– В филармонии новый директор, с чем, маэстро, мы вас и поздравляем. Кадровый «стипль-чез» продолжается. При всей любви к вам, Мурад Атаевич, как к музыканту волею Божией, наша газета в шумных контрах ваших с прежним директором не была, если помните, всецело на вашей стороне.
– Помню, как не помнить. Это ваше право, ваше понимание сути вещей.
– Мы исходили из того, что в гражданских войнах правых не бывает.
– Я тоже думаю, что худой мир лучше самой красивой распри.
– Кто он, новый директор?
– Ирина Николаевна Трофилева, прошу любить и жаловать. Предыдущую должность замдиректора по искусству департамента культуры и туризма занимала она, если не ошибаюсь, всего полгода. Пока что представления не имею, какой руководитель Ирина Николаевна. Но общаться мне с ней приходилось, и насколько помню, никаких отрицательных эмоций то общение у меня не вызвало. В предвидении новой должности, на которую ее пригласил или назначил, как хотите, департамент, она приходила ко мне консультироваться, и мы хорошо поговорили. В общем, я с удовольствием благословил Ирину Трофилеву на царствие.
– Прежний директор, уходя, дверью хлопнул?
– Я этого не заметил. По моим впечатлениям, Леонид Михайлович Фрадкин пребывает в прежнем бодром расположении духа и смотрит в будущее с присущим ему неиссякаемым оптимизмом. Пока суд да дело, ему предложили должность художественного руководителя филармонии, не желая, чтобы полку столичных безработных прибыло еще на одну душу. Предложение Леонид Фрадкин благосклонно принял.
– Кто же теперь будет в концертном зале крышу-то чинить?
– Это как с новейшей российской историей: старая крыша рухнула, а новая вырисовывается, хотя и с большим трудом. Чиновники не позаботились, чтобы кровлю меняли в погожее время года и без ущерба для оркестра. Ремонт вовсю идет сейчас, на репетициях слышим мы над головой разнообразные звуки стройки. Я уж не говорю о том, что эти работы вообще запоздали на годы и годы.
– Когда закончить обещают?
– Где-нибудь к ноябрю.
– Каково же начинать сезон, когда нет над головой надежной крыши?
– Меня уверили, что главная опасность позади. Деревянные перекрытия заменены несущими конструкциями из металла.
– Вас, помнится, беспокоила некая новостройка на улице Максимова впритык к филармонии.
– Нас поставили перед фактом, когда за считанные дни под окнами у нас возник котлован. И сразу бесполезны стали всяческие разговоры о том, что неплохо бы вокруг филармонии иметь свободное пространство для зрительского променада. Если строится жилой дом, то остается порадоваться за новоселов. Не потребуется им брать такси, чтобы успеть на концерт.
– Да и памятнику Собинову, зажатому на пятачке, вплотную к стенам, будет тесновато. Вам не кажется?
– Кажется, а что делать? Совковые коммунальные традиции распространяются и на таких людей.
– Можно было бы поставить его ближе к театральной площади, напротив выставочного зала. Планировали же такое.
– Я об этом ничего не знаю, не видел таких чертежей.
– А когда памятник Собинову, давно готовый к отливке, откроют?
– По моей информации, возможно устаревшей, намечено это на ноябрь нынешнего года.
– Поговорим о буднях оркестра?
– Пожалуйста.
– Рокировка, после которой бывший директор становится худруком, не грозит ли новыми трениями?
– Мы намерены жить согласно уставу, подписанному губернатором. Оркестру предписано вести все дела автономно. Собираемся этому следовать и впредь. Видит Господь, что придерживаясь таких принципов, мы пока что живем и здравствуем – на радость слушателям.
– К слову, а куда «подевалось» 60-летие оркестра, почему дату не отмечали?
– Еще летом прошлого года программа празднования была обсуждена с губернатором и одобрена им. Сорвалось из-за стечения неблагополучных обстоятельств, на которые сейчас просто не хочется тратить время. Напомню, что первые концерты ярославского оркестра, основанного в предпоследний год войны, состоялись в 1945 году. Так что до декабря у нас остается время, чтобы наверстать упущенное. Жду продолжения собеседований с губернатором о круглой дате. В следующем году это будет уже неактуально. А отмечать, сами понимаете, очень даже есть что.
– Как, чем собираетесь в новом сезоне высокое реноме ЯГСО поддерживать и приумножать?
– Я не сторонник правила громко «выстрелить», а потом долго почивать на лаврах от полученного эффекта. Я сторонник повседневного, ритмичного, чтобы не сказать рутинного труда музыкантов. Без ложной скромности сообщу, что мы так жить научились. Вопреки многому, что спокойной жизни мешает.
– А что, например, мешает?
– Ох, темы вечные. Жилья не хватает. Зарплаты достоинству профессионала не отвечают.
– Как это в цифрах выглядит?
