ОТ МЕРЯ ДО НАШИХ ДНЕЙ
Музей значится в своде особо ценных памятников культурного наследия России. За что, понятно: его уникальный архитектурный ансамбль считается памятником мирового значения, а 170 тысяч музейных редкостей все эти годы удивляли и продолжают удивлять тех, кто сюда приезжает.
Меньше известна ещё одна составляющая того, из чего состоит музей: научно-исследовательская деятельность. Здесь работают один доктор и семь кандидатов наук, ещё трое близки к защите. Количество «остепенённых» сотрудников больше, чем во всех музеях Ярославской, Владимирской и Костромской областей вместе взятых.
– Музей богат людьми, – констатирует вообще-то не склонный к пафосу директор Андрей Евгеньевич Леонтьев.
Общими усилиями музей, созданный в 1883 году, успешно развивается, особенно в последние десять лет, когда стал федеральным (то есть получившим общегосударственное значение), и особенно, когда его возглавил доктор исторических наук Андрей Евгеньевич Леонтьев.
Он археолог, москвич, в 1968 году студентом впервые приехал в Ростов на практику и был покорён богатством здешней истории. С тех пор вот уже 40 лет Леонтьев тут на раскопках, не прекратил научные исследования и став директором музея.
Несколько лет подряд мы встречались с ним каждое лето, когда он возглавлял экспедицию Института археологии Российской академии наук, изучавшую следы древнейшего на Ростовской земле народа меря. Таинственная судьба меря прослеживается на протяжении четырёхсот лет и является по сути предысторией Северо-Восточной Руси, пишет Леонтьев в своей большой книге, посвящённой этому народу.
Больше двадцати лет Леонтьев ведёт раскопки в самом городе Ростове в поисках свидетельств истории становления древнерусского государства. Множество любопытных открытий сделано им во время раскопок на территории кремля.
В юбилейные для музея дни Андрею Евгеньевичу исполнилось 60 лет. Всё, что хотелось бы рассказать о нём, не расскажешь. И о музее-заповеднике тоже: столько уже написано, а не тронутого писательским и журналистским пером ещё больше. Я обратила внимание на одну фразу Леонтьева:
– Есть специфический, сугубо музейный мир, который не на виду. Закрытый от посторонних глаз.
Туда я с его разрешения и отправилась. В музейное «закулисье».
СЛУЧАЙ В БЕЛОЙ ПАЛАТЕ
Плох, говорят, тот музей, где часто меняются главные хранители. А здесь своих могут перечислить по именам едва ли не за все 125 лет. В течение этого времени главных хранителей тут было на удивление мало. То есть они редко менялись, работали подолгу, иногда всю жизнь. Свято преданные музею, они берегли доверенные им ценности истово и беззаветно, поэтому эти ценности никуда отсюда и не уплывали.
Нынешний главный хранитель Валентина Михайловна Уткина в этой должности с 1981 года, а в музее служит ещё дольше, она здесь старейший работник. На её памяти случилась только одна кража. Сигнализации тогда ещё не было, злоумышленники распилили решётку, проникли в Белую палату и унесли несколько икон, а с ними нательные крестики, образки – выгребали из витрин всё подряд, явно не представляя, что тут более ценное.
Больше набегов не случалось (тьфу, тьфу). Великолепные образцы древнерусского искусства, старинные ткани и шитьё, росписи по эмали, археологические древности, уникальные книги и документы на строжайшем учёте и контроле. После прогремевших на всю страну хищений из Эрмитажа тотальные проверки прошли по всем музеям страны. Музей «Ростовский Кремль» пережил три такие проверки, проведённые самыми строгими государственными ведомствами. За исключением мелких замечаний по документации (где-то не оказалось подписи, печати) всё прошло благополучно.
Валентина Михайловна гордится своими сотрудниками. Гордится музеем и, конечно, своим собственным кабинетом с изразцовой печкой XVIII века и старинными росписями. И в том, и в другом она знает толк. Кроме отдела учёта и хранения, в её ведении ведь ещё отдел реставрации. Здесь всегда есть работа реставраторам по иконам, тканям, масляной живописи, металлам – музейные древности, которым по несколько сот лет, надо ведь не только уметь хранить, но и поддерживать.
КАК НА ВКУС ЖЕЛЕЗО?
Поддерживать подчас не менее трудно, чем хранить. От воров теперь есть электроника, а попробуйте уберечься от моли! Недавно моль была замечена в отделе финифти. Залетела с чердака, где был ремонт? Но тогда что её привлекло в помещение, где кроме металла да эмали больше есть нечего?
Ответить на этот и другие вопросы, связанные с разной живностью, подчас даже невидимой глазу, должна Ирина Алексеевна Авдеева. Она возглавляет отдел мониторинга исторической природно-технической системы музея. Слежение за его биологией – только часть работы отдела, но очень важная. Моль, мыши, грибки, насекомые-кожееды способны нанести немалый урон даже обычному жилому дому. Что говорить о целом комплексе построек, битком набитых старыми вещами, книгами, резным деревом, полотнами со «вкусными» масляными красками. Был случай, приглашали специалистов из Московского научно-исследовательского института реставрации. Надев халаты и маски, те обработали музейные помещения так, что на несколько лет о большинстве вредителей здесь просто забыли. Несмотря на это, микрожизнь в самых потаённых уголках и щелях, оказывается, теплится. Вооружившись лупами, сотрудники Авдеевой время от времени и сейчас обнаруживают мирно пасущихся тварей, в том числе совершенно незнакомых. Самых загадочных собирают, и Ирина Алексеевна возит их в Москву для определения.
