Лететь на Марс? Это неинтересно

На встрече с ярославцами целых два часа она удерживала внимание публики, рассказывая о своем видении прошлого, настоящего и будущего России, о закулисных интригах в Государственной Думе, о Ходорковском, пенсионной реформе и о многом другом. А потом Светлана Евгеньевна дала интервью для «Северного края». После завершения встречи в ОКЦ я еще с полчаса переминался с ноги на ногу, ожидая, пока восторженные поклонники, обменяв свой запас цветов на автографы столичной знаменитости, наконец, отпустят гостью. После двухчасового выступления в глазах Савицкой нет и намека на усталость, она смотрит на меня полным уверенности, изучающим взглядом. – Светлана Евгеньевна, я помню, когда в начале восьмидесятых вы первый раз полетели в космос, вокруг вашего имени было много самых разных слухов и сплетен. – Что-то я не припомню этих слухов. Я всегда была человеком, которому нечего скрывать. Авиацией я увлеклась еще в школе: в одиннадцатом классе стала заниматься в парашютной секции. Мне тогда 16 лет всего было. Установила три рекорда в групповых прыжках. Спустя два года пересела за штурвал самолета. Выступала на различных соревнованиях, становилась чемпионкой страны ни много ни мало 16 раз. Конечно, выступала за сборную Союза на чемпионатах Европы и мира. В 1970-м стала абсолютной чемпионкой мира по высшему пилотажу на поршневых самолетах, получила звание заслуженного мастера спорта СССР. Окончила Московский авиационный институт и Центральную летно-техническую школу при ДОСААФ СССР. С 1976 года работала летчиком-испытателем. В 1980 году пришла в отряд космонавтов. Дальше все все знают. – Светлана Евгеньевна, вы привлекательная женщина, откуда такая мужская модель поведения? – Что значит – мужская модель поведения? Глупости все это! Нет мужской и женской модели. Есть просто люди, которые знают, что они хотят от жизни, а есть такие, которые ходят кругами вокруг да около. Я всегда знала, чего я хочу, и всегда этого неуклонно добивалась. Любила авиацию и стремилась к космонавтике, потому и связала свою судьбу с этой профессией. – Но все же ваш путь в космонавтику, несомненно, был более тернист, нежели у ваших коллег мужчин. Женщине-космонавту помимо земного притяжения приходится преодолевать еще и мужской скептицизм. – Опять вы про то же! Не бывает никаких женщин-космонавтов! Человек или космонавт – или нет. Вот и все. У нас в отряде космонавтов есть мужчины, которым в космосе делать нечего. Когда я пришла в отряд, все уже знали, что я из себя представляю, что могу. Тогда, в конце семидесятых, было принято решение о возобновлении полетов женщин в космос, в ответ на аналогичную американскую программу. Из 5 – 6 девочек, которые тогда готовились вместе со мной, я показывала наилучшие результаты. Это было не случайно, все-таки подготовка у меня была объективно самая сильная, а задачу предстояло решить не из легких. Не просто засветиться в космосе, чтобы потом о нем забыть и только пожинать лавры, а доказать, что женщины могут работать в космосе как минимум с такой же пользой, как и мужчины. Так что в том, что полечу я, сомневался мало кто, а удалось ли мне доказать правильность их выбора, судить вам. – Но, наверное, определенная зависть по отношению к вам была? – Я, по крайней мере, этого не чувствовала. Вот относительно моего не рабоче-крестьянского происхождения кривотолки были. Мол, папа маршал авиации. Если бы не мои успехи в авиации, можно было бы подумать, что в отряд космонавтов я попала вроде как по блату. – Светлана Евгеньевна, расскажите немного о своей семье. Вы замужем? Есть ли у вас дети? – Муж мой Виктор, так же, как и я, бывший летчик-испытатель. Сыну Константину 17 лет. В этом году он пошел по моим стопам – поступил на первый курс МАИ. – Вы первая женщина, побывавшая в открытом космосе. Вам до сих пор принадлежит рекорд по продолжительности пребывания женщины вне корабля. Скажите, у вас изменилось ощущение мира после того, как вы увидели Землю оттуда? – Никаких глобальных изменений, в общем, не произошло. Просто более философски, что ли, начинаешь смотреть на многие вещи. – Скажем, к вере вы стали ближе после полета или нет? – Нет. Я воспитывалась не в религиозной семье. Понимаете, каждый ищет свой стержень, свою опору в этой жизни. Кто-то находит ее в вере. Я же привыкла искать опору только в себе. – Эгоцентричная позиция... – Нет, никакой это не эгоцентризм. Просто таков мой жизненный принцип: всегда, при любых обстоятельствах, быть уверенной в своих силах. – Вы счастливый человек? – Я никогда не отвечаю на подобный вопрос. Состояние полного счастья может быть лишь у идиота или у того, кто уже всего достиг, и ему остается разве что умереть счастливым. – Если завтра вам предложат стать участницей полета на Марс, вы согласитесь? – Нет. Во-первых, не предложат, во-вторых, здоровье уже не то, а в-третьих, просто уже неинтересно. Было интересно, когда работала над «Буранами» в НПО «Энергия». Но сейчас никаких серьезных программ по развитию космонавтики у нас нет. Только и делаем, что возим американцев на МКС за свой счет. – Как вы считаете, будущее космонавтики за национальными программами или все же за международными? – Прежде всего – за национальными. Любой космический корабль, помимо прочего, обязательно имеет военное значение. Поэтому главным заказчиком всегда будет Министерство обороны. Однако, когда речь идет о глобальных проектах, как тот же полет на Марс, то здесь без объединенных усилий не обойтись. – Светлана Евгеньевна, вы состоятельный человек? – Что значит состоятельный? – Ну, может, банками какими владеете? – Нет, банками я не владею, но, в общем, считаю себя вполне обеспеченной. Я думаю, что каждый человек, если он не дурак и не калека, обязан обеспечить себя и свою семью. Правда, в советские времена себя могли обеспечить и больные, и не совсем умные. Все зарабатывали. Хотели заработать больше – ехали на Север. У всех возможности были. Сейчас этих возможностей намного меньше. – Вы не пользуетесь своей популярностью? Ведь ваше имя, выражаясь модным теперь словом, – раскрученный брэнд. Любой финансовый воротила будет вам платить приличные деньги только за то, чтобы использовать ваше имя. – Во-первых, вам это только кажется. Не все так просто в бизнесе. Во-вторых, я человек не того склада. Если Горбачеву совесть позволяет рекламировать пиццу после того как он развалил Советский Союз, то мне, извините, это претит. У меня несколько другие жизненные принципы. Я не брэнд. – Светлана Евгеньевна, назовите три желания, исполнения которых вы больше всего хотели бы. – Я никому о своих планах и желаниях никогда не рассказываю, тем более вашему брату журналисту. – Это что, суеверие? – Нет, просто это тоже один из моих жизненных принципов. Беседовал Андрей ОРЛОВ.