Тем не менее генеральный план, разработанный ярославским Институтом проблем устойчивого развития городов и территорий и официально принятый муниципалитетом, подвергся резкой критике учёного совета государственного музея-заповедника «Ростовский кремль» ещё в процессе общественного обсуждения его проекта. Члены учёного совета и сейчас продолжают считать некоторые разделы генплана «апофеозом несерьёзности», находят в нём упущения, способные, по их мнению, усугубить его беды.
И ДОСТОЯНИЕ, И БЕДА
Мы встретились с одним из авторов генерального плана, президентом института, архитектором Андреем Лукашёвым.
Он начал с того, что само понятие генерального плана в последнее время изменилось. Раньше это был документ, который планировал развитие города на некий срок. Теперь, по новому Градостроительному кодексу, это документ, который анализирует проблемы поселения и лишь определяет пути их решения. Это не документ-план, а документ-ориентир.
– Памятники старины для ростовчан и великое достояние, и беда. Всякий собственник, желающий привести своё строение в порядок, сталкивается с множеством ограничений, установленных различными ведомствами. Их накопилось тьма, одни устарели, другие противоречат друг другу.
Самое правильное, считает Лукашёв, было бы начать не с генплана, а с разработки проекта зон охраны памятников – он установил бы чёткие «правила игры». К сожалению, программа, утверждённая законом Ярославской области, такой роскоши разработчикам не предоставила. Ни денег, ни времени на это институт не получил. А по уже упомянутому новому Градостроительному кодексу генпланы городов и поселений должны были быть готовы и приняты до 1 января 2008 года. Иначе те самые города и поселения лишались права вести градостроительную деятельность. (Месяц назад, правда, в кодекс внесены изменения: сроки принятия генпланов продлены до 1 января 2010 года. Но генплан Ростова уже был готов и принят к первоначальному сроку).
– Это не означает, что генеральный план, разработанный нами в отсутствие проекта зон охраны, является ущербным, – предупреждает мой вопрос Андрей Владиславович. – Пока нет нового, действует старый проект зон охраны, принятый в 1979 году.
Город сегодня, честно говоря, мало похож на Ростов 1979 года, думаю я, слушая Лукашёва. Но для решения непринципиальных, текущих городских проблем, допустим, этот документ годится. А вот для определения путей его возрождения явно не подходит. Наверное, поэтому институт как бы вывел исторический центр за скобки своего исследования. В генплане центр обозначен как территория «достопримечательного места» (термин из нового закона). По предложению разработчиков в знак уважения к наследию муниципалитет ввёл для него специальные регламенты.
– То есть развитие исторического центра замораживается? – спрашиваю.
– Ни в коем случае! Оно будет происходить по своим регламентам, которые мы не должны описывать в генеральном плане.
– И всё же что это за регламенты?
– Тут, например, нельзя будет размещать крупные массивы жилья, вести снос строений...
– А кто-то скажет: угол отвалился, крыша прогнила. Значит, тоже трогать нельзя?
– Можно, но в рамках действующего проекта зон охраны и других ведомственных документов. Подход в каждом случае должен быть микрохирургическим.
«КУБЕ» – НЕТ!
Как же всё-таки выглядят в генплане пути развития Ростова на ближайшие десять – пятнадцать лет?
Серьёзная проблема – транспорт. Город сейчас разделён на две части железной дорогой и федеральной трассой Москва – Холмогоры. Предлагается перевести обслуживание некоторых предприятий с железнодорожного транспорта на автомобильный. Обводная магистраль федерального значения должна ликвидировать грузовой транспортный транзит через город. Но чтобы не возникло проблем на перекрёстках, придётся подсуетиться и самим ростовчанам.
Будут совершенствоваться тепло-, электро-, водоснабжение, канализация. Санитарные нормы и правила в последние годы так ужесточились, что в «старом» Ростове никаких производств создавать больше нельзя. Для развития действующих и размещения будущих осталась единственная площадка – в районе Ростовского оптико-механического завода (РОМЗа). Авторы генплана просчитали, что есть все основания для создания здесь бизнес-парков, иначе говоря, для привлечения сюда инвестиций, способных вдохнуть в город жизнь.
С этой самой жизнью вообще-то основная проблема и есть. Получается замкнутый круг. Перспективы Ростова связаны с туризмом и сферой услуг вокруг него. Уже сейчас здесь существует и строится полтора десятка гостиниц. Но индустрии туризма пока нет, создание её требует времени. Между тем современные промышленные предприятия могут дать сколько-то рабочих мест людям и средств городу довольно быстро. Сейчас в дополнение к приборостроению тут строится завод по производству окон VELUX, ведутся переговоры о размещении итальянского завода по производству фитингов (запорных деталей для систем водоснабжения и отопления). Беда в том, что предприятия, основанные на современных технологиях, много народу всё равно не займут. У того же VELUX объём производства должен быть больше, чем у РОМЗа, а работать там будет всего 150 человек.
Двадцать лет в Ростове не увеличивалась численность населения, прогноза её увеличения нет и у проектировщиков. Самое большое, на что они надеются, – её стабилизация, робкие признаки чего с недавних пор, по их мнению, прослеживаются. Тем не менее город должен строиться – хочется верить, что люди постепенно всё-таки будут улучшать свои жилищные условия. Проектировщики против пяти– и девятиэтажек, они за малоэтажную застройку, читаю в генплане. Максимум допустимого – четыре этажа. Микрорайонов типа печально знаменитой здесь «Кубы», утверждает документ, больше не будет. Развитие пойдёт в сторону озера Неро с постепенным понижением этажности. Вполне возможно, что строительство жилья для горожан продолжится на территории соседнего поселения Ишня.
