Я тогда подумала: был человек на виду, а ушёл на пенсию, что мы о нём знаем? Как живёт, чем занят бывший директор комбината «Красный Перекоп»? Несмотря на другие должности, которые он занимал, помнят ведь Абрама Семёновича именно по этой.
Подумать подумала, но взяться за эту тему всё как-то не было повода.
И вот недавно такой повод нашёлся. Но про него потом.
В общем, мы встретились, поговорили. Мне показалось, что Абрам Семёнович и сам рад был случаю выговориться. К непривычной для себя роли домоседа он только-только привыкает. Посмеиваясь сам над собой, формулирует суть своего сегодняшнего времяпрепровождения коротко: «Сходи туда, принеси то-то».
Это зимой. С мая до конца сентября – дача. Естественно, следит за всеми новостями: телевизор, газеты – это само собой.
В будущем году ему исполнится восемьдесят лет. Мучает подагра. Пять месяцев назад перенёс тяжёлую операцию – удалили почку. Двое детей: сын – военный, дочь – врач. Оба здесь же, недалеко от родителей, в Ярославле. Внуки.
Семья – это то, что Башмашников считает главным своим достижением в жизни. И ещё гордится тем, что бросил курить.
– Пятьдесят лет курил. И бросил.
Чего только не пережито за эти пятьдесят с лишним лет!
Окончил Московский текстильный институт, по направлению приехал на фабрику в город Павловский Посад Московской области. Отработал там девять с половиной лет – мастером, начальником цеха, заместителем начальника производства. Женился. Жили в бараке, в коммунальной квартире, перспектив по этой части никаких, и в начале 1960-х годов добился перевода на текстильный комбинат в город Киров, где родители приняли их в свою двухкомнатную квартиру.
Во время войны в Киров были эвакуированы Ярослав-ский шинный завод и часть нашей кордной фабрики. Начинали чуть ли не в палатках, а текстильные цеха размещались в бывшей политической тюрьме. Башмашников ещё застал станки, стоявшие в крохотных клетушках, о первоначальном назначении которых оставалось только догадываться.
Его зачислили начальником кордного производства, через два года назначили главным инженером – так появилась ниточка, которая привела потом в Ярославль.
Тогда практиковались так называемые перекрёстные проверки: по направлению министерства руководители предприятий проверяли дела друг у друга. По ходу одной из таких проверок Башмашников оказался однажды на «Красном Перекопе». Знакомство с тогдашним директором Сергеем Ивановичем Черепниным закончилось тем, что тот пригласил его главным инженером к себе.
Значение «Красного Перекопа» в отрасли было существенно выше, чем у Кировского текстильного комбината. Но в Кирове мать (отец тогда уже умер), жена, двое детей, квартира, гараж – сниматься с места, честно говоря, ни ему, ни домашним совсем не хотелось. Черепнин не отступал, звонил каждый день: «Ты не надумал?»
– В конце концов Сергей Иванович меня «добил». 22 ноября 1974 года, это была пятница, я отработал на Кировском комбинате последний день. А 25 ноября в 7.30 утра уже вышел в Яро-славле на новую работу.
У Башмашникова в памяти каждый день – так отсчитывали время разве что в войну. Но и то, что выпало ему, выдалось в чём-то не проще. «Красный Перекоп» тогда не выполнял план и как бельмо на глазу сидел в отчётах обкома партии и облисполкома. По объёмам производства занимал место рядом с моторным заводом, продукция ведь на «Перекопе» дорогая, а с планом никак не ладилось. Когда Черепнину исполнилось шестьдесят лет, его понудили уйти в отставку и назначили директором Башмашникова.
Для комбината это оказалась не худшая пора. Шла замена оборудования, внедрялись новые технологии, совместно с отраслевым институтом разрабатывался и внедрялся новый ассортимент тканей. Росла производительность труда в прядении, ткачестве, пошло на лад с планом, но выше головы прыгнуть не удавалось. Реформы промышленности, провозглашённые в стране, шли одна за другой на убыль, и по-прежнему не было ничего тяжелей лёгкой промышленности.
Кризис переживало всё государство. Руководство страны пыталось задействовать привычные моральные стимулы и совершенно непривычные новые. Стремясь восполнить нехватку трудоспособного населения, открыло двери рабочим из-за рубежа – на «Красном Перекопе» появились вьетнамцы. В попытках вдохнуть свежие силы в едва живую экономику призывало создавать совместные предприятия. В числе прочих в России появилось советско-турецкое СП по выпуску товаров народного потребления во главе с министром, в которое вошли наши «Красный перевал», кордная фабрика и «Красный Перекоп».
На совещании в Москве встал вопрос о том, что нужно создать филиал СП в Ярославле. Попросили Башмашникова подыскать площади и директора. Он рекомендовал бывшего секретаря Красноперекопского райкома партии Петра Шелкошвейна. В филиале СП Пётр Алексеевич проработал год-два, потом Башмашников пригласил его своим заместителем по маркетингу.
