– Александр Сергеевич, извините, но почему вы носите такую причёску?
– Всем почему-то нравится именно это моё обличье, и я решил продолжать всех радовать. В Москве я ещё и не бреюсь, хожу колюче-небритый, с этими ужасными волосами. А здесь всё-таки детский фестиваль, надо соответствовать. Иногда гримёры мне в причёску монтируют какие-то репьи, и я тогда мечтаю, чтобы из моей шевелюры, как у Лешего, выбегали разные жучки-паучки. На работе я из своих волос делаю стройматериал. Вот, например, я снимался у Сергея Газарова в картине «Тёмная лошадка». Так эти волосы там совсем иные. Они напомажены, уложены назад. В спектакле «Серебряный век» они другие. Там я художник, у меня гладкая причёска, вокруг головы ленточка. И вообще, сейчас много толстых и лысых артистов, а худых и лохматых – наперечёт.
– А в рекламе средств для волос вас случайно не приглашали сниматься?
– Нет. Не поверят, что это не парик. Один остроумный актёр сказал, что у Ленькова волосы напоминают плохо сшитый парик. У меня всегда были локоны.
– Вы жутко похожи на доброго сказочника, а сами в сказки верите?
– Что вы! Какие сказки! Я всю жизнь сам их придумывал. Моя первая роль была – Снегурочка. Я играл её в первом классе, у нас школа была мужская. Я первоклассником уже работал на сказку, а не сказка на меня. Так что это моё профессиональное обличие сказочника, а на самом деле я человек земной.
– На фестивале вы единственный представитель взрослого драматического искусства, однако именно вас назвали талисманом фестиваля. Что лично вас связывает с мультипликацией?
– Однажды Саша Татарский, прекрасный режиссёр-аниматор, которого уже нет с нами, на какой-то телепередаче, говоря о месте актёра в искусстве анимации, привёл в пример меня как одного из немногочисленной плеяды актеров, могущих озвучивать анимационное кино. Такие актёры, сказал тогда Татарский, штучный товар. Так что на фестиваль анимации я приехал не как драматический актёр, а как человек, внёсший некий личный вклад в отечественную мультипликацию. Здесь я себя не чувствую свадебным генералом.
– И кто из мультгероев говорит вашим голосом?
– Есть такая присказка: спрашивать у актёра, сколько у него было ролей, всё равно, что интересоваться у мужчины количеством его женщин. А если серьёзно, то всех и не упомнишь. Например, в мультпроекте всё того же Саши Татарского «Гора самоцветов» практически в каждой серии звучит мой голос. Заяц Степан Капуста из канувшей в Лету некогда популярной телепередачи «Красная стрела» – тоже я. Недавно озвучивал персонажа по имени Мэрлин в «Шрэке-3», но это американский кинемато-граф. Что же ещё? Да вот на этом же фестивале режиссёр Аида Зябликова представляет картину, в которой я участвую.
– Про что фильм?
– Не скажу, но заинтригую. Сюжет такой. У одной женщины не было детей, и она попросила аиста принести ей ребёночка. Но аист вырос на болоте и не знал, откуда берутся дети. Спросил у лягушек, а те, умудрённые жизнью, снисходительно просветили, что детей находят в капусте. Аист нашёл в капусте кролика, принёс его женщине и убедил её, что это и есть её сыночек. А что из этого вышло, вы увидите в новом фильме. Я в этом фильме озвучиваю... кролика.
– Что значит для артиста вашего уровня известности и востребованности участие в детском фестивале?
