В окнах ресторанов и ювелирных салонов сверкали каскады мигающих золотых нитей. Ёлки на площадях казались огромными сказочными замками. Деды Морозы, Снегурочки и Санта-Клаусы, улыбающиеся в витринах магазинов, были как живые. Сотни переливающихся разноцветных гирлянд, тысячи сверкающих огней и множество забавных новогодних придумок преображали центр до неузнаваемости, особенно вечером. Светящимися фонариками обзавелись даже голые нехвойные деревья в скверах, на бульварах и остановках. Без украшений остались только голубые ели у здания губернской администрации, но естественная их красота была очевидна и в подчёркивании не нуждалась.
Общих принципов в украшательстве не было, поэтому каждое здание оставалось само по себе. Дома главных улиц упорно и молчаливо соревновались, чей новогодний убор лучше: много ли гирлянд, у кого новее и дороже и как приделаны – аккуратно, ровно или криво на скорую руку. Симметрично ли они идут вдоль карнизов, видна ли в окне дорогая американская ёлка с золотыми бантиками и колокольчиками.
И только один-единственный дом на Большой Центральной улице никто ничем не украшал вот уже много лет. Это был старинный двухэтажный особняк. В дни своей юности принадлежал он купцу Горбатову, преуспевшему дельцу и уважаемому человеку. За многочисленные заслуги перед городом Горбатова наградили званием почётного горожанина, в краеведческом музее нынешнего Губернского портрет купца висит в галерее творцов истории края, а профессора-историки местного Гуманитарного университета пишут про Горбатовский род целые диссертации.
Вот какой человек строил этот дом. Специально выписывал архитектора из столицы, лучших мастеров и художников приглашал. И вышел особняк Горбатова самым красивым зданием города – после губернаторского дворца. Гости Губернского не уставали восхищаться тонкими летящими колоннами, каменными львами на воротах, ажурными наличниками, величественным парадным входом. Сколько важных персон перебывало здесь, сколько балов отплясано, сколько устроено пиров и праздников… Потом, конечно, наступили нелучшие времена. Дому Горбатова довелось побывать и детдомом, и больницей, и кинотеатром, и складом. Последними, кто обживал и согревал его стены, были члены общества защитников городской экологии. Но и их два года назад по непонятной причине отсюда выселили, и с тех пор дом стоял пустой, холодный и заброшенный. В залах скопились груды мусора, штукатурка и лепнина давно осыпались, загрустили оббитые и посеревшие львы. Капитального ремонта не делали уж полвека, как не больше, а о реставрации приходилось лишь мечтать. И дом упрямо мечтал о ней. Соседние здания болтали, что скоро власти перекроят весь город заново, и все старые развалюхи снесут, чтобы построить побольше гостиниц и торговых центров. Но дом Горбатова не верил им: он знал, что является памятником федерального значения, с которым нельзя разделаться так запросто. Кроме того, дом был оптимистом. «Это ничего, что обвалилась лепнина и кирпичи по краям окон крошатся, – думал он. – Главное, крыша цела, и в стенах почти нет трещин. Я ещё могу послужить людям, и мной обязательно займутся, как только начнётся реконструкция центра». Соседние дома порой смеялись над ним, называя «ветхим жильём, не подлежащим расселению». Но он не реагировал на пошлости и держался с неизменным достоинством.
В предновогодние дни дому Горбатова было грустно именно из-за того, что все остальные здания украшают, а его – нет. А ведь если бы чуть-чуть отштукатурить и покрасить хотя бы фасад, как великолепно смотрелись бы на нём эти тонкие светящиеся гирлянды, похожие на золотые цепочки! Как подошли бы парадному входу венки пушистых еловых веток и фонарики в виде разноцветных шишек. А львов можно было бы посыпать блёстками, чтобы гривы таинственно мерцали в свете уличных огней. Но увы… Он, когда-то Самый Красивый Дом Города (после дворца), сейчас уродливее последней трансформаторной будки. А ведь ему тоже хочется встретить Новый год достойно, как и подобает уникальному памятнику архитектуры!
