Первый звонок – главе Дзержинского района Виктору Васильевичу Морозову. Несколько лет назад он знакомил журналистов со своим районом. Нас посадили в автобус, показали, что есть и что строится, а в заключение привезли на «Русьхлеб». Предприятие сверкало новеньким оборудованием. Просторные залы, где работали с клиентами и партнёрами, были сплошь уставлены компьютерами и напоминали помещение аэропорта. Безупречная чистота, много воздуха, молодые лица персонала – все это казалось картинкой из какого-то завтрашнего дня.
И вот этот день настал. И что же?
– Ситуация действительно напряжённая, – вздыхает Морозов. – Но это акционерное общество, мы не можем вмешаться.
– Всё началось примерно год назад, когда стали задерживать зарплату, – рассказывают газете русьхлебовцы. – Раз задержали, два, долги росли, люди начали увольняться. В январе – феврале этого года обстановка накалялась с каждым днём. Начали останавливаться отдельные производства. Увольнялись уже не по одному – целыми бригадами.
– В кассе очередь, – живописуют мне. – Узнав, что денег опять нет, одни скандалят, другие плачут, мужики орут. Кто-то падает в обморок. Кто покруче, угрожает – и им платят.
Чтобы узнать обстановку на сегодняшний день, «Северный край» для начала предпринял попытку связаться с руководством АО. В приёмной вежливо ответили, что генеральный директор Александр Михайлович Зайченко назначает встречу на вторник. «В какое именно время, мы в понедельник известим дополнительно».
Извещения не последовало. «Зайченко в командировке», – объяснила во вторник секретарь. В последующие дни телефон приёмной молчал. Единственный номер, куда удалось дозвониться, – бухгалтерия.
– Нет электричества, всё стоит. Никого нет. Ни секретаря, ни директора тоже, – голос звучал нескрываемо грустно. – Только мы и сидим. Люди звонят, надо ведь, чтобы кто-нибудь отвечал.
В надежде тем не менее застать хоть кого-то едем непосредственно на место. В проходной никого, кроме охраны. На подходе к ней встречаем одну за другой нескольких молодых женщин. Истории у всех разные.
Света (это и другие имена по просьбе наших собеседниц изменены) уже рассчиталась и уволилась. По специальности экономист, на «Русьхлеб» пришла после института и проработала здесь семь лет. Новую работу нашла быстро.
– Когда узнают, что с «Русьхлеба», везде берут. Для экономиста – это лучшая характеристика. Такого предприятия по структуре больше в Ярославле нет. Тут и производство, и своя система реализации, и много чего ещё – такая была школа! Очень жалко, что все так получилось.
Остальные мои собеседницы оказались рядовыми работницами. Возраст 20 – 25 лет, стаж работы на предприятии – полтора – три года.
Тамара:
– Иду узнать насчёт денег. Недавно получила за декабрь. А за январь и февраль только обещают. Когда пришла сюда, предприятие хорошо работало, а сейчас народ почти весь убежал. Заявления на увольнение директор подписывает запросто. Говорят, начальству даже выгодно, чтобы уходили. Нам ничего не объясняют. Когда пытались узнать, одна дама из руководства, представляете, сказала: «Вам наврать или правду сказать?»
Ольга:
– Иду за денежками, может быть, хоть что-нибудь удастся получить. Нас пока отпустили, когда начнем работать – неясно. Но даже если запустят цех, например завтра, как мы будем работать – не представляю. Нас ведь осталось восемь человек, а было больше тридцати. И все-таки пока не увольняюсь, надеюсь на что-то. Тут коллектив хороший, и график удобный, мне в принципе нравится.
Катя:
– Долг мне – за январь и февраль. Раньше сюда только через родственников можно было устроиться. А сейчас приглашают пенсионеров и даже инвалидов. Не верите? У нас одна девочка в газете такое объявление читала. Я пока не увольняюсь, мне скоро в декрет, считаю дни, чтобы побыстрее.
Представился случай поговорить и с молодым человеком, бывшим технологом. Деньги не получал с декабря, уволился, нашел другую работу – увы, не по специальности. Денег так и нет.