По первой специальности Авдеева – инженер-механик. В музей пришла тринадцать лет назад с Ростовского агрегатного завода. Здесь нужен был инженер-климатолог, который следил бы за состоянием памятников, пришлось переквалифицироваться. Постепенно выяснилось, что состояние музейных зданий зависит не только от поддержания определённой температуры и влажности, но и от многого другого. С подачи учёных-гидрогеологов в течение нескольких сезонов изучавших подземную часть Ростовского кремля, на котором, конечно же, сказывается опасное соседство с озером Неро, Авдеева отслеживает теперь любые изменения в ландшафте: обходит раз в неделю территорию, смотрит, не появились ли новые канавки, впадины. Вместе со своими сотрудниками следит за специально установленными мерочками, по которым видно, оседает здание или нет. Наблюдает за «маячками», укреплёнными на трещинах – по ним становится ясно, расходятся трещины дальше или не расходятся.
Отдел контролирует уровень грунтовых вод, ведёт строгий радиационный контроль, лечит внезапно заболевший пруд в центре ансамбля кремля.
Полученные данные регистрируются и отправляются в виде графиков и таблиц в Московскую геологоразведочную академию. Там делают научный анализ состояния памятников и ставят диагноз – нужна какому-то срочная помощь или оснований для тревоги нет.
Впрочем, в последнее время Ирина Алексеевна и её сотрудники многое могут анализировать сами. У них появились самые современные приборы, компьютеры с соответствующей базой. Странно смотрится вся эта техника в интерьере башни, которой четыреста лет. А выйдешь на воздух, окажешься в крохотном дворике, где одни названия чего стоят. Прямо – Судный приказ, к нему примыкает Часобитная башня – прохожу её насквозь, над головой переплетение огромных балок, каких-то хитроумных связей: творение древних мастеров будто переносит тебя на несколько столетий назад.
«КУРАКОВЩИНА И КАПЛУНЫ»
В таких местах как Ростовский музей обязательно должны происходить какие-то необыкновенные события. И они происходят. Даже в библиотеке.
Вместе с заведующей научной библиотекой Александрой Сергеевной Юревич мы проходили из зала в зал одного из самых примечательных зданий кремля – Самуилова корпуса. От пола до потолка стеллажи с книгами. Некоторые похожи на раздвижные книжные шкафы: лёгким нажатием на рычаг их можно перемещать туда и сюда, тем самым экономится место и создаются удобства для библиотекарей.
Прогресс прогрессом, но богатство библиотеки всё-таки не в нём. Библиотека создана одновременно с музеем. Старанием его основателей ростовских граждан Андрея Александровича Титова, Ивана Александровича Шлякова и их последователей сюда поступили книги из Московского университета, Московского археологического общества, из библиотеки Вахромеева, из усадьбы героя 1812 года Леонтьева, женатого на внучке Суворова, из усадьбы Шереметева в селе Вощажникове.
Мне показывают книги, которые принадлежали известному естествоиспытателю Сабанееву. Когда для того наступили трудные времена, его книги попали тоже к Шереметеву. У меня в руках одна из них. На титульном листе надпись от руки: порядковый номер 728 и буква «Ш» (Шереметев).
Истории старых книг иногда пересекаются самым причудливым образом и между собой, и с нашим временем, и тогда возникают новые, весьма причудливые сюжеты.
– Среди студентов, которые постоянно работают у нас в библиотеке, оказалась однажды девушка из Ярославского педуниверситета, – заранее улыбается Александра Сергеевна Юревич. – Тема её курсовой работы звучала примерно так: «Кураковщина. Каплуны». Суть в том, что когда-то в одном из наших сёл на землях князя Куракина откармливали петухов-каплунов к царскому столу. Мы помогли подобрать литературу, а буквально через два дня передо мной предстала внучка того самого крестьянина Романова, который до революции занимался выращиванием каплунов. Внучка составляет родословную, интересуется, нет ли у нас в библиотеке каких-то дополнительных сведений о её предках. Естественно, я свела её с той студенткой. Бывают же такие совпадения!
ВЕЩЕСТВЕННОЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВО
Но даже самые любопытные сюжеты, с которыми меня познакомили до сих пор, померкли, стоило оказаться лицом к лицу с музейным фондом редкой книги и рукописей. В знак особого почтения к собранным здесь раритетам восемь лет назад этот фонд был размещён в специально приспособленных для него Иерарших палатах.
До того в течение нескольких лет в них квартировал международный туристический центр «Спутник». К счастью, приоритеты изменились. Власть предержащим стало понятно, что гостиничные номера «люкс» совсем не обязательно должны быть в палатах Иерарха. Теперь здесь святая святых музея-заповедника.
Дешёвый спутниковский дизайн убран, из двух объединённых вместе «люксов» получился великолепный читальный зал. С антресолями, где стоит картотека, с нарядной деревянной лестницей, с огромным овальным столом, вокруг которого могут разместиться несколько десятков человек. И с высоченными книжными шкафами по всему периметру зала – изготовленные по специальному заказу, они так же, как стол, из натурального дуба.
– Нам не верили. Спорили, что это фанеровка, – смеётся заведующая фондом Алевтина Ивановна Зякина. – Для таких спорщиков я специальный образец теперь держу. Вещественное доказательство.
Я беру из её рук тяжёлую дубовую плашку. Убедительно!
К каждому шкафу свой ключ с шифром. За стеклом тома кириллической печати (самый древний 1600 года!), уникальные книги гражданской печати начиная с XVIII века. В отдельном помещении в огромных ящиках – фонд чертежей XVIII – XIX веков.
А рукописи XVI – XVIII веков хранятся в шкафах, перешедших в современный музей из фондов одного из основателей музея, того самого просвещённого ростовского гражданина Ивана Александровича Шлякова. История в который раз замкнула один из своих кругов.
Татьяна ЕГОРОВА