Экспрессия по-сицилийски. «Паладины Франции»
Театр «Кореджа» (Koreja) из итальянской провинции Саленто привёз спектакль «Паладины Франции» Франческо Николини. Режиссёр Энцо Тома. После окончания спектакля лауреат «Золотой маски», актриса Волковского театра Анастасия Светлова вышла на сцену приветствовать наших гостей – на итальянском языке.
Это был настоящий подарок ярославцам, увидевшим редчайший театр и спектакль. Саленто находится на самой «пятке» итальянского сапога. Куклы в спектакле – а точнее, актёры, играющие кукол, становящиеся марионетками, – конечно же, сицилийские!
«Песнь о Роланде» – французский трагедийный эпос. Но почему итальянцы играют французскую историю? Дело в том, что в XVI веке итальянский поэт Ариосто написал удивительную поэму «Неистовый Роланд» на основе французских легенд и сказок. Неистовый – безумный, одержимый, страстный! Ариосто впервые, задолго до Сервантеса, дал рыцарство в смешении стилей и жанров – героическое сменялось комическим, пародийным, бурлескным.
Спектакль итальянцев, следуя традициям Ариосто, покоряет невероятным смешением игровых стихий – юмора, иронии, сарказма. Рыцарь Роланд и мудрый, и строгий, и потерявший разум, обезумевший от любви к Анжелике. Его друг Астольфо совершает путешествие на Луну (совсем как мечтатель Сирано де Бержерак), чтобы вернуть разум Роланду. Роланд побивает противников то мечом, а то и дубиной, крепкой и тяжкой: «Так крепка, так тяжка, что кого заденет – того в прах!»
В бегущей строке возникали вдруг наши просторечия: «Ни хрена!» Шли узнаваемые надписи на английском в смешении с французским и русским. «Надо поехать в Париж!» – говорил один из рыцарей. – «А что такое Париж?» – «Ну, это там, где Эйфелева башня (Tour) и где Tour de France!» Пародийно-игровой принцип становится определяющим в этом спектакле. А страсти на сцене кипят нешуточные: с итальянской темпераментностью кукольные рыцари отчаянно сражаются, делая характерные выпады с мечами в руках. Они играют в реальность.
Рыцарская лексика, просторечия, фольклор, высокая литература – одно переплеталось с другим. Спектакль требовал от зрителя способности различать игру слов, каламбуры, многочисленные включения в текст афоризмов из Шекспира (из «Макбета» и «Гамлета»), и ситуационно обыгранного множество раз «Сирано де Бержерака». Текст становился гипертекстом. Благородные рыцари вступали друг с другом в перепалки, оспаривая своё превосходство, подначивая друг друга, ревнуя, и даже в серьёзной ситуации могли назвать себя придурками. А потом шли в бой за короля Шарлеманя (Карла Великого), за родную землю как верные паладины.
Картина последней битвы напомнила сражение у Нельской башни («Сирано»), когда один рыцарь противостоял целым ста! Рыцари, видя численное превосходство противника, шутят, в то время как на них движутся сотни врагов. Рыцарский поединок на мечах вызывает смех: мечи – игрушечные, игрушечное побрякивание невзаправдашнее, кукольное. А потом оказывается, что война – совсем не игрушечная, что каждый из рыцарей героически гибнет за отечество. И прощается с друзьями и – с нами, зрителями. «Я гибну, сражён насмерть...»
Театрализованное рыцарство исчезает, игра становится жизнью, героическое обретает новые смыслы и облики...
Снова Италия. Страсти – Кьоджинские
«Кьоджинские перепалки» волковцев – спектакль легендарный во всех отношениях. Выпущенный в 2004 году, он стал номинантом «Золотой маски», был представлен на множестве фестивалей и отдельно в Праге, где Иван Раймонт в Театре на Фидловачце в течение двух вечеров давал свои «Кьоджинские» – в чешском и русском вариантах.
Зрителям явился неожиданный Гольдони. Режиссёр перенёс рыбацкие страсти итальянского ХVIII века в середину века ХХ, во времена расцвета в кино знаменитого итальянского неореализма. В пьесе Гольдони жёны рыбаков, ожидая мужей, плетут кружева. В спектакле Раймонта тоже плетут кружева, но – актёрские, филигранные. И связь с итальянской культурой, с комедией дель арте, в спектакле присутствует.
