Но Павел Лунгин, подобно вождю мирового пролетариата, пошел иным путем, не вняв советам критиковать осторожнее, и в новом сериале «Дело о мертвых душах» (НТВ) предложил нам Гоголя, которого смирным и незлобивым назвать уж никак нельзя. В интервью, данном перед началом сериала, режиссера спросили, насколько далеко от первоисточника он отошел. Лунгин твердо ответил, что новый фильм – самый что ни на есть гоголевский.
Он сказал правду. Хотя сериал – настоящий коктейль из разных произведений: из «Мертвых душ», из «Ревизора», из «Миргорода», из петербургских повестей. Два персонажа сливаются в один, слова одного героя переданы другому, иные слова и вовсе принадлежат сценаристу. И все же перед нами Гоголь, злой, горький, язвительный. Загадочный, мистический. И очень смешной. Вот уж действительно получился смех сквозь невидимые миру слезы.
В новом фильме перемешаны сон и явь, когда вас намеренно запутывают и вы уже не знаете, было это или герою только снится. Действие сознательно и целенаправленно доводится до абсурда. При всей отсебятине Губернатор, он же Городничий в фильме легко узнаваем, Манилов – типичный Манилов, Ноздрев – «настоящий».
А вот с Чичиковым все сложнее и интереснее. Помнится, еще Мережковский утверждал в своем эссе, что главный фигурант «Мертвых душ» – не кто иной, как черт. И Лунгин сделал его именно таким. У Гоголя дьявольское – а скорее бесовское начало – в циничности и бездуховности Чичикова. Теологи могут не согласиться, но сам Сатана, князь мира сего, все-таки пусть падший, но ангел, а стало быть, лицо онтологически сакральное, хоть и с отрицательным знаком. В Чичикове нет сакрального ни капли, это полная пустышка, тело без души. Получился этакий треугольник, в котором два противоположных угла, один с положительным, другой с отрицательным зарядом, противостоят третьему – абсолютному нулю, имя которому – пошлость.
Лунгинский Чичиков не имеет ничего общего с булгаковским Воландом, который, как мы знаем, «вечно хочет зла и вечно совершает благо». Даже ни на кого из свиты Воланда он не похож. Это подлый, хитрый, ловкий и очень коварный бес, цинизм которого в самом буквальном смысле безграничен, как и его возможности делать пакости. Кстати, покупает он в сериале именно души в современном понимании, а не какие-то там фамилии умерших крестьян, как у Гоголя в «Мертвых душах».
Те, кого он ловко водит за нос, вроде бы не должны вызывать у нас большого сочувствия. Но странное дело: лунгинский бес как-то страшноват и для нас. Почему? Какое нам дело до переживаний всех этих, как когда-то внушали в школе, представителей эксплуататорского класса?
А разгадку предложил сам Гоголь, который в «Выбранных местах из переписки с друзьями» сказал, что все его помещики из «Мертвых душ» – это не «типичные представители», это он сам, это он выставил на обозрение свои собственные пороки. А значит, это и наши с вами пороки, и это с нами разыгрывает бес свои мерзопакостные пьески.
Кстати, Лунгина зовут Павлом, как и гоголевского Чичикова. Случайно или... После всей этой чертовщины, переполняющей сериал, можно подумать все что угодно.
И потом... Вспомните, как Городничий рассуждает о пожирающей Россию коррупции. Есть ли на Руси человек, который не берет взятки? Может быть, берут именно потому, что закон запрещает? Людям просто нравится нарушать законы, идти супротив государства. Оно тебе говорит: «Не бери взятки!», а ты назло ему и Творцу Вседержителю берешь! Так, может, надо издать закон, чтобы все брали взятки?! Тогда их число сократится!.. Вам эти рассуждения ничего не напоминают?
Или идея насчет поисков компромата. Вспомните, как тот же Городничий ищет возможность прищучить настырного ревизора: ну пусть бы он хоть огурец попросил, который ему не положен, – и уже можно его на том изловить и заставить отложить очередное донесение о коррупции в городе. Неужто наши нынешние чиновники так активно читали Гоголя?
А как вам нравится лозунг, под которым судебные приставы описывают имущество, не имея на то разрешения: «Если есть распоряжение, разрешения никто не ждет!» Не помню, чтобы такое говорил классик, но это полностью в его и нашем духе.
Очень украшают фильм маленькие эпизоды вроде историй с многострадальным столбом на главной площади города Н., воздвигнутым каким-то местным церетели. Сначала он свалился прямо за спинами тех, кто его только что поставил, а когда его как следует вкопали, какому-то мужику пришло в голову его выдернуть, чтобы сделать из него мосток через лужу. Потом его кто-то деловито рубит, баба развешивает на нем белье и так далее. А ведь столб-то, между прочим, указывает направление, куда вы можете уйти от этого гротескного мира пошлости, глупости и продажности: в Петербург, в Париж, в Берлин, словом, куда угодно, только чтобы не оставаться здесь. Обратили внимание? Указатели на столбе торчат в разные стороны, хотя Европа от нас вроде бы только к западу... Ну не знаем мы, в какую сторону бежать, запутались вконец.
Игра актеров в сериале безупречна. Запоминается приторно-сладкий Манилов (П. Любимцев), который после очередного сюсюканья вдруг пугающе начинает говорить с дьявольскими чичиковскими интонациями. Очень выразительно трансформируется образ Афанасия Ивановича Шиллера (И. Деревянко), поначалу добросовестного и совестливого чиновника-ревизора, превращающегося с помощью коррумпированного окружения в Хлестакова, а там, не без вмешательства Чичикова, в этого последнего и, наконец, снова в самого себя, только уже в образе главного героя из «Записок сумасшедшего». Яркий образ дал
А. Ильин в роли судьи Ляпкина-Тяпкина. И, конечно, сам Губернатор-Городничий (С. Гармаш) запоминается всерьез и надолго. В конце сериала зло окончательно торжествует, и гадкая физиономия улыбающегося беса на наших глазах обращается в еще более омерзительную крысу, заполняющую весь экран.
Ну что же, начало положено. После Гоголя, будем надеяться, Лунгин возьмется за Щедрина. Там ведь у него про историю города Глупова столько всякого можно напридумывать...
//Владимир ЖЕЛЬВИС, профессор ЯГПУ.
