Прозвенел звонок, и вся моя группа сорвалась с места, радуясь концу лекции. Кто-то сломя голову бросился в гардероб, чтобы поскорее взять куртку и за ближайшим домом затянуться сигаретой. Другие не торопясь шли к дверям столовой, собираясь подкрепиться после утомительного дня. Все студенты находились в приподнятом настроении – и недаром, ведь завтра начнутся долгожданные выходные. Уставшие, но довольные, все расходились по домам.
Только у меня голова была забита совсем другим. Провалявшись целую неделю с температурой, я вернулся на занятия в разгар подготовки к сессии. Долгов за эту неделю накопилось немало, и мне нужно было все их отработать, поэтому я и не торопился домой.
Собрав сумку, я попрощался с друзьями и уныло поплёлся на кафедру. От довольных улыбок студентов мне было тошно. Я в отличие от них проведу все выходные за учебниками.
Поднявшись на третий этаж, я постучал в дверь кабинета. На стук никто не ответил, и я решил войти в аудиторию. В дальнем углу за столом сидел мой преподаватель Пётр Александрович, перед ним стоял один из студентов. Между ними шёл оживлённый разговор. На столе лежали какие-то бумаги, в которые Пётр Александрович делал заметки. Я решил не мешать и бесшумно сел за парту.
Приглядевшись, я понял, что студент мне знаком. Им был не кто иной, как Андрей Львов – гордость института и предмет восхищения девушек. Он был очень обаятелен: иронично прищуренные глаза и открытая улыбка. Высокий, крепко сбитый, с правильными чертами лица, Андрей выделялся среди других парней. Учёба давалась ему легко, он играючи достигал своих целей. Блестящий ученик, душа компании. Казалось, удача не отступает от него ни на шаг. Всегда весёлый и задорный, он очаровывал многих преподавателей и всех студентов, знакомых с ним.
За партой я просидел минут двадцать, но Пётр Александрович и Андрей, видимо, не спешили заканчивать разговор.
– Андрей, – устало сказал Пётр Александрович, убирая очередную порцию бумаг в папку, – ты молодец. На моей памяти ещё никто так скрупулёзно не работал над докладом. Скажи, а зачем тебе эта конференция?
– Всё очень просто, Пётр Александрович, – весело ответил Андрей. – Мне небезразлично моё будущее. В случае моего успеха на конференции меня заметят, что положит начало моей будущей карьере. Не сомневайтесь, успех будет. Конференция – это только первая ступень длинной лестницы, по которой я собираюсь пройти, – важно закончил Львов.
Я очень удивился его словам: в них было много самоуверенности и хвастливости, не свойственных Львову. Хотя откуда мне было знать, каков он на самом деле?
«Поистине львиные замашки», – про себя усмехнулся я и тихо вышел из кабинета. Усталый и разбитый, я спустился по лестнице и сел на ближайшую лавку. С досадой посмотрел на серое небо. Моросил дождь.
«Не люблю разочаровываться в людях, – думал я, разглядывая пасмурные облака. – Пусть мы со Львовым и не были большими друзьями – да что там, нас даже сложно было назвать приятелями, – но знать, что на свете ещё есть замечательные люди и что одного из них ты видишь каждый день, было приятно. И когда ты понимаешь, что этот человек не таков, каким хочет казаться, становится грустно». Заботил ещё один вопрос: откуда у Андрея такая уверенность в своих силах? Оставалось только гадать. Может, это пустые амбиции, а может, нечто более существенное. Не знаю...
– Привет. У тебя сигареты не найдётся? – раздался голос позади меня. Я обернулся и увидел того самого Львова.
– Будет, держи, – сказал я ему и протянул открытую пачку. Мы обменялись рукопожатием.
– Спасибо! Ты не против, если я присяду? – вежливо спросил Андрей.
– Нет, садись, – ответил я и отвёл взгляд.
