Герцог Корнуэльский в исполнении Анатолия Пешкова - аристократ. С первого момента его появления и далее, в сцене, когда происходит делёж Лиром своего государства, в Корнуолле, ещё не проронившем ни звука, при, казалось бы, внешней закрытости и непроницаемости угадывается невероятная внутренняя напряжённость. Всё в нём натянуто как струна. Его самообладание и страстность сцепились на равных. Герой чутко реагирует на происходящее, но при этом скрывается и таится от всех, кроме себя самого. Это как вулкан, который бурлит внутри, но таится до той поры, когда вспыхнет ослепительным пламенем. Внешняя сдержанность в игре актёра сочетается с острым и точным проживанием ситуации. И высшая точка этого накала проявляется в момент сбоя в дарственной церемонии, когда одна из дочерей короля резко ломает общепринятый порядок. Возникает непредсказуемая ситуация. Король может всё отменить, и тогда дарованные земли и вожделенная власть ускользнут из рук Корнуола.
Поначалу Корнуолл держит себя в строгих рамках, догадываясь, чем может обернуться неповиновение самодурствующему Лиру. Захотел Лир, крепкий, уверенный в себе старик, освободиться от тягот управления и поделить королевство - его воля. Отобрал у дочери, Корделии, её часть королевства - значит, так тому и быть. Главное, ничему не удивляться. Ведь тот, кто возражает, тот будет изгнан или уничтожен. Кто сильнее, тот и прав. Но за готовностью повиноваться Корнуолл скрывает неуёмную натуру.
И вот королевство поделено. Игра Лира сыграна. Игра Корнуолла только начинается. Так ему кажется. И Корнуолл преображается. В нём просыпается страшная энергия действия. Как будто сорвало какую-то пружину. Уроки Лира усвоены им крепко. Дружба невозможна, вражда тотальна.
Он сам становится королём. И ни с кем не хочет делиться свалившимся на него даром. Кто там мешается под ногами? Кто пищит и лепечет? Герой Пешкова - чем дальше, тем больше - охвачен волей к власти, бешеной жаждой самовластья и крушит всё, что стоит на его пути. Логика злодейства доводит его до страшных пределов, и он не останавливается ни перед чем.
Театр читает трагедию Шекспира как книгу страданий и страстей, книгу сконцентрированной до последнего предела жизни и неумолимой смерти, подбирающей свои жертвы. Слепая и мощная энергия самоутверждения ведёт Корнуолла к триумфу и к немедленно следующей за триумфом гибели. Поражает сцена, когда герой на вершине побед, переступив через все преграды и достигнув, кажется, всего, к чему стремился, обнаруживает вдруг: есть в этом мире абсолют посерьёзнее власти. Смерть.
Роль Корнуолла высвечивает широкий диапазон дарования Анатолия Пешкова. Актёру удаётся почувствовать трагедию всеми фибрами души. Именно поэтому он находит убеждающую выразительность, яркие, бьющие по нервам краски.
Спектакль этот в театре имени Волкова получился многополюсным. Действие не стягивается к одному центру, не связано в один узел. У каждого актёра тут своя партия. Это один большой, цельный кусок жизни - с кровью, грязью, потом и слезами, кусок настоящей жизни. Поставлен спектакль очень обобщённо. Место действия - во всяком случае не старинная Англия. Корнуолл облачён во фрак. Это ближе к минувшему веку. Точнее сказать, трагедия не знает никаких исторических сроков. И действию придан вневременной характер. Значит, происходящее относится и к нам. Относится к тому времени и месту, в котором только может оказаться человек. Зритель ввергается в хаос бытия, бытия, полного мрака и ужаса, но ещё и преподающего урок, наводящего на серьёзные мысли. Шут роняет наземь корону, на которую больше нет претендентов. Но спектакль, пожалуй, - не только о власти. Спектакль - о том зле, у которого сто имён. И о его самоистребительной силе. Чем сильнее зло, тем оно самоистребительней. Такова последняя истина. И Пешков в каком-то высшем смысле совпадает с тем драматическим звучанием целого действа, которое мощно входит в души зрителей.
...Он признаётся, что после каждого спектакля отходит от своей роли дня два. Так затягивает эта трагическая воронка. Так не отпускает эта сгущённая, не будничная реальность.
В актёрской судьбе Анатолия Пешкова есть своя занимательная интрига. Ещё не закончив театральное училище в Ярославле, он уже сыграл на сцене Волковского театра Николая Добролюбова в «Штурманах грядущих бурь». Это было в декабре 1971 года. А затем - одну из самых известных своих ролей. Валентина в спектакле по пьесе Михаила Рощина «Валентин и Валентина». Роль была высоко оценена и критикой, и зрителями. В журнале «Театр» столичный критик Т. Путинцева писала: «В спектакле «Валентин и Валентина» на сцену театра пришли молодость, искренность, непосредственность, ибо на центральные роли были приглашены совсем юные исполнители - учащиеся Ярославского театрального училища Т. Кулиш и А. Пешков. Их почти детское обаяние, прозрачная чистота, трепетная взволнованность и определила сущность спектакля... Драматическое напряжение строится в основном на духовном мужании героя, пережившего на сцене в короткий период и своё счастье, и состояние безысходности. Удивительна по своей искренности сцена, когда он после разлуки с любимой... вдруг, не сказав ни слова, плашмя падает на пол - несчастье в буквальном смысле валит его с ног. И потом в молчаливом оцепенении следит за тем, что происходит в её доме». И критик решительно заключает: «Режиссёра в этой картине можно было бы упрекнуть в некотором преувеличении, надрыве, если бы не полная вера молодых актёров в предлагаемые обстоятельства, их абсолютно органичное существование на сцене».
Оттуда, из ранней молодости, тянется многое. Пешков шёл от первых ошеломительных успехов к новым обретённым в нелёгком театральном деле. Для успеха актёру нужны в ролях борьба, стремление, страсть. Ступень за ступенью, но главным в игре остаётся полная самоотдача. И так в каждой роли. На сцене театра имени Волкова, которому актёр сохраняет верность, за тридцать лет их переигран не один десяток. Вспомним хотя бы некоторые. Валер («Тартюф»), Дон Мануэль («Дама-невидимка»), Григорий Орлов («Царская охота», Павел Бородин («Соловьиная ночь»), Касым («Материнское поле»), Глинкин («Фальшивая монета»), Соколик («Виноватые»), Жора («Лакейские игры»), Жан Роббер («Супница»), Петя Миловзоров («Без вины виноватые»), граф Шенборн («Детоубийца»), Фред («Настоящий смех»)...
На память приходит телефильм «Пражский дебют», где неукротимая энергия уже не Корнуолла, а самого исполнителя - Анатолия Пешкова - позволила ему в напряжённом режиме зарубежных гастролей создать замечательную работу о родном театре. И таких телевизионных работ о волковцах было много.
В последнее время актёр явно на подъёме. У него словно бы открывается второе дыхание. Пешков готовит себя к новым ролям. Ближайшая из них - Сахатов в спектакле «Спириты» («Плоды просвещения») по Льву Толстому. Репетиции уже начались.
Евгений ЕРМОЛИН