ЛЕГЕНДЫ И ФАКТЫ
Память о ней у всех, кто здесь учился, связана прежде всего с директором, Анной Ефимовной Безобразовой – уникальной женщиной, строгой, с царственной осанкой, создавшей в школе вопреки стандартам того времени атмосферу уюта, любви, добра. И сказки – это слово я услышала от нескольких учеников разных лет.
Аура чего-то таинственного и прекрасного окружала прежде всего саму Анну Ефимовну и, как ни удивительно, продолжает окружать до сих пор. Одна из ее учениц показала мне вырезку из газеты с рассказом о ярославском губернаторе 1820 – 1826 годов Александре Михайловиче Безобразове, продолжившем потом карьеру в качестве гражданского губернатора Санкт-Петербурга. Случайно или нет совпадение фамилий, фантазируют бывшие ученики.
Судя по официальной биографии, Анна Ефимовна родилась в 1903 году в Даниловском уезде в крестьянской семье. Рано осталась без родителей, родственники взяли ее к себе в Петербург и определили в школу закрытого типа. Но сколько случалось у людей ее поколения, мягко выражаясь, не очень точных биографий! «Я думаю, она не из простой семьи», – считает и Тамара Николаевна Спиридонова, доцент кафедры общей физики ЯГПУ, одна из тех маленьких детишек, которые учились когда-то под началом царственной Анны Ефимовны. Она собрала то, что знала о ней и что удалось узнать позже, и передала свои записки в музей истории города.
Атмосферой сказки, впрочем, окружал детей и сам дом. Из тесных своих коммуналок они попадали в маленький дворец: с огромными окнами, обилием света, паркетным полом, фикусами и пальмами в каждом классе. Что в нем было раньше? Став взрослыми, многие из них все чаще задавались этим вопросом.
Бывший музейный работник Маргарита Борисовна Шпакунова, еще одна воспитанница Анны Ефимовны, обнаружила в архиве документы, связанные с местами своего дет-ства. Судя по ним, в 1910 – 1913 годах улица Борисоглеб-ская (сейчас Свердлова) представляла собой линию маленьких, в большинстве своем деревянных домишек. Сзади нее от Вологодской (она же Стрелецкая, сейчас Ушинского) до улицы Срубной (сейчас Собинова) находились земли Николая Сергеевича Сорокина, владельца свинцово-белильного завода. Можно предположить, решила она, что он скупал земли и у владельцев домов вдоль Борисоглебской и строил на их месте что-то свое. На сохранившемся в архиве плане начала XX века значатся два жилых каменных дома, в том числе двухэтажный. Возможно, тот самый.
Это, так сказать, контуры истории дома. Но сегодня стало уже известно и нечто более определенное. Много лет этот квартал изучает отдел рекон-струкции мэрии. В результате трудами его экспертов Натальи Гаевой, Натальи Землянской и Ольги Островской сложилась следующая картина.
До 1898 года территория между нынешними улицами Свердлова, Ушинского и Собинова была владением Сергея Николаевича Сорокина. С 1898го по духовному завещанию оно отошло его детям Николаю, Софье и Зинаиде. По разделу 1902 и 1904 годов стало владением Николая Сергеевича Сорокина.
В 1908м на месте бывшего сада по Борисоглебской улице Сорокин строит жилой каменный двухэтажный дом (тот, о котором речь, сейчас улица Свердлова, 5). Логично предположить, считает Ольга Островская, что он возведен по проекту ярославского губернского архитектора Никифорова: ведь уже упомянутая Зинаида Сорокина в замужестве была Никифорова, а круг людей уважаемых, в котором мог найтись жених для невесты из такой семьи, в небольшом тогда городе был тесен.
Жил ли в нем какое-то время сам Сорокин или сдавал внаем, как свою же усадьбу со львами в Мукомольном переулке? Но в 1913м в нем размещаются первые классы гимназии Щеголева. А в путеводителе Критского за 1916 год упоминается некое «общежитие для учащихся – пансион при гимназии Щеголева», расположенный на Борисоглебской улице в доме Сорокина.
Итак, дом был построен как жилой. Стал частной гимназией и на какой-то период ее пансионом. Есть глухие сведения о существовавшей тут рисовальной школе или скульптурных классах. А в советское время в этом красивом особняке была открыта начальная школа № 1, и старое время причудливым образом переплелось с новым.
КОГДА МЫ БЫЛИ МАЛЕНЬКИМИ
Тамара Спиридонова:
– Я выросла в доме рядом (улица Ушинского, 24). Наши сараи примыкали к школьному саду. Когда наш дом был назначен к сносу и началось расселение, говорили, что он относится к усадьбе Сорокина как «господская кухня».
Рядом, по улице Ушинского, 26, был клуб милиции и в его дворе, соседнем с нашим, – барская конюшня, где располагался «конный дивизион». Попросту говоря, конная милиция, выезжавшая иногда торжественным строем на ярославские улицы. Конюшню снесли всего несколько лет назад.