В канун Нового года на улице было слишком тепло. Снег таял, собирался в грязные слякотные лужи и портил всем новогоднее настроение. В довершение всего после обеда с неба посыпалось нечто вроде комьев намокшей ваты.
Дом Горбатова с любопытством следил за пробегающими мимо людьми. Почти у всех были недовольные лица: шубы и тяжёлые зимние пальто быстро промокали под дождевым снегом, а пользоваться зонтами зимой как-то не принято.
«Они могли бы переждать непогоду под моей крышей, – думал дом. – Но, наверное, сегодня все слишком торопятся».
Однако один человек всё же воспользовался этой идеей. Старик, одетый в пушистую меховую шубу, взошёл на крыльцо и сказал:
– Мир этому дому! Пустишь переждать ненастье? А то шубе моей намокать не годится.
«Конечно, входите, я очень рад» – сказал дом, хотя старик вряд ли мог его слышать.
Старик вошёл и опустил на пол большой туго набитый красный мешок.
«Это дедушка Мороз, – догадался дом. – Как жаль, что я принимаю такого гостя в таком убогом виде…»
Больше ничего интересного не произошло. Старик, примостившись на окошке, смотрел на обшарпанные стены. А когда снег закончился, ушёл, отвесив дому поясной поклон.
Ближе к вечеру мимо проходили дети, вооружённые петардами, фейерверками и баллончиками с краской. Один мальчишка, на бегу встряхивая серый аэрозоль, кинулся к открытой стене дома, на которой ещё сохранился участок окрашенной штукатурки.
«О боже, только не это!» – ужаснулся старый особняк.
– Эй, ты чего? – окликнули мальчишку товарищи. – Забыл, что на старинных домах рисуют только отморозки?
«Обошлось» – с облегчением вздохнул дом. А вскоре он задремал и увидел во сне семейство купца Горбатова, отмечающее Рождество в своём прекрасном особняке. Множество гостей, карнавал, подарки, сюрпризы, хороводы вокруг ёлки, игры, гадания и даже цыгане… Народ выбегает во двор – играть в снежки и любоваться бумажными снежинками в окнах.
Мороз пришёл в Губернский город вместе с ночью. Лужи мгновенно превратились в зеркала, сугробы стали пушистыми и мягкими, ветки деревьев начали покрываться миниатюрными белыми иголочками. И пока горожане садились за праздничные столы, слушали речь президента, пили шампанское под бой курантов, жгли бенгальские огни, гремели пиротехникой и пели под караоке, Новогодняя Ночь, Мороз и Зима вносили свой вклад в праздничное украшение города.
Случилось так, что главный архитектор Губернского, спеша с одной новогодней гулянки на другую, проезжал по Большой Центральной улице. Он был молод и амбициозен, в должность свою вступил недавно в связи с уходом на пенсию прежнего главного архитектора и уже строил дерзкие планы о тотальной модернизации облика города. Летя по ночному, морозному и новогоднему Губернскому, он с удовольствием посматривал в окно, глядя на здания, которые теперь все до единого находились под его покровительством.
«Что за новый дом?»
Изумление заставило тормознуть и остановиться. И даже вылезти из машины.
Перед ним стоял неизвестно как возникший здесь элегантный белый особняк. На воротах восседали пушистые фантастические животные с искрящейся голубоватой шерстью. Парадный вход, казалось, был сделан из чистого серебра. Таинственно мерцали в свете придорожных фонарей белоснежные стены. И каждое окно было освещено дрожащим золотым светом.
Несколько минут главный архитектор простоял с открытым ртом на морозе. А потом наваждение растаяло.
«Это же Горбатый! Львов припорошило снегом, на стенах иней, а внутри, наверное, сидят бомжи и жгут огарки свечей, чтобы согреться».
Главный архитектор сел в машину и поехал дальше. Но то, что он увидел вместо старого заброшенного дома, не выходило из головы. «А ты уже вписал его в список зданий на снос, – упрекнул художник, который живёт в сердце любого архитектора, даже главного. – Может быть, Горбатовский особняк ещё можно отреставрировать?»
Надежда ШЕСТЕРИНА