Отец Борис был одним из немногих продолжателей духовной традиции, идущей от Серафима Саровского и оптинских старцев. Суть ее по-своему выразила хорошо знавшая Старка старая прихожанка: «Безотказный, добрый батюшка был, всех миловал, всех утешал, никого никогда не осуждал».
Но не только свет духовный приводил сотни и тысячи самых разных людей в скромный домик на Гужевой улице. Отец Борис, обладавший врожденным, присущим всякому подлинному дворянину достоин-ством, был одной из последних частиц той России, которая уходила в Галлиполи, а затем в Прагу, Бел-град, Париж, Берлин и которая звалась первой волной русской эми-грации.
Воспоминаний отец Борис так и не написал, хотя памятью обладал превосходной и мог подолгу рассказывать о тех, кто для живущих сегодня давно стал легендой: о матери Марии, отце Сергии Булгакове, генерале Деникине, Коровине, Шмелеве, о всех тех, кто были прихожанами знаменитого прихода в Сен-Женевьев-де-Буа, одним из основателей которого был и отец Борис.
В 1952 году семья Старков получила долгожданное разрешение вернуться в Россию. Более 30 лет продолжалось священническое служение в Херсоне, Костроме, Рыбинске и, наконец, в Ярославле. Каким счастьем, каким настоящим богатством была возможность общения с отцом Борисом! Не было назидательных речей, умных нравоучений. Были долгие, интересные разговоры о жизни – и все вставало на свои места. Мир становился радостным, а люди – добрыми и понятными.
Журналисты и просто прихожане часто спрашивали отца Бориса как человека духовного и житейски умудренного: что, по его мнению, будет с Россией, что ждет всех нас? Он отвечал строками своего любимого Игоря Северянина:
На восток, туда, к горам Урала
Разбросалась странная страна,
Что не раз, бывало, умирала,
Как любовь, как солнце, как весна.
Но когда народ смолкал сурово
И, осиротелый, слеп от слез,
Божьей волей воскресала снова,
Как весна, как солнце, как Христос.
Ольга ШУМСКАЯ