Андрей сел рядом со мной, одёрнул полы своего длинного серого пальто и глубоко затянулся сигаретой. Выждав минуту, он сказал:
– Я видел, как ты вышел из кабинета. Ещё пара минут – и ты мог бы спросить у Петра Александровича всё, что нужно. Зачем ушёл?
– Тебе-то какая разница? – глухо ответил я и впервые поднял на него взгляд.
– Любопытство – мой порок, – рассмеялся Львов.
Его смех меня разозлил.
– Откуда в тебе столько спеси и самоуверенности? – зло проговорил я.
Когда я это сказал, я ожидал смеха, гнева, оскорблений, угроз – чего угодно, но не этого. Андрей вдруг посерьёзнел, усмешка сползла с его губ, он весь собрался и выпрямился, точно натянутая струна. Я в недоумении смотрел на него, гадая, ответит он или нет.
– Ты веришь в Предназначение? – неожиданно спросил Андрей ровным и спокойным голосом.
– Во что? – опешил я.
– В Судьбу, иначе говоря, – пояснил Львов и уставился на меня.
– Допустим, верю, – осторожно сказал я.
– И я верю, – сказал Львов и продолжил:
– У всякого человека есть Предназначение, та дорога, по которой он должен пройти. Будь то царь или раб, проститутка или праведник – у каждого свой путь. Я думаю, что Предназначение от рождения даёт нам силы: у кого-то их больше, у кого-то меньше. Значит, и цели различны. В себе я чувствую прорву сил, а значит, и цель у меня высока. Где-то нужно схитрить, где-то проявить упорство, и вот – удача на твоей стороне! Я нашёл свою дорогу, сама Судьба помогает мне исполнить моё Предназначение. Именно поэтому я так уверен, что у меня всё получится. Вся моя жизнь – свидетельница моих слов.
– Быть может, ты и прав, – задумчиво произнёс я. Речь Андрея произвела на меня впечатление пока смутное, но точно сильное. А ведь действительно, если посмотреть на его жизнь, полную удачи и побед, то кажется, что он идёт по правильному пути.
– Завтра конференция. Если хочешь – приходи. Вот увидишь, меня ждёт успех, – бодро сказал Львов и подмигнул мне.
– Хорошо, я приду. Тогда удачи, хотя зачем она тебе, у тебя и своей достаточно, – попытался пошутить я.
– Главное – не сворачивать со своего пути, а там всё сложится, – усмехнулся Львов.
Я встал и побрёл домой. В голове был бардак, ботинки отсырели, и жутко хотелось горячего чая...
На следующий день в зале было полно народа, мест не хватало, и многие стояли в проходах. Зал был настолько забит, что даже открытые настежь окна не спасали от духоты. Из Москвы приехало множество знаменитых литераторов, поэтов, журналистов, критиков, поэтому все студенты и преподаватели хотели поприсутствовать на конференции. Грузный Пётр Александрович, отвечающий за конференцию, бегал на своих коротких ножках по залу от одного гостя к другому, лебезил перед ними и сыпал комплиментами. На лбу у него выступила испарина, он тяжело дышал, но продолжал улыбаться гостям и сердито бубнить в бороду на нерадивых студентов, посмевших преградить ему дорогу. Я стоял в одном из проходов и думал, когда же всё это закончится. Львов должен был выступать последним, быть этаким «гвоздём программы», но, когда подошла его очередь, наступила задержка. Пётр Александрович извинился за возникшее промедление и умчался звонить Андрею.
По залу пробежал шумок. Было странно, что Львов срывает конференцию: многие знали, как он готовился к ней, и подозревали худшее. Всем стало не по себе.
Через пятнадцать минут в зал вбежал красный от возбуждения Пётр Александрович. Срывающимся голосом он объявил в микрофон:
– Сегодня ночью в результате несчастного случая скоропостижно скончался Андрей Львов.
Клим ПОЛЯКОВ.