– Можно, Елена Васильевна, для начала подпустить полемического перчику?
– Попробуйте, если тема кажется вам такой уж пресной.
– Я еще понимаю, когда, въезжая в большой город гденибудь в Прикамье, видишь камушки на площади у вокзала. Тут вопросов не возникает, мы на подступах к могучему «каменному поясу», разделяющему Европу и Азию. А какую весть подаст нам тысяча камней с песчаной косы на волжской Стрелке?
– Надеюсь, от них тоже повеет древностью. Когдато их принесло в наши края потоками талой воды со всего севера и северозапада нынешней Европейской России. Так что на волжских берегах ледниковые валуны – у себя дома.
– Но что способны выразить обломки земной тверди сами по себе? О чем расскажут они простому смертному?
– Напомнят о вечном, о смысле нашей краткой жизни. Вы считаете, этого мало? Камни заряжены энергетически, что хорошо известно, допустим, современным натуралистам«лозоходцам». Наши дальние предки это душой чуяли. Поклонялись священным валунам, позже вырубали на них православные кресты. Вашим читателям наверняка известно о «камнях Ярослава»...
– Пусть даже известно, но все равно давайте напомним об этой недавней сенсационной версии. Тем более что она имеет прямое отношение к личности легендарного основателя Ярославля.
– По версии ученогоэпиграфиста, дешифровщика надписей на культовых валунах, доктора философии Валерия Чудинова, камни, посвященные славянской богине плодородия, любви и предсказаний Макоши, первые христиане вовсе не зарывали в землю и не топили в болотах. Они те камушки, оказывается, себе на пользу обращали в христианство.
– Неужто почин положил князь Ярослав Мудрый?
– Да, он. И логике следовал князь самой простой. Если, скажем, волею всемогущей и невидимой Макоши – одной из ипостасей ее была медведица – камни приносили хороший урожай, наставляли в любви или лечили от недугов, то пусть они тем же богоугодным целям служат и в православии.
– Крещеные валуны както помечали?
– На таком разрешенном к почитанию камне с ведома князя появлялась надпись, выбитая слоговым письмом – руницей, факсимиле «камень Ярослава» или «Ярославлев камень». Их хранили в ризницах, выдавали пастве на пасхальные дни, приходы обменивались ими как иконами. Дарственные, по нынешнему «представительские», святыни иногда везли далеко от гранильной мастерской.
– Такие «реабилитированные» валуны сохранились?
– Их находят все больше на Валдае, на Валааме, под Козельском в Калужской области, в поморском Каргополе. А первый такой камень отыскал на Верхней Волге поэт и декабрист Федор Глинка. После сибирской ссылки женился он на владелице сельца Кузнецово у самой границы Тверской и Ярославской губерний. Под Бежецком нашел Глинка огромный, как он предположил, священный камень, названный потом в народе Степаном. Он сейчас хранится в Тверском историческом музее.
– И что там написано?
– Пользуясь уникальной методикой с укрупнением прорисовок надписей на сканере, профессор Чудинов прочел, привожу по памяти: «Наша жертва Макоши живая, цветы и травы не яркие, а жрицы наши милые все в храме».
– Речьто, собственно, о чем?
– Смысл надписи сразу становится понятным, если знать, что жертву этой богинемедведице приносили цветами и травами.
– Можно было ожидать, что и ваш поклонный камень на месте восстановления Успенского собора тоже будет «Ярославлевым»...
– Мы хотели отыскать подходящий, не выезжая за границы области. По ходу дела возникла идея обратиться к более поздней традиции, когда пометок князя Ярослава для обращения языческих святынь в христианство, очевидно, стало недостаточно. И на камнях начали высекать православные кресты, а позже рубить их из белого известняка. Один из них, отмеченный в летописях, – Игначкрест около тверской деревни Залучье после Ситской битвы остановил потрепанную в боях конницу Сабудая. Ордынцы поостереглись и дальше не пошли.
– Есть средневековые кресты в приходе романовоборисоглебского Воскресенского храма, известен по литературе и ростовский крест «дьяка Бородатого».
– Мы прототип для Стрелки не среди них искали. Взяли самый знаменитый и хорошо изученный, времен Куликовской битвы – Алексеевский крест из новгородского храма Софии. Святыню увезли немцы, после войны ее удалось вернуть... В общем, как видите, камень – хороший рассказчик. И ничего удивительного нет в том, что верхневолжский известняк, из коего были построены и первые ярославские соборы, и Москва белокаменная, может сам вести руку скульптора, подсказывая решение.
– О чем еще поведают нам «тысяча камней»? Кстати, их действительно будет тысяча?
– Точно столько, по возрасту Ярославля: необработанных валунов, известняка, вырубленного, как и наш поклонный крест, в карьерах под тверской Старицей. Чтото уже собрано по полям и весям, на берегах Волги, Которосли, Ити. Есть надежда, что археологи после исследований уступят нам закладные камни из раскопов на месте заложения Успенского собора. Исторической тропе не придется петлять по бесформенной россыпи камней. Они напомнят о том, что город был заложен именно здесь, на Стрелке, о людях, событиях и датах, от князя Ярослава до наших дней.
– Чуть подробнее об этом можно?
– В скульптурной пластике, рельефах оживут образы основателя города и его дружины, лики первых святых, силуэты древних соборов и времена более поздние – ордынского нашествия, «ярославского стояния» ратников Минина и Пожарского, золотого века города – XVII. Из глубин истории тропа приведет в трагический век великих революций и войн. При этом постараемся тактично вписаться и в пространство возрожденного собора, и в природный ландшафт, не перекрывая открытую пойму Которосли, так важную для экологии города.
– Сейчас никаких «исторических достопримечательностей», кроме трансформаторных будок горэлектросети и довольно заурядного, хотя и просторного газона на песчаной косе, нет. Да и фонтаны, такие как там, могли бы красоваться где угодно, хоть в Твери, хоть в Туле, хоть на Урале. Вот и глава Минэкономразвития Герман Греф, говорят, недавно гуляя здесь, удивлялся: дескать, пустовато тут у вас.
– Да и мы о том же. А местото у ярославцев любимое. Посмотрите, сколько летом у фонтанов народу по выходным. Для гостей это лицо города. Для тех, кто подплывает со стороны Костромы, с песчаной косы на Стрелке панорама старого Ярославля открывается. Кто плывет вниз по Волге, бросает на нее прощальный взгляд. Мы бы хотели, чтобы в нашей композиции читался простой, понятный всякому смысл: вы в историческом городе, где в год его 1000летия даже камни заговорили.
– Идея есть. Что дальше?
– А дальше... Я могу только предполагать. Город будет решать судьбу «нижней Стрелки» в комплексе, увязывать все предложения с проектом берегоукрепления. Мы же с Алилуевыми продолжим проработку идеи в мастерской, помня старую поговорку: лучше один раз увидеть, чем семь раз услышать.
Юлиан НАДЕЖДИН