Пусть сильнее грянет «Буря»

О том, а не «замахнуться ли нам на Вильяма нашего Шекспира», задумалось ещё прежнее руководство Волковского театра, имея в виду конкретного соавтора для английского драматурга – польского режиссёра Генриха Барановского (на снимке – в цетре). Он, лауреат театральной премии «Золотая маска», поставил более пятидесяти спектаклей на разных театральных площадках мира. Как только определились с исполнителем главной роли – на роль Просперо приглашён народный артист России Виталий Стужев – Генрих Барановский дал «добро» на постановку.

В пьесе Шекспира бывший Миланский герцог и маг Просперо, сосланный на остров, вызывает бурю, в которую попадает корабль его обидчиков, узурпировавших власть в герцогстве. Выброшенные на берег, они попадают под воздей­ствие его чар. Однако герои режиссёра Барановского – не герцоги и принцы, а горстка людей, уцелевших после глобальной катастрофы. Силой слова, мысли, движения им предстоит воссоздать шекспировский сюжет – как прекрасную утопию, мечту о гармонии, невозможной в реальном мире.

– Цивилизация материальной культуры ведёт нас к катастрофе, – так поясняет режиссёр Барановский своё видение проблемы. – Мы – дурные люди, если полагаем, что владеем миром с помощью ракет или машин. Это так примитивно! Куда важнее в жизни духовность. Эта пьеса – о покаянии тех, кто потерял дорогу к истине в этом мире. Без натуры, единения с природой человек – ничто.

В поиске душевности в бездушном мире торжества материальных ценностей Генрих Барановский призывает в собеседники Кафку, Джойса, Достоевского. Шекспир в этой компании единомышленников для Барановского – на особом счету. Его пьеса «Буря» пронизана флюидами белой магии, которая в наши дни, по мнению режиссёра, переживает свой ренессанс.

В качестве художника-постановщика «Бури» приглашён известный польский перформер, скульптор, художник театра и кино Ежи Калина. Автор масштабных уличных акций, адепт художественных провокаций создаёт на сцене первого русского театра достаточно условную, постапокалиптическую картину мира. Ежи Калина обыгрывает и внесценическое пространство театра, исподволь готовя зрителя к встрече со спектаклем. В зрительском фойе театра открыта выставка-инсталляция Ежи Калины «Шекспир. На перекрёстке культуры и стихии».

Как бы отталкиваясь от русской пословицы «по одёжке встречают», польские художники по костюмам Софья де Инез и Дорота Моравец, воплощая идею режиссёра о бессмысленности суеты современного человека вокруг того, чтобы быть стильно и модно одетым, решили одеть героев спектакля «Буря» в наряды... «секонд-хенд». В распоряжении художников по костюмам оказались богатейшие «закрома» Волковского театра. Доказывая на личном примере, что если по сусекам по­скрести, то можно найти вполне ничего себе вещи, сам Генрих Барановский предстал на пресс-конференции, посвящённой будущей премьере, в таком затрапезном плащике, которым и бомжи бы побрезговали.

– Это же мой сценический костюм! – с удивлением узнал наряд актёр Виталий Стужев и только руками развёл – ну, дескать, Генрих, вы даёте.

– Чем плох костюмчик? Всё в нём в порядке, пуговицы на месте и стоит недорого, – поинтересовался, видя всеобщее недоумение по поводу его внешнего вида, Барановский и тут же, импровизируя, придумал новое определение понятию «некрофилия». – Это любовь человека к мёртвым предметам – машинам, модной одежде, золоту.

Бросив провокационную реплику в зал, обвёл всех присутствовавших пристальным взглядом, как бы спрашивая: а вы, господа хорошие, не из этих будете, не из «некрофилов»?

Исполнитель главной роли народный артист России Виталий Стужев выйдет на сцену Волковского театра после четвертьвекового перерыва – он был в труппе Волковского в бытность здесь главным режиссёром Глеба Дроздова. Своеобразный юбилей – так обозначил для себя значимость этого события актёр.

– Это очень странная для меня работа, – признался Виталий Львович. – В моей творческой биографии это уже седьмая встреча с Шекспиром, и работа в этой пьесе в корне, принципиально отличается от всего, что мне приходилось играть ранее.

«Странный» – это ключевое слово, к которому вольно или невольно прибегали все участники спектакля, говоря о постановке «Бури». Актёр и режиссёр Владимир Майзингер помогает Генриху Барановскому в работе с актёрами.

– Это театр вне быта, а потому актёрам необходимо по­грузиться в надбытовое существование. Что значит сыграть образ, метафору, аллюзию? Когда театр превращается в поэзию, когда театр способен метафорически существовать, мы как бы преодолеваем пространство, оказываясь между небом и землёй, – пытается объяснить необъяснимое Владимир Майзингер.

– «Мы созданы из вещества того же, что и наши сны. И сном окружена вся наша маленькая жизнь!» – в тему напомнил слова своего персонажа Виталий Львович Стужев.

Во времена Шекспира спектакль «Буря», написанный и поставленный шекспиров­ской труппой в придворном театре в 1611 году, шёл несколько часов. Барановский сократил действо вдвое, оставив лишь то, что, по его мнению, может быть интересно современному зрителю. Однако, рассказывая о процессе создания спектакля, режиссёр неожиданно для себя и тем более слушателей предположил: допускаю, что в иных местах зритель даже и вздремнёт, это не так плохо, как может показаться на первый взгляд.

– Хорошую рекламу спектаклю вы делаете, – в шутку попенял режиссёру художественный руководитель театра имени Волкова Евгений Марчелли и... сам продолжил в том же духе. – Я надеюсь, что этот спектакль расширит и обогатит репертуар Волковского, хотя, на мой взгляд, «Буря» – самая непонятная, нудная и неудавшаяся пьеса Шекспира. Но я рад, что есть такие «сумасшедшие» режиссёры (по­клон в сторону Барановского. – Авт.), которые вопреки всему её берут и ставят. Польский театр сегодня – один из самых любопытных и неоднозначных театров Европы, и когда приглашаешь на постановку польского режиссёра, всегда надеешься, что будет нечто необычное. Мне кажется, подлинное театральное искусство начинается там, где заканчивается рациональное. И слава Богу, что в театре дважды два – это не всегда четыре. Когда театр начинал эту работу, мы не рассчитывали на широкий зрительский или коммерческий успех – эта постановка скорее преследовала цель расширить внутреннее пространство театра.

Как бы подводя черту под всем вышесказанным, Евгений Марчелли припомнил слова своего учителя, режиссёра Фирса Шишигина, долгое время возглавлявшего Волков­ский театр. Тот говорил: «Не знаешь как делать, делай странно».