Серьёзный вопрос – экология. Все несчастья Ростова сводятся в конечном счёте к озеру Неро. Расположенный на кромке Ростовской котловины, город во все времена прямо зависел от того, что происходило с Неро. У Лукашёва и его команды и тут есть свой взгляд на вещи.
– В Ростове мы имеем дело, как и во многих других исторических городах, с бездумным благоустройством. Город – это система пересекающихся улиц и замкнутых по периметру кварталов. Год за годом, благоустраивая улицы, власти нарушали естественный водоток и водоотведение. Искусственные дренажные системы превратили Ростов в систему так называемых «рисовых чеков». Каждый квартал имеет четыре дамбы с четырёх сторон – отсюда подтопленные кварталы, разрушающиеся здания. Застойные явления передаются и водоприёмнику – озеру.
Группа во главе с доктором географических наук профессором Евгением Колбовским, которая работала над этим разделом генплана, предложила ряд мер для восстановления естественной дренажной сети. Предложено также обратить внимание на новые технологии в этой области.
– Смогут ли такие локальные меры справиться с ситуацией, которая зашла уже слишком далеко?
– Во всяком случае они могут её существенно улучшить, – уверен Лукашёв. – Я занимался Ростовом и раньше. Было много программ, все они уже больше десяти лет спорили друг с другом и так и не были реализованы. Наш генплан – только начало пути, но он обобщил и оценил всю информацию, предложил свои решения и, что принципиально важно, выстроил их последовательность. Кроме того, на основе генерального плана нами разработаны правила землепользования и застройки.
СЛОВО ОППОНЕНТАМ
– С концепцией генерального плана спорить не приходится, – говорит директор музея-заповедника «Ростовский кремль», доктор исторических наук Андрей Леонтьев. – У нас серьёзнейшие нарекания к его содержательной части. Ни один его раздел полностью не использует имеющуюся информацию.
Если сказать коротко, не может Андрей Евгеньевич смириться с тем, что вся историческая подоплёка становления и развития города оказалась в генплане выхолощена. А ведь в Ростове всё с ней срослось неразрывно.
Заведующий отделом архитектуры музея и большой знаток города Александр Мельник ещё более резок:
– Результатом реализации такого генерального плана будет порча древнего облика Ростова. Его авторы игнорируют то, что Ростов – исторический город. Говорят, что документам такого значения не требуется лицензирование. Очень странно. И вообще, как можно утверждать перспективу города, который стоял у истоков государственности всей Руси, на скромном уровне муниципалитета?
Уже после нашего разговора с Александром Гавриловичем генплан Ростова рассматривался и был одобрен на заседании научно-технического совета по вопросам архитектуры и градостроительства при правительстве области. Возможно, какие-то замечания вдогонку уже принятому генплану и прозвучали – не знаю. На просьбу разрешить поприсутствовать главный архитектор области Дмитрий Брандуков ответил, что присутствие прессы не предусмотрено.
Конкретные претензии к генплану перечислены в протоколе заседания учёного совета музея-заповедника, которым располагает редакция. Учёный совет состоялся ещё до официального утверждения этого документа, но большинство содержащихся в нём замечаний и предложений так и не вошли в окончательный текст.
По мнению учёного совета, генеральный план должен прежде всего затвердить незыблемость регулярной планировки исторической части, сложившейся в конце XVII – начале XIX веков. Чётко определить границы центральной и исторических частей города, уточнить границы археологического культурного слоя (а он здесь прослеживается аж с Х века). Нет в генплане и анализа культурного наследия, на котором учёные настаивали особо, и много чего ещё тоже нет.
Почему? Ответ прост: всё это должен был описать проект зон охраны. А на него денег не дали. Швыдкой во время своего летнего визита обещал средства найти, но тоже до сих пор не нашёл. А муниципальные власти, бизнес-сообщество, да и большинство жителей, честно говоря, совсем в том не заинтересованы. Роют траншею под водопровод – и сейчас надо согласовывать каждый шаг. Затеют пристройку к магазинчику, только и молят Бога, лишь бы не наткнуться на какое-нибудь захоронение или остатки старой церкви – тут же набегут археологи. Хотя и к мандатам учёных у людей практических почтения нету. Роют где попало, стремятся прихватить при этом гораздо большую площадь, чем согласована. То, что при этом уничтожаются следы, может быть, современников Ярослава Мудрого, так кого это волнует, кроме учёной публики? А новый проект зон охраны – создаст ведь ещё более жёсткие ограничения.
Андрей Лукашёв и его коллеги всё понимают. Генплан заканчивается предложением разработать проект зон охраны памятников истории и культуры. И по результатам такой разработки внести в случае необходимости изменения в генеральный план и правила землепользования.
Только ведь предложение разработать проект зон охраны памятников адресовано кому? Местным властям и администрации Ярославской области, у которой на то денег однажды уже не нашлось.
Есть вероятность снова услышать «нет», и именно это беспокоит учёных.
Татьяна ЕГОРОВА