Знакомство с Натальей Анатольевной Лобановой, специалистом департамента культуры Рыбинска, подтверждает это утверждение. Она своя – и в музее, и в театре, и в библиотеке, и в иконописной мастерской. Её имя – словно пропуск в любое учреждение культуры города. Повелительных интонаций и категоричных суждений в её речи не услышишь. Ведь нет ничего смешнее и нелепее, чем «руководить культурой». Чтобы стать «своей», она научилась смотреть на любую проблему не с позиции наблюдателя, а изнутри. Может быть, нам тоже стоит иногда заглянуть в работу чиновника изнутри?
– Казнокрады, взяточники, чиновники: в народе эти понятия – синонимы. Знать, слышать, видеть, как не любят чиновников, и продолжать работать, наверное, нелегко?
– Может, люди просто не знают, что чиновники – разные. Русскому человеку свойственно искать зло, обвинять кого-то в своих бедах. Вот, например, маленькие зарплаты в культуре. В чём здесь наша вина? Но ведь царь-то батюшка далеко в Москве, а мы тут, под боком. Поэтому и виноваты. Но нам ещё повезло – эта нелюбовь к управленцам ощущается в культуре меньше, чем в медицине, жилищном хозяйстве, то есть в тех отраслях, которые ближе к повседневной жизни человека. А о культуре у многих до сих пор представление – тётки в сарафанах, которые поют и пляшут.
– Из чего сегодня складывается культура Рыбинска?
– Кроме «тёток в сарафане» это библиотеки, музеи, музыкальные школы, театр драмы, театр кукол, памятники архитектуры, произведения монументального искусства. Город Рыбинск – особая территория. Ни по каким нормативам здесь не планировалось ни институт открывать, ни театр строить, ни создавать такой крупный музей.
– Кажется, и к памятникам в Рыбинске отношение особое. Земляков помнят – мемориальные доски висят там, где им положено. Вот Ошанин так по-домашнему вписался в городскую среду. А ведь, наверное, это беспокойное хозяйство – памятники?
– В 2003 году мы приняли постановление о монументальном искусстве, пришли к единому порядку – как установить мемориальную доску. Знаю, что в других городах это стало большой проблемой. Например, купили дом, и его хозяин не даёт устанавливать памятную доску. В Рыбинске такой ситуации не будет, всё регламентировано. Я ведь пришла работать в департамент из общества охраны памятников, так что проблемы эти знакомы. Надо, чтобы люди понимали, что сохранение памятников, в том числе и советских, – это не политика, а культурное отношение к своему прошлому. Вот у нас в городе было 13 памятников Ленину, а осталось семь. Разгромили, растащили, и следов не найти. Собирали комиссии, смотрели памятники, пытались привлечь внимание к проблеме их сохранности. На двух предприятиях – на СЛИПе и «Полипласте» – памятники Ленину поставили на баланс, они в хорошем состоянии. Вообще, сохранение памятников – больная тема. Думаю, пора вести статистику варварства по монументам. Нет ни одного, который бы в той или иной степени не пострадал от «внимания» некоторых граждан. Восстановлением приходится заниматься нам, дело это хлопотное. За памятниками слежу не только сама, уже и вся моя семья следит. И по судам приходится бегать. А вообще у нас в городе есть категория людей, очень увлечённых историей Рыбинска, известных земляков. Они регулярно к нам ходят – почему этому есть памятник, а тому, не менее достойному, до сих пор нет? Народ исследует историю – из этого рождается желание увековечить какую-то значительную, интересную личность. Предлагают поставить памятник Ростоцкому – он здесь родился. Кто-то хотел поставить памятник Райкину – он здесь жил в детстве. Мне кажется, что надо увековечивать память тех, кто жил в городе и чья деятельность связана с ним напрямую. Ошанину памятник поставили в год его 90-летия. Он хоть и не жил здесь, но по всему миру говорил, что он из волжского города Рыбинска.
– Наталья Анатольевна, а для себя вы определяете уровень своих возможностей – это я могу, а за это и браться не стоит – не пробить?
– Уровень возможностей – небольшой. И часто кажется – нет, этого не сделать, даже в мелочах. Но начинаешь делать – и что-то складывается, получается. Мы и не мечтали о новом здании театра кукол – теперь не нарадуемся. А как сдавали музей – я три месяца перед открытием туда ходила как на работу. Гладили шторы, мусор убирали. Тоже не верилось, что будет такой музей. Так же с музеем Ухтомского. Когда сына трёхлетнего было не с кем оставить – брала с собой.
– Что заставляет вас гладить шторы в музее? Нетипичное поведение для чиновников, которые чаще приходят только ленточку перерезать.
– Гладить приходилось тогда, когда завтра надо открывать, а что-то ещё не доделано. А вообще, честно говоря, я об этом не задумывалась. Может, это неправильное отношение к работе, неумение организовать, как надо.
– Я знаю, что вы делаете много такого, что не входит в служебные обязанности специалиста департамента. Потомков Ушакова пешком сопровождаете до их родных мест, печётесь об иконописцах, лично организуете выставки. Зачем?
– У меня десять лет был свой зал в здании. Я ежемесячно делала там выставки самодеятельных художников и мастеров города – никогда не отдавала предпочтение никому. Всё сама. Находила, отбирала, развешивала. Но недавно зал забрали. Появился другой зал, в другом здании – и снова я занималась выставками. Но теперь и этого зала не стало. Можно было бы рассуждать: баба с возу – кобыле легче, но мне без этого скучно, чего-то не хватает.
А с Ушаковыми просто подружились. Приезжает человек в шесть часов утра, надо его встретить. Понятно, что из Ермакова заведующая музеем – пожилой человек – не поедет, еду сама. Машину заказывать хлопотно – лучше мужа попросить, гараж во дворе. Водителю надо будет отгул давать, а муж довезёт. Получается, что сама берусь за всё, и мужу спокойно жить не даю. Ушакову надо было что-то интересное показать – привезла его в иконописную мастерскую Гусарина «Лик». С тех пор ему тоже помогаю. Когда тот приходит с очередной идеей, спрашиваю: «Тебе оно надо?» И подключаюсь к воплощению. Ну, как не помочь человеку, который задумал один поднять столько всего для города – и музей под открытым небом, и гостиницу, и мастерские, и ещё один проект, о котором пока говорить не буду.
– Меня не покидает ощущение, что я разговариваю не с чиновником, а с повзрослевшей пионеркой. Вы сами не задавались вопросом, откуда этот стержень «правильности», желание всем помочь?
– Я недавно перебирала свои старые детские фотографии. На одной я стою с ветеранами 234-й дивизии. И я как-то отчётливо осознала – вот оно откуда всё идёт. Патриотическое воспитание в интернате у Юрия Сергеевича Кашкина. Вспомнилось, что даже в первый год замужества переписывалась с ветераном дивизии. А кроме патриотического было и хоровое, и танцевальное... Так что всё оттуда, из детства...
* * *
Наш разговор прерывается – и ушла-то ненадолго, а уже ищут. Наталья Анатольевна извиняется – что-то важное и срочное. Не вникаю в суть проблемы. Всё и так ясно – человек на своём месте.
Марина ШИМАНСКАЯ