Маргарита Шпакунова:
– Я пришла в эту школу в 1943 году, во второй класс. В первом училась в другой школе, где было темно, народу много, обстановка какая-то нервозная. А здесь оказалась как в сказке. Здание небольшое (без нынешней пристройки в нем было всего пять классных комнат), светлое, нас немного. Никто не кричит, отношение к нам, маленьким, заботливое, участливое. Через год, в третьем классе, нам стали преподавать, можете себе представить, французский язык! Раздали какие-то совершенно великолепные книги большого формата с очень красивыми картинками. Кроме учебы организовывали все время маленькие праздники, ставили пьески. Это осталось на всю жизнь. Шла война, за стенами школы мы ведь так мало видели хорошего.
Школа собрала удивительный коллектив сотрудников, вспоминает Шпакунова, от легендарной Анны Ефимовны до обожаемых всеми малышами уборщицы Дуняши и ее мужа, видимо сторожа, дяди Яши, стараниями которых все вокруг сверкало чистотой.
Фантастическое притяжение этого дома испытали все поколения воспитанников. Татьяна Ивановна Д., поступившая сюда в первый класс в 1958 году, говорит, что уже через месяц после начала летних каникул и ей, и ее подружкам всегда опять хотелось в школу. В их дворе на улице Циммервальда там учились все, только в разных классах. И все хвастались своими учителями. Спорили, чья учительница лучше: «Моя лучше всех», «Нет, моя».
В школе работали действительно незаурядные личности.
Для Тамары Николаевны Спиридоновой той «самой-самой» стала ее первая учительница Надежда Ивановна Лебедева, с которой она дружила всю жизнь, опекала ее в старости, похоронила и считает, что о ней можно было бы написать роман.
КОНСПЕКТ РОМАНА
– Надежда Ивановна (девичья фамилия Воробьева) родилась в Саратовской губернии в 1895 году. Ее отец был садовником в имении одного из потомков декабриста Сергея Волконского. Потомок оплатил ее обучение в гимназии, которую она окончила с медалью.
В годы гражданской войны Надежда Ивановна перенесла потерю малолетних близнецов, голод, трудную кочевую жизнь, тиф. Первый муж, боец отряда ЧОН, став большим начальником, ее оставил. Она вышла за другого, и в 1946 году, когда я начала у нее учиться, была уже Лебедева.
Ее нельзя назвать слишком эмоциональным человеком, а ко мне вначале она относилась и вовсе прохладно. Время после войны голодное, вечно хотелось есть, и если мне что-нибудь давали с собой дома, я старалась это съесть как можно быстрее. В том числе во время уроков, за что получала замечания.
Кстати, в нашем дворе, то есть «на задах» у школы, стояло общежитие милиции, где жили пленные немцы. Они делали какие-то мелкие игрушки, сбывая их за кусок хлеба. Голодали еще больше, чем мы.
Постепенно отношения с Надеждой Ивановной улучшались, она стала отмечать мои способности и даже завышала оценки по рисованию, с которым у меня не ладилось. Помню, как она выкупила для меня фотографию по окончании 3-го класса: дома у нас на это денег не было.
По рассказам Надежды Ивановны знаю, что она не вступила в партию, во-первых, из-за «повышенного внимания к своей внешности»: делала перманент, маникюр. И, во-вторых, из-за слишком острого языка. Во времена культа Сталина могла огорошить ведущего политзанятия вопросом: «А где у нас Ленин?» Справедливости ради, это не помешало ей быть награжденной потом орденом Ленина.
В середине 1950-х годов у Надежды Ивановны начались серьезные проблемы со здоровьем, и она оставила школу. Студенткой я часто навещала ее, она стойко переносила свои несчастья, болезни мужа и была в курсе всех моих дел. Помню ее слова, когда я раскисала: «Ну, села в галошу и распустила зонтик!» И еще: «Чем ночь темней, тем ярче звезды».
После смерти мужа ей становилось все труднее топить печь, управляться по хозяй-ству, и она решила оформляться в дом престарелых. Перед уходом раздала все, что у нее было, взяла с собой только один небольшой чемодан с одеждой и приготовленным «смертным». В 1970 году она умерла. Хоронили Надежду Ивановну одна из ее первых учениц и я, одна из последних. Вспоминаю ее с благодарностью. Ее два окна на втором этаже дома № 81 по Республиканской улице смотрят на наш пед-университет, где я работаю уже сорок лет, и не было дня, чтобы по дороге на занятия я не подняла голову к этим окнам.
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
Тамара Николаевна Спиридонова – одна из тех, кто хлопочет сейчас об увековечении памяти о школе и ее учителях. Недавно получила ответ из одной высокой инстанции: «К сожалению, вопрос об установлении памятной доски на бывшем здании школы... не может быть решен в настоящее время в силу организационных и финансовых причин».
Татьяна ЕГОРОВА