...Полумрак небольшого зала. Замаскированный где-то «в кустах» вентилятор колышет огромные серебристые полотна из фольги. (Собравшиеся на вернисаже долго обсуждали, сколько кур-гриль можно запечь в таком количестве фольги. Сошлись на том, что незачем размениваться на домашнюю птицу – бычок-трехлеток вполне уместится в подобную простынку.) На полу хаотично разбросаны серебряные же подушки. Садиться на них не рекомендуется – не выдержат, но пинать и подкидывать вверх – милости просим. Центр композиции держат два арт-объекта, при взгляде на которые невольно вспоминается реплика Остапа Бендера: «Оригинальная конструкция. Видите, Балаганов, что можно сделать из простой швейной машинки Зингера? Небольшое приспособление – и получится прелестная совхозная сноповязалка». Это нечто движется, позвякивает, колышется... словом, живет своей, недоступной человеческому разуму механической жизнью. Все вместе взятое называется кинетическим объектом «Норд-Вест». Никакой ассоциации с трагедией в «Норд-Осте» – просто ветер, холод, северное сияние, ну и так далее, у кого на сколько хватит воображения. Автор этой инсталляции – столичный художник Василий Богачев.
Уже больше десяти лет он занимается тем, что творит нечто подобное. Василий может себе это позволить, ибо является арт-директором галереи современного искусства «Сэм Брук». Сам творит, сам у себя выставляет – кто же директору слово поперек скажет?
А начиналось все с того, что молодой амбициозный художник приехал покорять Москву из глубокой провинции. В Суриковке ему профессура честно поставила двойки на всех вступительных экзаменах и послала его... на Манеж. Дескать, там много таких, и все молодые и амбициозные. Вася не смутился. Работал, как и положено среднестатистическому русскому интеллигенту, дворником, выставлялся в своем кругу. А однажды, рано поутру орудуя метлой, обнаружил выброшенный на свалку насос от холодильника. Предмет Василию приглянулся, тем более, что днем раньше на том же месте им был найден сломанный вентилятор. Два непригодных с утилитарной точки зрения предмета были ловко смонтированы новатором в единый арт-предмет. С тех пор все и началось.
– Вот тогда я почувствовал себя абсолютно счастливым, полагая, что открыл новое направление в искусстве. Но как оказалось, мне лишь показалось.
– Оставим на минутку эстетическую ценность данного направления. Я – о земном. Художники ведь тоже кушать хотят. А, сдается мне, на этом новаторстве немного заработаешь...
– У меня хорошая школа, могу написать все – от портрета до пейзажа. Для денег пишу портреты олигархов типа «Явление Лужка народу». Да, продаю себя и не стесняюсь этого. Живопись сегодня – это профанация искусства, это проституция в чистом виде. Вы думаете, я один пишу портреты на заказ? Просто говорить об этом неприлично, а от денег почему-то никто не отказывается.
– То есть работа ради денег и чистое искусство разнесены у вас по разным полюсам?
– А как иначе? Мухи от котлет должны существовать отдельно. От мух никуда не денешься, но ведь и от котлет отказываться не хочется. Сидеть и красить по холсту кисточкой – это замечательно, я тоже так могу. Но не хочу. Я – современный человек, живу здесь и сейчас, и именно эта жизнь толкает меня как художника на поиски нового в искусстве.
Василий Богачев – человек сколь откровенный, столь и амбициозный. Вообще-то сценической площадкой для его арт-объектов должен был стать Губернаторский парк. Но парк Васе не понравился – не монтируется со сверхзадачей проекта.
– А что, стесняюсь спросить, во всем этом есть какой-то высший смысл? То, что вы делаете, кто-то понимает, принимает?
– Смысл, безусловно, есть. Но это медитативное искусство, ассоциативное, если хотите. Каждый в нем должен увидеть свое. А по поводу понимания... Приехал я как-то в Питер, показал, что делаю. «Уйди, говорят, мальчик, не мешай. Люди здесь делом заняты». В Питер я больше не езжу.
И зачем Васе, в самом деле, этот Санкт-Петербург с его Русским музеем и Эрмитажем сдался, когда его рады принять Германия, Франция, Люксембург, Аргентина и даже Корея? Там его работы не просто понимают и принимают, а даже закупают для частных коллекций. А мы, провинциалы, все какой-то высший смысл ищем. Хотя в Штатах, например, эту богемную публику тоже не жалуют. Василий с удовольствием пересказал ситуацию, когда во время поездки по США разговорился с одним американцем.
– Ты кто? – спросил тот.
– Художник.
– Вот только никому больше об этом не говори, – испугался собеседник. – Я-то ладно, а другие не поймут.
Во всем этом художественном безобразии главное в первую очередь – непосредственность художника. Он считает то, чем он занимается, действительно новым словом в искусстве и не стесняется об этом говорить. Не поняли? Что ж, приходите завтра.
– За то, что я сегодня здесь показал, мне не стыдно. Это – искусство...
Осмыслю-ка я все увиденное и услышанное и загляну в «Алле`Ю» еще разок. Вдруг и у меня какие-нибудь умные мысли по поводу всего вышесказанного появятся?
Лариса ДРАЧ.