Иван Раймонт хорошо знаком ярославским зрителям по блестящим спектаклям, поставленным им в Волковском театре – «Платонов» и «Король Лир». После премьеры он спешил с отъездом – надо приступать к новой работе в Национальном театре Чехии, поэтому разговаривали мы, буквально считая минуты до его отъезда. – Вы смотрели спектакль как зритель, из зала, ваши впечатления? – Играли классно. – После такой напряженной работы вы даже дня не отдохнули в Ярославле. Что за важные дела ждут вас дома? – Сейчас мне предстоит очень сложная работа, начинаю ставить пьесу Шекспира «Король Иоанн». Большая пьеса, в ней очень много занято актеров. Выпуск спектакля в январе. Конечно, продолжу работу со своими студентами, сделаю пьесу–эксперимент. После январской премьеры начну работать еще над одной пьесой Шекспира. – Как живут сейчас театры в Чехии? – У нас сейчас много экспериментальных, камерных театров. Есть и такие, как Волковский. В них ставится в основном английская и австрийская классика. – А какая драматургия интересует вас? Мне 58 лет. Я поставил 120 спектаклей во всех жанрах. Был режиссером авангардного камерного театра. Я сделал его таким, каким хотел. Он и сейчас один из лучших в Чехии. Был главным режиссером самого большого театра в Чехии. Большой театр сделать таким, как хочешь, невозможно. У него всегда есть своя личная жизнь. Я многое уже сделал. Так что такой мечты, чтобы что-то очень хотелось поставить, уже нет. – А в русской классике что для вас представляет наибольший интерес? – В последние годы, к сожалению, я не ставил никаких русских пьес. Но в свое время поставил всего Чехова – «Чайку», «Трех сестер», «Вишневый сад», «Дядю Ваню», «Платонова». Ставил «Мудреца» Островского, «Ревизора» Гоголя. Сейчас серьезные театры всего мира обращены к классическим текстам, современные писатели работают для камерных театров, где 2 – 3 персонажа. Больших пьес нет. – Мы услышали Гольдони в вашей сценической редакции. Откуда такое знание русской бытовой речи и фольклора – «Взял бабу в дом – терпи Содом»? – Я просто объяснял актерам, что надо сказать и передать, чтобы было живо, а слова они находили сами. – Не было опасения, что зритель не примет столь вольно измененную классику? – Такой зритель пусть идет домой. Думать, кто как среагирует – это не мое дело. Я сказал, что хотел сказать. – Когда работали, не думали, как бы русских не обидеть? – Об этом вообще никогда не думаю (смеется). Мне просто в голову это не приходило. (Заметим в скобках, что некоторым нашим театралам «Это» приходило в голову. «Смотрите, Король Лир и его свита в шинелях с солдатскими пуговицами – намекает на 37-й год, русских не любит. – М. Ш.). – Наши театры страдают от безденежья. Вацлав Гавел – не чужой человек для театра, знает его проблемы и нужды, наверное, помогал? – Да, он драматург, жена его была замечательной актрисой. Мы надеялись, что чешским театрам будет жить полегче. Но эти надежды не сбылись. А вообще во всех театрах мира нет денег. Но живем. Беседовала Марина ШИМАНСКАЯ.
