Между тем до начала концерта оставался час, и всем стало ясно, что начнется он с опозданием – спорить можно было только о том, на сколько. Дальнейшее было трудно объяснить с точки зрения здравого смысла. Подобно цыганскому табору питерцы буквально ввалились в филармонию какихнибудь четверть часа спустя. А еще через полчаса, будто прилетев по воздуху, появился и сам маэстро.
В следующие сорок минут гости не дали репортерам, как всегда ожидавшим накладок, ни единой зацепки. Сцену обжили они с неправдоподобной легкостью. Вот что значит профессионалы экстракласса, к тому же с хорошей «наследственностью». Оркестру Мариинского театра двести лет, за его дирижерский пульт вставали несколько поколений великих музыкантов – от Эдуарда Направника, Петра Чайковского, Рихарда Вагнера, Яна Сибелиуса до Евгения Мравинского и Валерия Гергиева.
Получив под гримерку, за неимением лучшего варианта, самый просторный кабинет – директорский, маэстро быстро облачился во фрачную пару и, не заставив себя долго ждать, в мгновение ока оказался на сцене. Время репетиции для пробы акустики зала решили посвятить Концерту Шостаковича и двадцатитрехлетнему солисту – скрипачу, лауреату нескольких международных конкурсов Михаилу Овруцкому.
Дирижер повесил фрак на спинку стула, и только это да редкие реплики, обращенные к оркестру («Поберегите силы, но от меня не отставайте», – одна из них) напоминала, что это всетаки еще репетиция – прошла она, как говорят музыканты, на полную выкладку. В зале раздались аплодисменты. Так отреагировали на услышанное ее единственные зрители – коллеги питерцев из нашего губернаторского оркестра, пришедшие во главе со своим худруком.
– Молодцы, здорово, – сказал потом Мурад Аннамамедов и по моей просьбе такими словами дополнил свой экспромт: – Мы слышали великий оркестр. Он отличается от остальных, если даже они выдерживают уровень мировых стандартов, тем, что великий играет с удовольствием – не ноты, а музыку.
Гости подарили ярославцам два часа несказанной радости. К основной программе – Концерту Шостаковича и Седьмой симфонии Прокофьева прибавили два биса: марш из прокофьевской оперы «Любовь к трем апельсинам», «Трепак» из «Щелкунчика» и краткий прощальный монолог маэстро Гергиева. Поблагодарив слушателей за то, что «нашли время прийти на концерт в рабочий день», он высказал надежду, что Ярославль и впредь останется городом, который региональную программу Московского пасхального фестиваля будет принимать первым.
На прессконференции после концерта Гергиев с удовольствием поговорил с журналистами. Выразил удивление, что потомки древних аланов – осетины, которых он встречал и в Турции, и в Канаде, и даже в Африке, живут и в Ярославле – не преминули в антракте нанести ему визит вежливости. Согласился с теми, кто считает потрясающего мелодиста Прокофьева «Моцартом ХХ века» – недаром в программу нынешнего Пасхального фестиваля вошли все семь его симфоний. Сказал на прощание, что хотел бы побыть в Ярославле подольше, приехать сюда дня на два, на три, чтобы пообщаться с музыкантами. В начале 90х, когда казалось, что в России до искусства нет никому дела, трудно было Мариинке, и Гергиеву пришлось поднимать ее с нуля. Он знает, что сейчас трудно Ярославской филармонии, которая ищет свое место под солнцем. И поговорить им есть о чем...
Юлиан НАДЕЖДИН.