– С того момента, как я одиннадцать лет назад пришел в оркестр, ему было выделено всего три квартиры. Принято же было в штат за это время человек 60 музыкантов, чаще с семьями, детьми детсадовского и школьного возраста. И всех ведь надо было так обустроить, чтобы не захотелось новоселам уезжать из Ярославля.
– Недавно один департаментский чиновник уверял, что музыканты губернатор-ского оркестра зарплатами-де «не обижены». Это так?
– Знаете, все познается в сравнении. Когда мы в 1996 году стали губернаторскими, нам сразу повысили жалованье. Для тех времен цифры выглядели вполне достойно, а на фоне унылого пейзажа россий-ской культуры просто восхитительно. К тому же в 2000-м по постановлению губернатора артисты, музыканты, люди других творческих профессий получили стопроцентную надбавку. Но инфляция продолжает под корень рубить подобные благие начинания. Сегодня артисты губернаторские отличаются по зарплате от негубернаторских на смешную среднюю сумму в 68 рублей.
– Как с обновлением ин-струментов?
– Когда-то, представляя меня оркестру, Анатолий Иванович Лисицын высказал замечательную мысль: дескать, теперь у вас новый серьезный руководитель и прочее и прочее, но если оркестру не дать хороших инструментов, то чуда не произойдет.
– Сколько вы того чуда ждали?
– Восемь лет. Губернатор, опять-таки спасибо ему, нашел три с половиной миллиона рублей. Мы купили флейты, гобои, кларнеты, трубы, несколько ударных. Ваша газета об этом писала. Мы, будучи людьми благодарными, не раз отдавали должное такому деловому по-кровительству. Но разве департаменту, призванному в первую голову защищать наши интересы, неизвестно, что та сумма была втрое меньше потребностей? Наша первоочередная проблема и сегодня – крайняя изношенность духовых инструментов. Обновление еще больше подчеркнуло контраст.
– Спонсор у ЯГСО есть?
– Есть.
– Кто?
– Ярославское государство. Точнее, все наши налогоплательщики.
– Нетрудно догадаться, что они же и ваши слушатели. В ценах на билеты по-правки на инфляцию в новом сезоне появятся?
– Считаем своим долгом удерживать цены, исходя из возможностей наших постоянных слушателей, а это ИТР, учителя, врачи, педагоги вузов, студенты. Миллионеров среди них, как известно, нет. Чтобы как минимум раз в неделю захотелось им сказать: «А не сходить ли на симфонический концерт?», цены на билеты оставляем в пределах от 50 до 120 рублей. К этому пристрастно относится директор оркестра Лариса Рябцева.
– Госзаказ на гарантированный минимум выступлений по-прежнему существует?
– Его, собственно, никто не отменял. Норматив равен 36 программам на сезон. Однако мы проявляем недисциплинированность. Реально играем все шестьдесят. Так будет и дальше.
– Кем, чем собираетесь публику в новом сезоне удивлять?
– Великой, вечно молодой классикой. Чайковским, например.
– Петром Ильичом?
– Именно так. Репетируем сейчас его Пятую симфонию. Играли ее миллион раз. Но сколько там новых тембровых сочетаний находим, сколько неожиданных красок. Какая там пронзительная свежесть во всем, словно эта музыка только что вышла из-под пера композитора. С неменьшим основанием можно сказать так о Шостаковиче. В следующем году его столетие. Исполним цикл симфоний.
– Какие-то фестивали планируете? Публика их так любит.
– В последнюю субботу октября ярославцев ждет дивное пиршество под названием «Грузинская музыка». Подробности в афишах, назову только одно имя – выдающегося тенора Теймураза Гугушвили, знакомого нам по Собиновским фестивалям.
– Сняли с языка следующий вопрос. Вы так много сил отдали, чтобы традиция фестивалей имени Леонида Собинова в Ярославле не выдохлась. Такое впечатление, что замысел контрактных оперных постановок в костюмах для показа и в других городах провести в жизнь так и не удалось.
– У вас, увы, верное впечатление. Будет ли продолжена традиция, мне сегодня неясно. Пока что в голову приходят самые прозаические мысли. Если говорить об усилиях, вложенных в последний Собинов-ский фестиваль, то странная вещь получается. Оплатили участие всех, кроме губернаторского оркестра. И мне отныне кажется, что можно продолжать эту прекрасную традицию и без участия нашего оркестра... Через паузу все же хочется подбодрить ваших читателей, сказать им, что самая большая интрига сезона вовсе не в этом.
– А в чем, маэстро?
– В том самом, о чем мы с вами тут толкуем. А именно: в городе без консерватории и невозможное возможно – симфонический оркестр был, есть и будет. В этом, по-моему, и состоит величайшая интрига прошлого и начала наступившего столетия. Ждем ваших читателей к нам на концерты.
//Беседовал Юлиан НАДЕЖДИН.
