– Собинову – 130 лет. Почти семьдесят лет, как этот певец ушел из жизни. Годы его детства и юности – одна эпоха, время смерти – другая, наши дни – третья. Он не меняется, а мы меняемся, постигаем через него что-то новое для себя. Алла Васильевна, происходят ли перемены в ваших «отношениях» с Собиновым?
– Да, эти изменения происходят. Он для меня – фигура сложная, которую узнаешь постепенно. Взрослеешь сам – понимаешь то, на что раньше не обращал внимания в силу возраста, других причин. Наконец, просто в руки попадают новые материалы, которые закрывают белые пятна в его биографии. И сегодня я считаю Собинова уникальной, недооцененной фигурой.
– Существует разное отношение к двум певцам, одинаково талантливо отразившим одну эпоху, – к Шаляпину и Собинову. Шаляпину отводится более значительное место в истории русской оперы. Как вам кажется, это соответствует действительному положению вещей?
– Да, такое мнение есть, и я считаю, что истине оно не соответствует. В свое время они были вместе под огромной короной славы и воспринимались современниками как две громадные, великолепные звезды. Но сегодня имя Шаляпина звучит громче. Для этого есть объективные и субъективные причины. Шаляпин покинул страну, известно, как к нему относились власти СССР. Но в последние годы словно воздавалось ему за время гонений, это особенное отношение как бы искупало чувство исторической вины. А Собинов не покидал Россию, и в сознании закрепилась мысль: он все получил при жизни – звания, награды, был обласкан правительством. Но ведь мы не знали всей правды о его подлинных отношениях с официальной властью, а это был еще один советский миф о человеке-успехе. Конечно, то, что он остался в России, – его личный, осознанный выбор. Вероятно, он разделил все иллюзии и заблуждения своего круга и смотрел с надеждой в будущее. Один из остряков в 1917 году спросил его: «Вы были солистом его Императорского Величества, а теперь кем себя считаете?» Он очень искренне ответил: «И ты – любимейший солист его Величества народа...» Он ждал обновления России и верил в перемены.
– Самое страшное для русской интеллигенции время началось тогда, когда Собинов уже умер. А если бы он был жив?
– Для него все могло закончиться трагически – двое его сыновей служили в белой армии, один оказался в эмиграции в Германии, и сам он до 1929 года, как бывший офицер, был в списке неблагонадежных. Сам он о том и не подозревал, но в 1929 году ему вдруг выдали справку, что он... исключается из этого списка. Документ сохранился в его архиве.
– Слушаю вас и думаю: почему всегда мы уважаем больше «чужих», чем «своих», тех, кто уехал, больше, чем тех, кто остался. И в этом не только чувство вины. Вы не согласны?
– Согласна. Многие не знают и поэтому не могут любить ярославских певцов, а любым гастролером восхищаются. Но ведь наши не хуже, демонстрируют великолепный уровень мастерства и вкус. Как ни печально, но по отношению к Собинову это тоже присутствует.
– Каковы были объективные причины недооценки?
– И Шаляпин, и Собинов стали знаменитыми в тот период, когда на оперных сценах господствовала итальянская опера. Европейский зритель только открывал для себя и русскую, и великолепного певца – Шаляпина. А для теноров русские композиторы почти не писали значительных партий. Собинов пел в основном итальянскую и французскую оперу. Он ни разу в своей жизни не был первым исполнителем какой-либо партии. Ему приходилось преодолевать сложившуюся оперную традицию, выдерживать сравнение с знаменитыми исполнителями известных теноровых ролей. Он должен был соответствовать высокому уровню, а для того чтобы быть признанным – быть выше. И это ему удавалось.
В 1905 году, когда исполнилось 5 лет со дня кончины великого Верди, Италия отметила это событие спектаклем «Травиата» на сцене «Ла Скала». Для спектакля были собраны лучшие оперные силы – на партию Альфредо впервые в истории приглашен русский певец Собинов. После выступления критики писали о нем, как о лучшем исполнителе этой партии. И это не единственный факт, когда Собинова называли лучшим исполнителем в известных, а подчас и «запетых» операх. Сам Собинов признавал, что не все удавалось ему в равной степени, но ни разу в жизни он не пережил такой неудачи, которую артисты называют «провалом».
– Теперь восстановить справедливость в оценке Собинова очень сложно. Но, наверное, необходимо?
– В силу своих возможностей мы это и делаем. Впрочем, специалисты и знатоки давно оценивают певца по заслугам. Еще в 1908 году академик Александр Оссовский сказал о нем: «Благоуханному цветку русского пения» – написал бы я Собинову на венке из полевых цветов. То, что делает Собинова таким дорогим для нас, таким новым для Запада, заложено в русском существе его голоса. В этом голосе, самом тембре и содержании его звука кристаллизовалась, как многоизвестный алмаз, сокровенная сущность русской души».
Конечно, он владел арсеналом всех технических средств и громадной вокальной культурой, но он, как никто, стал выразителем русского в пении. И это место после него никем до сих пор не занято.
* * *
Трудно не согласиться с мыслью директора музея о том, что Собинов – певец, недооцененный потомками. Прослеживая судьбу его дома-музея, можно сделать вывод, что великий певец не признан в полной мере и своими земляками. Не потому ли родной дом Собинова долгие годы занимали различные организации, а вопрос о передаче его музею-заповеднику бойкотировался двадцать лет? Как объяснить перенос фестивалей Л. В. Собинова по разным «объективным» причинам? К 130-летию со дня рождения Леонида Витальевича не нашлось средств на завершение памятника, над которым уже давно работает скульптор Елена Пасхина. Уютный дом-музей, открытию которого так радовались поклонники певца, находится в плачевном состоянии – стены покрыты плесенью, условий для экспонирования костюмов нет. Самим музейщикам проблему реставрации не решить, а власть не торопится продемонстрировать свое уважение к великому земляку даже в дни его юбилея.
На снимках: репродукция фотографии Л. Собинова, 1908 год, первая публикация; директор дома-музея Леонида Собинова Алла Аносовская.
Фото Сергея МЕТЕЛИЦЫ.
Марина ШИМАНСКАЯ.