Со временем декорации пришли в негодность, и спектакль почти списали. Но зрители не захотели с ним расставаться. И произошло удивительное. Руководство театра решило возобновить спектакль, изготовить новые декорации, ввести новых исполнителей. По существу, мы увидели премьерный спектакль! И публика буквально неистовствовала от восторга. Администраторы признались, что на фестивале даже самые знаменитые театры не получали столько аплодисментов, как свои. Родные, волковские...
Жёны ждут мужей-рыбаков и не показывают свои страхи. Мускулистые, обветренные, угрюмые и немногословные, мужчины несут мешки с рыбой. Ночь сменится солнечным днём – и страхи исчезнут, но потребуют выплеска энергии. На море – шторм. Здесь – штиль, как сухой порох. Здесь разряжаются все громы и молнии. Растянутые сети сушатся на ветру, а рыбаки и рыбачки теперь сами оказываются в сетях, ловя и подстерегая друг друга. Женщины Гольдони – известные мятежницы, в каждой – гроза и буря. Но и рыбаки стремительны и реактивны. Каждая реплика взрывчата, за каждой – каскад ответных действий. Настоящие сицилийские страсти и экспрессивность.
Брезентовые плащи, грубые свитера и башмаки рыбаков, желание блеснуть обновкой у женщин. Рыбацкая слобода, домики с балкончиками, окошечками с жалюзи, с ржавым кузовом «Фиата». Мадонна Либера (Ирина Сидорова) – вечно изумлённая рыбачка с миндалевидными глазами и покрасневшим носом, циркачка, умеющая бегать по канату страстей и драк, клоунесса Тулуз-Лотрека – в тельняшке, босая, готовая рыдать и смеяться одновременно. Мадонна Паскуале (Татьяна Малькова) олицетворяет собой невозмутимость и каменное спокойствие. Но она способна припечатать любого своим острым словечком. И если Либера-Мегера часто становится жертвой обстоятельств, то донна Паскуале – всегда победительница.
Герой Валерия Кириллова – вечный Арлекин. Его Фортунато – простецкий рыбак. Измождённый, нищий, но жилистый, сноровистый. Язык жеста для него привычнее, чем слова. Универсальный мим с булыжником и веслом (на спектакле снова сломал весло, уже в двадцать девятый раз!). В ансамбле спектакля органичны вёрткий, ироничный Тоффоло по кличке Прыщ (Виталий Даушев), отстаивающий право на собственное достоинство; осанистый Тита-Нане (Николай Шрайбер); хрупкая, порывистая девочка-подросток Кекка (Александра Чилин-Гири; мальчик, развозящий на велосипеде пиццу (Кирилл Искратов). Комиссар полиции – Игорь Сидоренко с сумеречностью похмельного синдрома становится то деспотом, то либералом, то Пиночетом в тёмных очках. К финалу он – мудрый отец рыбацкого городка, воплощение благородства, миротворец, соединяющий возлюбленных. Пристав (Виктор Курышев) – пьянчужка с зонтиком, пистолетом и заветной бутылкой – печатает протокол на машинке так, будто создаёт Книгу Бытия.
Ритмический рисунок в спектакле Раймонта предполагал пространство пауз, когда герои забывали о крике и перепалках – грустили, печалились, философствовали, возвращаясь к самим себе, к человеческой подлинности. Арлекинада была уравновешена мудрым молчанием. Музыка в спектакле (то лирическая, то буффонная) отражает обе стихии, в актёрском же исполнении доминирует вторая, и хочется надеяться, что режиссёр возобновлённой версии Валерий Кириллов уделит внимание и первой.
Волковцы наследуют и Гольдони, и Феллини, комически утрируя и преувеличивая всё происходящее. То, что живо было у Гольдони, в итальянской комедии дель арте, пратеатральных формах — цирке, карнавале, балагане – оживает здесь: непрерывные потасовки, сочные петушиные драки, где на голову горе-соседки можно водрузить кастрюлю со спагетти, припечатать лицо мадонны Либеры пиццей с кетчупом, опрокинуть на головы мешок с мукой, случайно выплеснуть лохань с водой на Комиссара и почти – в зрительный зал... А зал хохочет и достаёт носовые платки – утирать слёзы, вызванные непреодолимым смехом...
Маргарита ВАНЯШОВА, профессор ЯГТИ. 
На сцене Волковского театра – актёры из Италии.