– Во время общения он поражал своими энциклопедическими знаниями. И тем не менее, когда Фирс доверил ему обучать, посчитал для себя необходимым поступить в ГИТИС. Будучи уже зрелым человеком, учился сам и учил нас. Диплом получал вместе с нами, – вспоминает заслуженный артист России Валерий Смирнов.
– Это был мощный человек. Кто бы за свой счет поехал в Ленинку на два месяца, готовился по десять часов в сутки к экзаменам и сдал их на «отлично»? – так оценивает «позднюю» учебу Тихонова народный артист России Владимир Солопов.
– Он много чего умел и знал. Умел слушать, ему можно было довериться. Творческий, увлекающийся человек. Он видел и любил красоту, – отмечает одна из любимых учениц Тихонова, заслуженная артистка России Ирина Чельцова.
«Знал», «любил», «умел», «жил» – даже самые хорошие слова, сказанные в прошедшем времени, наводят грусть. А вот Наталья Ивановна Терентьева говорит о муже подругому – как о живом. Яркие картинки из его раннего детства рассказывает так, словно это с ней происходило. Вот одно из семейных преданий. Бабушка, которая занималась воспитанием Сережи, не разрешала ему дружить с «плохими» мальчиками, не отпускала гулять, даже прятала одежду. Найти ее желающему отправиться во двор мальчишке никакого труда не составляло. Однажды бабушке показалось, что внука всетаки удалось обхитрить – она спрятала его рубашку и штаны в самовар. Нашел и там!
– Я никогда не разделяла нас – это он, а это я. Этого не делал и Сергей Константинович. Мы всегда были «мы». Мы были друзьями, товарищами.
Объяснить такое слияние душ невозможно, но кто его испытал, знает, что сильнее, ярче и дороже этого нет в жизни ничего.
– Познакомились мы с ним в Московском городском театральном училище. Я уже училась на 2м курсе, а он пришел на первый. Я обратила на него внимание – он от всех студентов отличался серьезностью, сосредоточенностью. Прошел всю войну – с 1941го до 1946го был в армии. Мне даже страшновато было немного – очень он официально разговаривал. Его сразу запрягли в общественную работу. Мы тогда готовили вечера – поэтические монтажи о Дзержинском, Кирове, а у него имелся опыт фронтовой самодеятельности. Вот на вечере Дзержинского, сценарий которого он писал, мы с ним и познакомились поближе.
А дальше – как в старых фильмах, которые мы видели много раз, но с удовольствием вновь и вновь погружаемся в их наив, романтику и чистоту. Молодые, красивые парень и девушка гуляют весной по послевоенной Москве. Идут, взявшись за руки, смеются, с эстрады читают друг другу стихи. Он провожает ее и возвращается по ночному городу домой – на другой конец Москвы. Именно так и было. Жаль только, что молодость их опоздала на пять военных лет. Двадцатилетним парнишкой в 1941м Сергей Константинович попал с медицинским батальоном на передовую. Выносил раненых изпод огня, за что был награжден орденом Боевого Красного Знамени. Щемящее чувство сострадания, ощущение неоплатного долга появляется каждый раз, когда слушаешь рассказ о тех, кто отдал за Победу свои лучшие годы. А сколько самой разной неустроенности выпало на их долю и после войны!
– Свой брак мы решили утвердить в 1949 году. В перерыве между занятиями забежали в загс – подали заявление. Расписались тоже между лекциями. Потом заглянули в пельменную, заели это пельменями с водочкой и – дальше учиться. После окончания училища поехали в Иркутск. На выпускном вечере наш преподаватель марксизмаленинизма Коробов, зная, что мы отправляемся в провинциальные театры, напутствовал нас так: «Вы поедете работать, и сирень обдаст вас соответствующим запахом». Мы были детьми своего времени, мы верили, что сирень обязательно обдаст... В Иркутске жили в общежитии. Ничего у нас не было, зарплаты крошечные. В магазинах продавались только омуль и крабы в банках. Из Москвы нас выписали, так что возвращаться было некуда. Родители помочь не могли, лишь иногда присылали посылки с макаронами и крупой. Из Иркутска нас пригласили в Псков, там была та же неустроенность – маленький Никита, а в комнате по углам плесень от сырости. А через три года мы получили приглашение в Ярославль.
И здесь быт наладился не сразу – начинали с комнаты в коммунальной квартире. Денег, как всегда, не хватало. Прирабатывали и на радио, и в самодеятельности. Но сама жизнь была так интересна! Роли, роли, роли... Разные. Шекспир, Пушкин, Шатров. Поиск, осмысление, находки. Роскошь общения с мастерами Волковской сцены. Пришли признание и любовь зрителя. Появились ученики, которых любил он и которые любили его. Преподавателей в театральном училище немало, но «папа Сережа» – только он. Трудности начались во время перемен. В годы перестройки Сергея Константиновича как исполнителя роли Ленина спросили, как он относится к вождю.
– Был артист Геновали, который играл Сталина. Когда было разоблачение, он умер. Я жив. Но не могу сказать, что мне легко.
Испытание перестройкой для многих из этого поколения оказалось едва ли не тяжелее испытания войной. Для Сергея Константиновича – тяжелее. Ведь с войны он вернулся живым. Душевный крах переступить не удалось. В домашнем архиве хранится видеопленка с записью его разговора на даче с сыном Никитой. Жаркий летний день, утопающая в зелени дача, грустный Сергей Константинович в кресле.
– Папуля, скажи, чем плохо так сидеть? Почему надо биться за роли, за место в театре?
– Я не могу ответить просто: «Не могу не играть». Тут сложнее. Первое – творческий рефлекс, выработанный за всю жизнь, за 50 лет. Потребность искать, формировать, отдавать. Этого тебя лишают не по твоему решению, а насильственным путем... Тут есть и престиж, и честолюбие, и профессиональная гордость. Есть еще возможности, которые позволяют давать зрителю впечатление. Это говорим не мы с мамой, а зрители. И это повышает меру ответственности за тех, кого мы приручили. Я понимаю, что происходит смена поколений, но я вижу переход плавный, не бандитский...
Наталья Ивановна не любит вспоминать это тяжелое для них обоих время.
– Все было в нашей жизни. И хорошего много, и трудного, и обиды были. Мы прожили нормальную жизнь. У меня есть фотография, где мы идем по Первомайскому бульвару. Идем в ногу. Вот так мы и по жизни прошли – в ногу.
За 37 лет служения театру Тихонов подарил ярославцам более двухсот ролей. За 30 лет преподавания в театральном училище научил актерскому мастерству сотни молодых ребят. Он сохранил верность своему делу, а это считал в жизни главным. Не сумел только одного – согласиться с тем, что жизнь его поколения была ошибкой. Не перестроился. Навсегда остался романтиком.
Марина ШИМАНСКАЯ