Работая директором комбината, Башмашников избирался депутатом муниципалитета города Ярославля. Стал первым не освобождённым его председателем.
В 1996 году Абрам Семёнович баллотировался в областную Думу, прошёл. Но первое же заседание Думы доказало, что и здесь жить спокойно не получится.
– Избрали председателя. А перед тем, как выбрать заместителя, объявили перерыв. И тут меня припёрли в угол: «Кого будем выбирать, знаешь? Предложат тебя». «Да вы что, говорю, я же никогда не работал в коридорах власти. Мне 67 лет, за плечами 3,5 тысячи рабочих, производство, вроде, пошло нормально...» И всё-таки выдвинули и выбрали.
Весь следующий день он чувствовал себя не в своей тарелке. Ночью увезли с инфарктом.
На работу в Думу Абрам Семёнович вышел не через девять месяцев, как рекомендовали врачи, а через три. На посту генерального директора его сменил главный инженер, а ещё через десять месяцев – Шелкошвейн.
В Думе Башмашников отработал один созыв. После этого ещё три года помогал знакомым молодым ребятам, создавшим свою фирму. И наконец решил: пришла пора дать себе отдых по-настоящему. Что и исполнил.
Теперь о том, что послужило поводом для нашей встречи.
Дело в том, что недавно к нам в «Северный край» пришло письмо (авторы не хотят обнародовать свои фамилии). В августе прошлого года «Красному Перекопу» исполнилось 285 лет, напоминают они. «Прошло много времени после юбилейных мероприятий, а вот боль, недоумение до сих пор не проходят. Юбилей прошёл широко и хорошо. Выпущены книга, праздничная газета – всё как у порядочных людей. Только вот бывшего директора комбината Башмашникова Абрама Семёновича, отдавшего всю жизнь лёгкой промышленности и более 20 лет «Красному Перекопу», не только не пригласили на торжество, но даже не упомянули ни в книге, ни в газете!»
Рассказываю про это письмо коллеге, тот удивляется:
– Не может быть, Башмашников – это ведь эпоха!
Листаю упомянутые издания. Особенно впечатляет подборка в газете под названием «Красный Перекоп» в лицах». Фотографии и короткий текст к каждой: Затрапезнов, Карзинкин, герои войны Маланов и Носков, Валентина Терешкова, Герой Социалистического Труда Людмила Кудрявцева. Тут же директора: С. И. Черепнин, его предшественник М. А. Могутнов. А кто директорствовал после Сергея Ивановича Черепнина и перед Петром Алексеевичем Шелкошвейном, вроде бы неизвестно.
«На комбинате ходят слухи, – говорится дальше в письме, – что П. А. Шелкошвейн лично очень обиделся на А. С. Башмашникова. Странно!»
Дальнейшее изучение вопроса обнаруживает ещё более странные обстоятельства. Оказывается, вот уже полтора года, как Абрама Семёновича не приглашают ни на какие комбинатские торжества, не поздравляют ни с днём рождения, ни с праздниками, даже на День пожилого человека, когда вспоминают каждого ветерана предприятия, и то не присылают открытку.
Для самого Башмашникова всё понятно. Перед тем, как полностью отойти от дел, он продал свои акции и акции жены (вместе это 0,71 процента) не комбинату, а кордникам. Шелкошвейн обиделся, не здоровается.
– Доходит до смешного. У нас дачи рядом, даже забора нет. Супруга его у нас бывает, с моей женой у них отношения не прерывались. Дочка Петра Алексеевича к нам заходит, внучонок – он у него просто замечательный, развитой такой, интересный. А сам Пётр в ответ на приветствие пробурчит что-то и мимо. Ну и я перестал кланяться.
Звоню Шелкошвейну, говорю про письмо в редакцию. Отвечает, что у него никаких обид на Башмашникова нет. Почему не пригласили на юбилей? Знать не знает. Тем более про остальные неприглашения и непоздравления ему ничего не известно.
Насколько всё это искренне – судить не берусь. Разбираться во взаимоотношениях руководителей, одного бывшего, другого настоящего – дело безнадёжное. То, что происходит, я бы не назвала травлей Башмашникова, как считают некоторые. Допустим, нынешний директор имел неосторожность сказать вслух, что ему не понравилось что-то в действиях предшественника. Везде найдутся желающие не просто поддержать мнение начальника, но и развить его.
Перед тем, как полностью отойти от дел, Абрам Семёнович сделал ещё один шаг, который покажется многим непонятным. Перед очередным собранием акционеров попросил, чтобы его не включали в совет директоров. Тем самым добровольно отказался от власти. Сохрани он её – и вряд ли посмели бы подать голос те, кто раздул целый пожар из искры недоверия, мелькнувшей однажды между этими двумя людьми. Так мне кажется.
Татьяна ЕГОРОВА