Городская усадьба – деталь старого города, такого, каким он был раньше. Его уже нет, а его фрагменты, иногда в первозданном виде, сохранились. Усадьба – это дом со вспомогательными строениями, с прилегающей к нему территорией, когдато огражденной, замкнутой, где шла своя жизнь. Многие городские усадьбы (а их только в Кировском районе 103) имеют статус памятников, что, к сожалению, не защищает их ни от времени, ни от странностей нашей жизни.
Группа музейщиков и библиотекарей обеспокоена состоянием усадьбы Матвеевских, которая может быть поставлена первой в ряду этих ценных объектов. Она находится в самом центре города с выходом на Советскую площадь, сохранилась почти в первозданном виде. Центральное здание и прилегающие к нему два флигеля – великолепный памятник архитектуры федерального значения, памятник истории, связанный со многими славными именами и событиями, в том числе с войной 1812 года, фотографии этого ансамбля украшают все альбомы и солидные книги, посвященные Ярославлю. И что же? Перефразируя классика, разные части усадьбы распроданы по одиночке.
Многие годы вся усадьба значилась под одним адресом. Сейчас здесь разные собственники, и у людей, живущих в родовом гнезде Матвеевских, теперь разные адреса: с 2003 года главный дом – это площадь Челюскинцев, 16а, северный флигель – Советский переулок, 5, южный флигель – площадь Челюскинцев, 16. Жители бьют тревогу: за этими вроде бы чисто формальными переменами – чьито мелкие интересы, грозящие гибелью старинной усадьбе. В подвале, которым ни один из трех собственников не занимается, – «лягушатник», болото. Самовольно вставлены новые, чужеродные окна. Цоколь насквозь пропитался сыростью, и она поднимается все выше. Облупились фасады. Рядом открыли пивной ларек, и его посетители пользуются двором исторической усадьбы как туалетом.
Комитет историкокультурного наследия судится с одним из арендаторов, жители пишут во все концы, но просвета в создавшейся ситуации пока не видно.
Усадьба Сорокина на Кооперативной улице известна в основном главным домом – 12а – в нем финансовый институт, и он в хорошем состоянии. Но усадьба как комплекс гибнет. Северный флигель (12б) – сплошное горе и для жильцов, и для города, и как выбраться из создавшейся ситуации – настоящая головоломка. В доме запущенная донельзя коммуналка, сносить нельзя – памятник. У города денег на его восстановление нет, и, несмотря на то, что он в двух шагах от Волжской набережной, попробуй найди желающих взвалить на себя эти заботы.
Жители просят вывести его из реестра памятников. Но поскольку он – часть памятника федерального значения, сделать это можно только по постановлению Правительства РФ. Таких прецедентов нет. По закону даже руинированный памятник не перестает быть таковым.
Просвет появился в самое последнее время. Комитет историкокультурного наследия ведет переговоры с частным предпринимателем на условиях, чтобы он выкупил все находящиеся здесь квартиры и, сохранив архитектуру здания, мог бы распорядиться им посвоему. Проектировщики предлагают сделать подвальный этаж, предусмотреть дополнительные площади под крышей. Арендаторы могли бы разместить здесь престижные, дорогие офисы – с выгодой для себя и пользой для города.
Трудно, когда судьба памятника связана с необходимостью решать одновременно проблемы живущих в нем людей. Но вот ситуация, когда в старинной усадьбе не жилье, а учреждение, причем солидное, и прекрасный дом в плачевном состоянии. Это усадьба Лопатиных (улица Ушинского, 4), где находится суд. По словам председателя комитета историкокультурного наследия Юрия Аврутова, судебное ведомство отказалось подписать необходимые в таких случаях охранные обязательства, и пришлось взять их на себя комитету по управлению муниципальным имуществом. Между тем суд ставит здесь пластиковые оконные переплеты, допускает другие нарушения, что в высшей степени странно для учреждения, призванного стоять на страже законов, отметил Аврутов.
На вопрос, чем плох пластик, ответ был такой: кроме того что он искажает облик исторического здания, это еще ломкий материал, микротрещины появляются через 15 – 20 лет, а дерево, если его подкрашивать, может служить сколько угодно.
На общем довольно мрачном фоне для некоторых городских усадеб всетаки появились проблески надежды. Усадьба Вахромеева, в которой расположена детская больница имени 8 Марта, возможно, всетаки обретет новый достойный статус. Идут переговоры о выводе из нее больницы и размещении в этих роскошных интерьерах экспозиций художественного музея. В аренду меценату Виктору Тырышкину, на средства которого будет строиться Успенский собор на Стрелке, передается усадьба Пастухова на углу улиц Собинова и Пушкина. Реставрация ее главного дома шла десять лет, очень медленно, но с соблюдением всех методик и во многом на энтузиазме мастеровреставраторов, покоренных красотой этого здания, удалось укрепить перекрытия, не повредив элементов декора, восстановить лепной узор там, где он оказался утрачен, вскрыть уникальную живопись. Хочется надеяться, что инвестор сохранит всю эту красоту в подлиннике, не прельстится дешевой подделкой.
Но в целом судьба городских усадеб внушает очень большую тревогу. Олицетворением грозящих им бед можно считать усадьбу Сорокиной со львами в Мукомольном переулке. Она умирает у всех на виду, демонстрируя нашу общую беспомощность перед лицом всех обстоятельств сразу: экономических, законодательных, но чаще просто бюрократических, сильнее которых, как известно, в нашем государстве, на Ярославской земле в том числе, ничего нет.
Татьяна ЕГОРОВА