3-й фестиваль дипломных спектаклей театральных школ России. Здравствуй, племя младое, незнакомое! На фестивалях подобного рода совершенно уникальная обстановка, где все зрители в тот или иной момент становятся актерами. И от того, что сценическое пространство освоено ими от и до, они иначе воспринимают, будучи зрителями, любое действо. Здесь и профессиональная оценка, и едва скрываемый азарт конкуренции (ведь в актерской профессии нет ничего ужаснее того, чем остаться незамеченным), и в то же время удивительная доброжелательность и искренний восторг от побед собрата по мастерству. Всматриваюсь в незнакомцев и пытаюсь запомнить их – возможно, кто-то из них в ближайшем будущем станет звездой и кумиром тысяч зрителей. Это – лицо нашего завтрашнего театра и телевидения. Они еще не ведают об этом (отсюда и отсутствие звездного снобизма), но как и все, кто некогда ступил на тернистый театральный путь, мечтают однажды проснуться знаменитыми. Но Копперфилдом быть обязан! Честь открытия фестиваля выпала театральному институту имени Бориса Щукина – знаменитой «щукинке». В отличие от последующих за этим выступлением премьер ребята и их педагоги привезли на фестиваль... экзаменационную программу по сценическому движению. Отмечу – продемонстрированное мастерство студенты приобрели всего за два года обучения. Но смонтированный в единый концерт экзамен по пластике и для зрителей, и для жюри стал настоящим откровением. Суть каждого номера (не считая танцев) сводится к работе с предметом – будь то баскетбольный мяч, туристический коврик, вешалка для одежды. Педагог по пластике профессор А. Б. Дрознин, предваряя показ, заметил, что в наше время отношение к вещам поляризовалось – от откровенного фетишизма до одноразового использования. Вступить с обычным предметом в тайный сговор, понять его сущность и в ходе общения навязать ему свою волю, заставляя играть роль, не предназначенную тому по определению, – такая непростая задача стояла перед молодыми актерами. Справились они с блеском! Абсолютным лидером показа «щукинцев» стал квартет для баскетбольных мячей и шоу одноразовой посуды. Педагоги по сцендвижению, обсуждая в кулуарах показ, сошлись во мнении, что фантазия москвичей зашкаливает за все возможные рамки. «Это же готовые блестящие концертные номера! – говорила одна из педагогов, – я не удивляюсь теперь, почему студенты Москвы выступают в ночных клубах и зарабатывают весьма неплохие деньги. Я бы так не смогла!» Словом, если все выпускники столичной театралки владеют сценическим движением столь же совершенно, как «щукинцы», то знаменитому фокуснику Копперфилду недолго остается почивать на лаврах. А он-то об этом еще и не знает! Лучше ужасный конец, чем бесконечный ужас Второй день фестиваля преподнес сюрприз в виде спектакля по произведению Жан-Поль Сартра «За закрытыми дверями». Это дипломная работа Арктического государственного института культуры и искусств Республики Саха (Якутия). Более того, молодые актеры оказались первыми артистами из запредельно далекой Якутии, которым выпала честь выступать в самом центре России – из-за дальности расстояний до сего дня театральная общественность была практически незнакома с местной театральной школой. Несмотря на то, что за несколько минут до третьего звонка в камерном зале Волковского театра было немало свободных мест, капельдинер упорно отказывалась пускать нескольких страждущих молодых людей в зал – у них не оказалось билетов. – Это правильно, – со смехом заявил один из членов жюри, – ажиотаж надо хотя бы имитировать! Но, посовещавшись между собой, члены жюри выслали делегата к грозному стражу порядка с просьбой пропустить-таки жаждущих приобщиться к замысловатой драматургии Сартра. Пропустили. Показанный спектакль на все сто соответствовал сартровской сути. Трое людей – писатель-пацифист, почтовая служащая с лесбийскими наклонностями и парижская красавица из высшего общества – оказываются запертыми в одной комнате. Если ты не знаком с первоисточником, то лишь через полчаса понимаешь, что все они – покойники, а комната без окон есть ни что иное как чистилище. За дверьми – ад. Каждый из них представлял себе это нелучшее из мест по-своему. Писатель мечется в поисках жаровни с углями, лесбиянка, злая, как кобра, исходит желчью на весь белый свет (тот и этот), и лишь светская красавица пытается делать вид, что комната заточения – салон, пусть достаточно необычный, но – салон! Почему трое абсолютно несовместимых людей оказались вместе? В ходе долгих монологичных откровений выясняется, что каждый из них на земле стал причиной смерти других. И вот оно – возмездие – навязанная, чуждая каждому по духу компания. Не будет ни жаровен, ни испанского сапога, ни кипящей смолы – каждый из них станет палачом другому... Даже после физической смерти обреченные на вечную жизнь души продолжают кипеть страстями. И вот доведенная до отчаяния парижанка хватает нож, вонзает его в спину почтовой служащей... А смысл? Они уже и так мертвы. Лучше ужасный конец, чем бесконечный ужас. Но этой-то милости-малости – конца – герои как раз и лишены, а значит, им предстоит пережить в обществе друг друга еще немало неприятных откровений. Учитывая, что актерам приходилось работать чуть ли не на ладони у зрителя – камерность зала не дает возможности ни расслабиться, «ни спрятаться» за декорациями – стоит признать, что начинающим артистам было непросто. А учитывая тяжесть драматургического материала – вдвойне. Спектакль оставил двойственное ощущение: с одной стороны тебя будто вывернули наизнанку и выпотрошили, показав всю мерзость человеческой жизни и ткнув тебя носом в твои же собственные грехи (то есть равнодушным он явно не оставил зрителя), но с другой стороны не оставлял вопрос: «А зачем мне все это?». Принцип погружения на дно выгребной ямы ради последующего всплытия на поверхность в данном случае, увы, не сработал. То есть погрузить-то нас погрузили, а вот спасательного круга не кинули. Зацикленностью «на бытовухе» объяснил свое, очевидно, схожее с моим впечатление от увиденного один из присутствующих на просмотре режиссеров. Возможно, он прав.
Лариса ДРАЧ.