Сотворили такие картины, чтоб висели они без гвоздя

– Какая динамика! Какие выразительные лики! – продолжал он, стоя в окружении расписанных снизу доверху стен. – Какое мастерство, какой талант в каждом сюжете! И всё это мы теряем на глазах. На многих участках уже отслоился грунт. Поверх многих росписей – ржавчина. А вот, смотрите, выступили соли. Подсос идёт. Всё сыплется. Местами живопись уже совсем утеряна, местами мы её вот-вот потеряем. Состояние росписей не просто аварийное. Оно катастрофическое! Нужна срочная консервация.

Как архитектор-реставратор, Вячеслав Иосифович не может не связывать происходящее с общим состоянием храма.

– Откуда эти трещины? Тут явная просадка четверика относительно галереи. Этот вопрос требует инженерного изучения. Может быть, произо­шли какие-то изменения гидрогеологического порядка? Или сказались сезонные просадки после прошлых зим?

По просьбе «Северного края» ситуацию комментирует федеральный эксперт Татьяна Львовна Васильева.

– Если говорить о сохранности фресок этого храма, то, судя по недавнему осмотру, оно самое неутешительное. Нужны срочные противоаварийные работы. Для начала хотя бы они, но сейчас это самое необходимое.

Что значит реставрация архитектуры? При всех утратах, даже значительных, можно по сохранившимся образцам или даже фрагментам восстановить кирпич заново, – рассуждает Васильева дальше. – А реставрация фресок? Если они утеряны, то какой бы замечательный современный художник их не восстанавливал, это будет уже его работа, а не живопись XVII века. Мы теряем самое главное – подлинность.

Специалисты проявляют пристальное внимание к этому памятнику давно. Его богатейшие фрески рассмотрены и учтены самым внимательным образом. В перечне, составленном ярославским искусствоведом Татьяной Евгень­евной Казакевич, ни много ни мало 660 сюжетов! Церковь Николы Мокрого сравнивают со знаменитым ансамблем в Коровниках и храмом Ильи Пророка – оттуда, как считается, его создатели взяли самое лучшее.

– Главное сокровище Николы Мокрого – росписи. Они датируются 1670-ми годами – это расцвет ярославской иконописи. Так что перед нами живопись самой высокой пробы.

Вопрос о её авторах – одна из загадок Николы Мокрого. Так называемая храмо­зданная надпись, в которой обычно указывались имена живописцев, не обнаружена. Оставалось строить догадки – по стилистике, другим косвенным данным исследователи установили круг мастеров, которые могли быть к этому причастны. Недавняя находка специалиста из Санкт-Петербурга Нины Михайловны Турцовой стала настоящим подарком. В Центральном государственном архиве древних актов она обнаружила документ, в котором ярославский купец Лузин просил царя Алексея Михайловича не привлекать к другим заказам мастеров, которые работали у него в Ярославле, пока они не закончат расписывать церковь Николы Мокрого. Такие мастера были наперечёт и нередко отзывались в другие города, часто в Москву.

Купец Лузин перечислял живописцев поимённо. Логин Сидоров – известно, что до того он расписывал Успенский собор в Ростове, а позже работал в Успенском соборе Московского Кремля. Он и другие названные здесь мастера не только фрески писали, но были прекрасными иконописцами. Плеханов Дмитрий Григорьев расписывал до Николы Мокрого ярославский Успенский собор, а потом Успенский собор в Троице-Сергиевой лавре, вологодский Софийский собор, а в Ярославле ещё церковь Дмитрия Солун­ского, рядом с которой жил. Василий Ананьин, который вызывался в Москву ещё при царе Михаиле Фёдоровиче, а позже работал в московском Архангельском соборе.

Одно перечисление мастеров, причастных к росписи храма Николы Мокрого, подтверждает высочайший уровень их коллективного труда.

Вместе с тем не нужно себя обольщать тем, что теперь каждый квадратный метр росписей можно идентифицировать. Сколько бы мы ни разглядывали основной объём храма, каких бы знатоков к этому ни привлекали, руку тех знаменитых мастеров мы не увидим. Почему? Да потому что первоначальные росписи спрятаны под двумя слоями более поздних записей.

Дважды, и оба раза в XIX веке, фрески Николы Мокрого поновлялись.

Уже в наше время ярославские художники-реставраторы под руковод­ством Виктора Ивановича Васина и Евгения Александровича Чижова в результате кропотливейшей, поистине ювелирной работы раскрыли подлинные росписи в двух приделах церкви – только в двух приделах! – отреставрировали их, но затем дальнейшая реставрация была прекращена. Несмотря на то, что раскрытая живопись такой давности (ей ведь почти четыреста лет!) становится особенно уязвимой и требует особой заботы, по финансовым причинам она теперь тоже остаётся безнадзорной.

Итак, за исключением этих участков, оригиналов мы не видим. Но они есть. Несмотря на все перипетии прошедших времён, не исчезли, не уничтожены – просто скрыты. Сохранилась и ярославская школа реставрации живописи, есть бригада из пятнадцати замечательных мастеров во главе с научным руководителем Евгением Александровичем Чижовым, прошедшим школу работы на этом памятнике тридцать лет назад и готовым продолжить начатое.

Но нет денег.

При всём катастрофическом состоянии фресок храма Николы Мокрого он не единственный, где знаменитая ярославская монументальная живопись находится на грани исчезновения. Даже если назвать не все церкви, а только самые известные, помощь нужна каждой. В церкви Николы Надеина укреплена только часть фресок, они осыпаются, особенно весной при смене температурного режима. В этом году работы там велись, но очень и очень небольшие. Реставраторы живописи работали в церкви Иоанна Златоуста в Коровниках, укрепили совсем маленький участок росписей в церкви Ильи Пророка – стараниями областного департамента культуры минимальные федеральные средства удаётся выбивать ежегодно, но настолько маленькие, что хотя бы о подступе к решению проблемы говорить не приходится.

Ни область, ни епархия без серьёзной федеральной помощи справиться с этой бедой не в состоянии. А ведь речь идёт об одном из ярославских «фирменных знаков». По обилию и качеству фресковой живописи город в среде искусствоведов давно называют «российской Флоренцией». Между тем при случае наши руководители позиционируют Ярославль как город развитой промышленности, транспортный узел, авторитетный вузовский центр, но о «россий­ской Флоренции» почему-то никогда не вспоминают.

А ведь если продвигать не только наше наследие вообще, а отдельно ярославскую монументальную живопись как не только региональную гордость, но и гордость всей России, это может дать весьма существенные дивиденды. Есть целевая федеральная программа «Культура», если со стороны руководства области будет политическая поддержка такого бренда, войти в неё вполне реально, считают эксперты.

Ярославская жемчужина, какой является наша монументальная живопись (подлинная, что само по себе большая редкость), хорошо известна специалистам крупнейших отечественных научных и художественных центров, по достоинству оценена и за границей. Церковь Николы Мокрого наряду с другими храмами с древней фресковой живописью по праву считается памятником мирового значения. Узнав, что она оказалась в опасности, у каждого, по словам Татьяны Васильевой, должно дрогнуть сердце.