– В бухгалтерии говорят: обращайтесь в суд. Но нужна справка о задолженности. Уже месяц, как её «выдают». Завтра опять иду по тому же кругу: в отдел кадров, ОТиЗ. Не получится, пойду с другом, он в милиции работает.
По данным моих собеседников, в суде Дзержинского района находится не меньше 150 исковых заявлений. Пресс-секретарь суда Дмитрий Михайлович Бодров уточнил: сколько всего таких заявлений рассмотрено с того времени, как они начали поступать, назвать затруднительно, такая статистика не ведётся. В настоящее время в рассмотрении находится 26 дел. Они в компетенции мирового судьи. По словам Бодрова, обычно такие иски удовлетворяются и зарплата взыскивается. Ответчик, правда, на суд не является, и решения принимаются в его отсутствие.
Не все русьхлебовцы захотели общаться с прессой.
– Ой, что вы, меня сразу уволят, – запротестовала одна.
– Мы все ждём завтрашнего дня несмотря ни на что. Не верится, что всё рухнет, – убеждена другая.
Так что же всё-таки происходит?
Вот мнение человека, вхожего в некоторые круги, но, строго говоря, судящего о ситуации только понаслышке.
– Предприятие – почти банкрот. Оно стало дышать на ладан ещё прошлой весной, все это знали, но так как предприятие частное, сделать ничего не могли. Судебные приставы пришли туда ещё в прошлом году. Долги огромные. У нас пятнадцать хлебозаводов в области. Ясно, что есть «лишние», в последнее время некоторые умерли, и пошла экспансия из Костромы, Иванова. Да, рынок есть рынок. Возможно, «Русьхлеб» встал кому-то поперёк горла. Но можно было, наверное, оптимизировать производство. Попытались, но неудачно. Зайченко купил мельницу и оказался в долгах. Сначала у него не пошла «молочка»: нас мощно подкосила Кострома. Закрыл молочное производство, остались хлеб и «кондитерка», но тоже ненадолго. За полтора года хорошее предприятие фактически рухнуло.
Ну это ещё бабушка надвое сказала. Есть, как сказано выше, люди, которые верят в лучшее. Впрочем, и вера, и неверие опираются только на слухи. Говорят, что на «Русьхлеб» положило глаз одно весьма успешное предприятие области и чуть ли не уже его покупает. Ещё говорят, что у Зайченко был шанс отдать весь завод москвичам, но он его вроде бы упустил. А может, ещё нет. Совсем непробиваемые пессимисты уверяют: у Александра Михайловича осталось едва ли не одно производство хлеба и «кондитерка» – остальное отдано на растерзание кредиторам.
Многие говорят о происходящем с сочувствием и видят причину в экономической ситуации в стране. Скакнули цены на то же подсолнечное масло – люди не стали покупать вздорожавшее печенье. Делать печенье похуже? Спрос пойдёт вниз уже по причине качества. А проблема ведь не только в ценах на масло.
Но разговоры разговорами, а на самом деле как?
За те несколько дней, что «Северный край» отслеживал сложившуюся на сегодняшний момент ситуацию, обстановка на «Русьхлебе» менялась несколько раз. В ответ на наш первый звонок в департамент агропромышленного комплекса администрации Ярославской области там сказали, что ситуация под контролем. Больше того, именно в тот день предприятие начало снова работать.
Оно проработало только один день и снова встало. Отключили не только газ, но и электроэнергию. Что думают обо всём этом в департаменте АПК? Ведь речь идёт о предприятии, выпускающем хлеб. Не скажется ли бьющая его лихорадка на продовольственной безопасности города и области? В департаменте разъяснили: у нас достаточно предприятий, способных удовлетворить потребности области в хлебе. Надо будет – другие предприятия нарастят мощности, если «Русьхлеб» день-два простоит.
От более подробного комментария в департаменте уклонились. О причинах метаморфоз, происшедших с «Русьхлебом» в последние полтора года, и его перспективах остаётся только гадать. И всем ярославцам, и особенно тем из них, кто имеет к этому предприятию прямое отношение.
Если более подробные комментарии из компетентных источников поступят, «Северный край» обязательно их опубликует.
Татьяна ЕГОРОВА