Однако неугодны оказались начальству откровения бойца. Старшего лейтенанта Овчинникова «попросили» из милиции, которой он отдал десять лет жизни и все здоровье. Но насчет последнего еще надо доказать, и не где-нибудь, а в суде. Чем Овчинников и занимается в свободное время – его у Евгения, недавно получившего инвалидность, теперь предостаточно.
Евгению всего 46 лет, но пережил он столько, что иному не увидеть и за три жизни.
ИЗ СТУДЕНТОВ – В АФГАНЦЫ
Мама Евгения очень хотела, чтобы сын стал врачом. И он поступил в мединститут, но, проучившись три года, все же вынужден был признать, что это не его призвание. И в 1978 году ушел в армию. Служить довелось в Среднеазиатском военном округе в лидерном полку ВВС СССР – спецназе, который тогда еще только зарождался. Вылеты в «горячие точки» – Китай, Вьетнам, Афганистан – были для ребят привычным делом.
Вспоминает Евгений, как перед отправлением в Афган, где они принимали участие в боевых действиях с января по апрель, солдатам выдали новое оружие. Пуля из автомата летит не как обычно – по спирали, а как бы кувыркается и, попадая в цель, разрывается, отчего внутренности превращаются в кровавое месиво. Выжить после такого ранения практически невозможно.
– Мы выполняли задачи, поставленные командованием, – вспоминает бывший боец. – Однажды мы стояли в Кабуле в оцеплении перед домом правительства. Вдруг из дверей вышел молодой мужчина, держа руки в карманах. Мы и сообразить ничего толком не успели, как раздался взрыв. Из семи наших парней остался жив только один, и того сильно контузило. Я был старший по оцеплению. Мне пришлось уложить афганца автоматной очередью...
Еще в то время Женя понял, что война – это не всегда честное и благородное сражение за правду, за Родину. В Афгане процветало пьянство, дебоширство, грабежи. Особенно ему запомнился отлет домой. У самолета стояли два КГБэшника. Перед дембелями они прочертили жирную черту мелом. Заставляли раздеваться полностью. Оружие бросали в одну кучу, ценные вещи в другую, а одежду – в третью. Вернули только одежду. И тогда позволили сесть в самолет.
ВРАГИ СОЖГЛИ...
После армии Евгений долго мотался без дела, подрабатывал кое-где. Женился, в 1985-м родился сын Андрей. Но вскоре Евгений поссорился с женой. Настолько серьезно, что ушел из семьи. Ударился в предпринимательство – начало 90-х благоприятствовало активным и ухватистым. Таким Овчинников и был. Развернулся быстро – построил четыре фермы в Ростовском районе. Оттуда и поставлял продукты в свой собственный небольшой магазинчик в Москве. Были времена дефицита, а потому дело Евгения имело успех. Это, конечно, многим не нравилось. Например, столичной братве.
Мафиози из Пушкино «попросили» ростовского бизнесмена платить «взносы» за то, что он проезжает через их территорию. Дважды они вызывали Евгения на переговоры, на третий раз он не вытерпел – достал пистолет, естественно незарегистрированный, и изрешетил их машины. Больше угрожать они не стали – просто сожгли фермы, предварительно застрелив четырех овчарок, их охранявших. Произошло это ночью. Когда приехал он на следующий день в Ростов, то увидел только пепелище.
– Сначала я не мог понять, что же произошло, – рассказывает Евгений. – А потом сел на камень и заплакал. Пожалуй, тогда впервые я понял, что означает выражение «едет крыша». Это когда ты не понимаешь, что делаешь.
Я поехал с приятелями в Пушкино, чтобы хоть что-то вернуть, а получилось, что мы еле ноги унесли. У них там мафия как раз и собралась из афганцев, людей, прожженных войной, вернувшихся с поля брани не просто бандитами, но и богачами.
ЦЕЛИТЕЛЬМИЛИЦИОНЕР
Евгений говорит, что именно тогда впервые осознал себя серьезным человеком, ответственным за свое дело. Пережитое не только вернуло его в семью, но и помогло раскрыться неожиданному дару – целителя.
– У меня на ферме работала местная женщина, у которой было одиннадцать детей, – рассказывает Евгений. – У самой младшей, Аришки, была родовая травма, она не могла ходить. Я ведь в то время жил не в семье, по сыну очень скучал и привязался к девочке. Мне хотелось ее вылечить, я возил ее по столичным профессорам, по деревенским знахаркам, но никто не мог помочь. Наконец мне посоветовали съездить к одной колдунье. Была она маленькая, сухонькая, но силища чувствовалась в ней огромная: подходит к тебе, и кажется, будто танк на тебя надвигается. Вот она и сказала мне: «А чего это ты девочку ко мне привез? И сам бы мог вылечить, хватит лениться».
К тому времени он уже увлекался китайской нетрадиционной медициной. Но лечить никогда не пытался. А оказалось, может. Благодаря ему Аришка научилась ходить. С тех пор он помогал многим людям. Лечил бесплатно, считая, что деньги уносят магическую силу, ведь ее дал Бог, а данное Богом не продается.
Потом Евгений устроился в тутаевскую милицию инструктором по рукопашному бою, а в 1995м поступил на юриста в институт МВД. Жизнь в Москве дорогая, денег катастрофически не хватало, и каждый зарабатывал как мог.
– Один московский приятель привел меня в ночной клуб, где устраивались бои без правил, – рассказывает он. – Мне владелец клуба сказал: будешь драться с девушкой и проиграешь ей, получишь сто долларов. Бой – до первой крови. Вышла на ринг пигалица – каратистка с черным поясом. Стала разминаться – ну настоящий Ван Дамм, а, оказалось, драться не умеет. Пришлось поддаться – она заехала мне локтем в лицо и сломала зуб, осколком поцарапало губу. Так я получил свои деньги.
