– Сергей, что заставляет тебя буквально через несколько дней после чемпионата Европы тренироваться с такой интенсивностью? Готовишься к следующим стартам?
– Да, в середине августа я планирую принять участие в первенстве мира, которое пройдет в Бразилии. Единственное – сегодня тренировка не была интенсивной.
– Право выступать на первенстве мира ты получил, заняв призовое место на первенстве континента?
– Нет, еще на чемпионате России, выполнив норматив. Но он для меня был сугубо формальным. 23.85 на «полтиннике» и 51.95 на стометровке – давно пройденный этап.
– А интересно, с каким временем ты взял серебро в Европе?
– 23.16. Рекорд России, кстати, по моему возрасту.
– И кто посмел тебя, рекордсмена, обойти?
– Некий парень из Румынии, которого никто до тех пор не знал. Он выиграл у меня две десятых секунды.
– Много пришлось проплыть в квалификации?
– В общем, финальный заплыв был у меня третьим за день. Для спринтера это довольно тяжело, потому что все время приходится думать о том, чтобы правильно распределить силы. Вместе с тем экономить их особенно нельзя, потому что можно проспать чей-то спурт и не попасть в финал. Или попасть не на хорошую дорожку. И вообще, нужно быть в тонусе.
– А разве для спринтеров так важно, по какой дорожке плыть? Тем более что соревновались вы, насколько известно, на длинной воде, в пятидесятиметровом бассейне.
– Даже в спринте есть некоторые вещи, которых мы, пловцы, не любим. К примеру, попасть в финал восьмым, то есть плыть по крайней дорожке. Там практически невозможно контролировать ход заплыва. И первым в финал тоже не особенно хорошо выходить, но уже по соображениям тактическим – все основные соперники именно тебя начинают стеречь и за тобой следить... В общем, нагрузка была серьезной и на организм, и на интеллект.
– В эстафете было тяжелее или легче?
– В психологическом смысле, может быть, и легче, потому что таким составом мы плыли впервые, и от нас не требовалось жестко – быть, к примеру, только первыми.
– А ты какой этап плыл?
– Последний, четвертый.
– Большую фору получил?
– Вообще никакой – четыре команды прыгнули практически одновременно.
– А сколько второму месту на финише «привез»?
– Две секунды.
– О! Топи румын – спасай Россию!
– Там румын не было. Точнее, он был один, а в одиночку эстафеты не плавают.
– Судя по таким результатам, смена поколений в сборной России не за горами. Кстати, твой результат на пятидесяти метрах насколько хорош по сравнению с результатами старших товарищей?
– С ним я был бы четвертым на минувшем летнем первенстве России. Но это пока только сослагательное наклонение.
– А на мировом чемпионате на что можно рассчитывать?
– Тут многое будет зависеть от подготовки, потому что в Бразилии нас ждут совершенно не те условия, которыми мы располагаем здесь, в России.
– А разве для сборной не будет организован общий сбор?
– Вообще, он предполагался. Но пока не удалось найти места, хотя бы отдаленно похожего по условиям на то, которое будет нам предоставлено в Бразилии. Дело в том, что там мы поплывем не только по длинной, но еще и по открытой воде. Для нас это принципиально важно, потому что в этих условиях меняется не только тактика, но даже и биохимия. В закрытом пространстве спринтеру кислорода, как правило, не хватает. Происходит накопление избытка молочной кислоты, как мы говорим, закисляется организм. В открытом же бассейне, да еще в субтропиках, может быть такой избыток кислорода, что тут как бы отравление кислородное не схватить.
– Но шансы-то есть?
– Они всегда есть. Пока в «Шиннике» можно тренироваться, никуда они не денутся. Естественно, что хотелось бы иметь условия получше (в первую очередь – дорожку длиной в пятьдесят метров, на которой мы соревнуемся), но не в Бразилию же ради этого ехать.
Анатолий КОНОНЕЦ