– Честно? Я боюсь детской аудитории. Мне гораздо проще выйти на сцену перед непритязательной «аншлаговской» публикой, чем отыграть детский спектакль. Детская публика – она гораздо сложнее, и ты действительно должен что-то из себя представлять, чтобы завладеть её вниманием. Так что не буду кокетничать, мне приятно было получить приглашение участвовать именно в детском фестивале. Я, например, отказался от участия в «Киношоке», потому что мне не с чем туда поехать, а быть просто свадебным генералом стыдно. Здесь я чувствую себя полноценным членом коллектива. А по поводу известности... К поклонницам я спокойно отношусь, потому что понимаю: это входит в профессию. Однажды шёл по улице, и какой-то мужик сказал: «Ой, Фарада!» Приятно, когда узнают...
– Вы преподаете во ВГИКе и даже на фестиваль привезли своих студентов. Чему вы их учите?
– Я считаю, что артист должен уметь всё. И я своих ребят воспитываю как каких-нибудь «голубых беретов». Сегодня актёр должен быть и режиссёром, должен уметь выстроить свою роль, уметь озвучивать чужие тексты... – он должен быть пластичен в своей профессии. К сожалению, сейчас теле- и киноартист на 90 процентов – это говорящая голова, косноязычно произносящая чужие тексты. Всё это – следствие телесериалов. Я же пытаюсь своих ребят делать другими.
– А почему вы сами не снимаетесь в телесериалах?
– Не хочу, тем более что к нашим сериалам я отношусь скептически, да простят меня режиссёры. Мозолить зрителю глаза в течение пятидесяти-ста вечеров – б-р-р! – не хочу. Я предпочитаю играть сюжетообразующую роль – появиться, сыграть и уйти в кусты, такой была моя роль в сериале «Люба, дети и завод». Ненавижу «стрелялки», какие бы медийные артисты там ни играли, и чем медийнее, тем хуже для них – не верю я им. Так что как только вижу кровь на экране, тут же принципиально выключаю телевизор.
– Но в серьезных-то фильмах вы не отказываетесь сниматься?
– Не отказываюсь, хоть и не люблю себя на экране. Снялся в картине под названием «Автобус» с Виктором Проскуриным в главной роли. Его герой – водитель автобуса, и каждый день в автобус попадает какой-то персонаж. Я там играю серьёзного в прошлом, но вышедшего в тираж артиста. В Ялте снялся в телевизионном художественном фильме в компании замечательных артистов: двух Александров – Балуева и Домогарова, Елены Сафоновой, Маши Машковой, самого Юрия Мефодиевича Соломина... Сюжет сказочный, а рабочее название картины «Наследство». Умирает олигарх, во владении которого чего только нет. Наследство оставляет детям, но не просто так, а кто принесёт... словом, как в сказке. Я там играю роль доктора, которого все пытаются подкупить и перетянуть на свою сторону.
– А чем вы сейчас заняты в театре?
– В настоящий момент (строго между нами!) прогуливаю репетицию собственного спектакля, в котором задействован в качестве режиссёра. Вы не подумайте, что я злостный прогульщик. Причина же уважительная – фестиваль! Я ставлю спектакль «Шум за сценой».
– Вам все роли нравятся, над которыми вы работали, или иногда всё-таки приходилось покоряться режиссёру?
– Не скажу. Я никогда не отказывался от ролей и никогда их не просил. Считаю, что артист не имеет права отказываться. Я беру, что дают, заглатываю и перевариваю.
– Какие роли вам интересней играть?
– Интересно играть трагикомедию, притчу, но не «радиотеатр» на сцене.
– А можно устать от актёрства?
– Это всё слова, когда говорят: «Если бы мне предложили уйти и не быть актёром или отрубить руку, лучше я отрублю руку». Или другие говорят: «Нет, всё, ухожу, ухожу!» Слова! Много работы – устаёшь, ноешь; мало работы – тоже ноешь. Конечно, можно устать. Бывают просто физически тяжёлые спектакли. В той же «Двенадцатой ночи» полно всякой суетни, беготни.
– Что вы больше всего любите и ненавидите в актёрской профессии?
– Работу! Чем сложнее, мучительней – тем лучше. А ненавижу безразличие – «сойдёт и так».
Лариса ДРАЧ