«ИГРА БЕЗ ПРАВИЛ»
В феврале 2000 года Евгений Овчинников в составе сводного отряда милиции областного УВД был направлен на три месяца в Чечню в Урус-Мартан для «наведения там конституционного порядка». Вернулся с наградами, но эта командировка буквально сломала его представления о нашей действительности. Всю правду – ни капли художественного вымысла – о ней он изложил в своей повести «Игра без правил (командировка в ад)». Вот отрывки из нее.
«...А к нам однажды с ревизией приехал сам командир батальона. Я в это время пил чай во дворе блока и ничего не видел. Вдруг ко мне подходит один из моих и говорит: «Там какой-то полковник построил у БМП наших солдат, орет на них и бьет». Я вышел. Передо мной стоял пьяный полковник внутренних войск, а на дороге две БМП и один БТР с десантом на борту, так понимаю – охрана...
Представился я как старший блокпоста. На что он нечленораздельно прорычал: «Не суйся, это мои солдаты, что хочу, то с ними и сделаю». И послал меня подальше...»
«...Много рассказывали про наших пехотинцев, которых вообще ничто не пугало, потому как они были вечно голодные. Ни перед чем не останавливаясь, они лезли напропалую в непроверенные еще дома и подвалы, чтобы урвать там что-то съестное, и часто гибли или попадали в плен. Их не убивали, а просто связывали и затыкали кляпами рот. Следом шли собровцы, они, как их учили, прежде чем войти, закидывали подвал или дом гранатами, а войдя, находили там трупы связанных бойцов...»
Самодурство начальников, ложь, которую они распускали в СМИ и которая не имела ничего общего с реальностью, бессмысленная гибель бойцов, грабежи, жестокость и беспробудное пьянство всех – от солдат до командиров. Это сложно было вынести Евгению. Когда уезжали в Чечню, никто особо не распространялся о том, сколько будут платить за командировку, сумму боевых узнали уже потом. И тогда ситуация усугубилась, всем на все было плевать, главное – продержаться и получить свои деньги. Овчинников понимал причину постоянных загулов – пьяному не так страшно умирать. Но сам пить категорически отказывался – «я спортсмен». Однако вынести весь этот бардак и не сломаться трезвомыслящему человеку невозможно. Признается, что «ехала крыша» – выходил из себя, кричал, ругался.
А когда приехал, стал писать.
– Удивительно было чув-ствовать, как из твоей души выходят строки, – говорит он. – Я не думал, что могу писать, даже в школе сочинения строчил короткие по принципу: чем меньше текст, тем меньше ошибок.
Коллеги прочли и похвалили. Когда Овчинников ушел в трехмесячный отпуск, с его творчеством ознакомилось большое начальство.
– Меня вызвал к себе начальник УВД Ярославской области. Возмущался: мол, что это за писатель в Тутаеве объявился. Итог «беседы» был такой: или уничтожай свою писанину и прекращай это дело, или увольняйся.
Евгений предпочел последнее. Впрочем, и произведения его вскоре неожиданным образом исчезли с компьютерного диска. Слава богу, он успел кое-что распечатать на бумаге.
И ВНОВЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ БОЙ
Овчинников долго не мог найти работу. Попробовал себя даже в роли охранника. Потом устроился юристом на завод. Но тут проявился недуг – заболела правая нога. Врачи сказали, что это из-за опухоли мозга, вскоре у мужчины парализовало правую часть тела. Пришлось уйти с работы. До военной пенсии он не дослужил три года. Так что живет теперь на пенсию по инвалидности в две тысячи семьсот рублей в месяц. И судится с УВД, которое не желает признавать, что опухоль мозга – это следствие полученной когда-то контузии.
– Мне не деньги нужны, – говорит Евгений. – Я обязан пройти все ради других ребят. Многих ведь контузило. У меня заболевание проявилось через пять лет, а у них, может, еще позже, и неизвестно, каким образом это отразится на их здоровье.
Евгений до сих пор не смирился с тем, что он инвалид. Для него было ударом, когда некоторые знакомые, увидев его на улице с тростью, просто отвернулись.
– Может, боятся, что я попрошу о чем-нибудь, – размышляет он. – Но ведь мне ничего от них не нужно.
Этот человек привык быть сильным, а теперь его сила растворилась в бездонной пропасти, что зовут одиночеством. У поэта Бродского есть слова: «Пустота вероятней и хуже ада...» Наверное, они понятны лишь тому, кто постиг в полной мере и то, и другое. Как Евгений Овчинников.
– Друзья всегда звали меня восточным человеком, – говорит он. – Им и себе тоже я казался самодостаточным. Я думал, что не боюсь одиночества. Но просто не знал, что это такое. Теперь знаю. И боюсь. Это очень страшно – чувствовать себя ненужным. Когда ты сидишь один в своей комнате на пятом этаже и понимаешь, что ты вне жизни. Она за окном, там, где тебя нет.
Но философия у мужчины все-таки восточная: главное – чтобы вокруг и внутри его была гармония. Каждое утро он занимается медитацией, чтобы энергия циркулировала по всему телу, а не только в одной половине. И знаете, правая рука уже может чуть-чуть шевелиться. Что будет дальше? Кто знает, может, случится чудо...
Овчинников пишет не переставая – для него это стало смыслом жизни. Компьютер он купил, продав машину, приобретенную когда-то на «боевые». И в этом ирония судьбы. Евгений мечтает о том, что когда-нибудь черные строчки перекочуют с монитора на бумагу.
Екатерина АБРАМОВА, Надежда ТАРАНОВА