николай Пайков гораздо лучше меня знакомы с местной традицией, и у меня нет никаких оснований не верить им, когда они говорят, что «LOGOрифмы» становятся «всё более поэтическими». А дискомфорт испытываю от того, что при всей условности любых конкурсных наград наше жюри – а заседала в нём ещё и куратор фонда социально-экономических и интеллектуальных программ, заместитель Сергея Филатова Ирина Ковалёва – в таких крестных муках отбирало победителей. В трёх номинациях – лирика, социальная поэзия, авторская песня – лауреатами стали москвич Андрей Гришаев, Елена Кеттлин из Сыктывкара и ваша землячка Настя Вишневская.
– Об Андрее и Елене что-то известно?
– Пообщаться с ними удалось буквально на бегу. Обоим, кажется, нет и тридцати. Андрей пробовал грызть гранит науки в Питере, недавно переехал в Москву. Когда его спрашивают, чем кроме поэзии занят, он отвечает с краткостью послания по e-mail: «Я клерк». А вот Елена, как выяснилось, в университете учится сразу на двух факультетах – филологическом и ветеринарном. Она убеждена, что очень близкие по смыслу занятия – лечить животных и писать стихи.
– Кто ещё претендовал на победу?
– Все претенденты стали дипломантами трёх степеней. Чтобы назвать имена, надо заглянуть в мои записи. Особым дипломом «За культуру поэтического текста» – наградили мы москвича Алексея Корнеева. Среди номинантов – петербурженка, смолянин, нижегородец. Много ярославцев: Владимир Коркин, Алексей Бокарев, Андрей Нитченко, Любовь Серикова, барды Михаил Кочкин, Илья Белов, Андрей Стужев, Галина Дунаева. Мы просили тех, чьи имена не будут названы среди победителей, прожить эти дни без горечи.
– Блоковские строки «Здесь жили поэты и каждый встречал//Другого надменной улыбкой» – это разве не про нас сказано?
– Во всяком случае не про ярославский фестиваль. Обстановка была самая дружественная. Например, лауреат предыдущего конкурса ярославец Евгений Коновалов перед микрофоном попросил не рассматривать его кандидатуру в конкурсе-2008. Доброму примеру последовали его друзья Олег Горшков и Андрей Дворкин – просто поприветствовали фестиваль новыми стихами. С некоторыми конкурсантами – хотя бы с тем же Коноваловым – мы не далее как в октябре встретимся на форуме молодых литераторов в подмосковных Липках. Там один из шестнадцати мастер-классов поведёт профессор Ярославского педуниверситета, заместитель главного редактора журнала «Континент» и, насколько мне известно, ваш постоянный автор Евгений Ермолин. Будучи приглашённым в Липки для выступления, я смогу там сказать о юных коллегах то, чего не успел за два быстротекущих дня нашего общения на фестивале «LOGOрифмы».
Юлиан НАДЕЖДИН