Кузин в Березове

Разговор происходил у Кузина на дому. На рабочем столе лежала трудовая книжка, и хозяин показал последнюю запись – о его увольнении с должности главного режиссера ТЮЗа «по собственному желанию».

– Александр Сергеевич, как же все-таки получилось, что вы – бесспорный художественный лидер нашего театра юного зрителя, его создатель в качестве художественного явления национального масштаба – ушли из этого театра? Были уволены... Все-таки: не взбрык ли ваше заявление об уходе?

– Режиссера уволить нельзя. Режиссеры уходят сами. Я подал заявление об уходе не потому, что занервничал; это не горячка. Просто наступил предел. На собрании труппы я так и сказал актерам. Я устал доказывать свою правоту.

– Кому, простите, и что доказывать? Зрители вас и так любят, театральные критики только что на руках не носят. На днях очередная порция восторгов появилась в «Санкт-петербургском театральном журнале» – две статьи о спектакле «Последние». Кто у нас такой непонятливый? Давайте объясним читателю. Ведь история тянется очень долго. Я даже не помню, когда она началась. Может быть, в момент создания ЯГТО – театрального объединения, включившего два государственных театра, расположенных в одном здании, – ТЮЗ и театр кукол? Его гендиректором был назначен Дмитрий Стрекалов – ваш, по мнению многих наблюдателей, злой гений.

– Планы были огромные. Театральный фестиваль, летняя театральная школа в Ярославле... Мои западноевропейские коллеги начали искать средства. Приступая к работе, г-н Стрекалов обещал работать на театр. Но обещания не сдержал. Судя по всему, он вовсе и не имел в виду что-то делать для коллектива ТЮЗа. Неудивительно, что итог его трудов директор департамента культуры Юрий Иванов оценил на неуд. Очевидно, и сам Дмитрий Ардальонович это понял, потому что начал активно наводить тень на плетень, чтобы удержаться у власти. Тут было настоящее царство интриг, мадридский двор! Мне это, признаюсь, стоило немалой крови. А главное – страдал театр. Ну а власти не спешили принимать необходимые решения. Как будто сидели и ждали, кто кого поборет.

– Нельзя сказать, что движения не было вовсе! В середине минувшего года на горизонте появилась искусствовед Нина Шалимова, которую прочили в художественные руководители объединения...

– ...И мы долго с нею говорили. И о многом, как мне казалось, договорились. В декабре был принят устав ЯГТО. Верховная власть должна была перейти к Нине Шалимовой, которую для этого нанимал департамент культуры. Стрекалов оставался, но у нее в подчинении. Казалось, выход был найден. Я во всяком случае согласился с этим вариантом, устав ждать решения многих проблем театра. Месяцами не решались вопросы о запуске репетиций новых спектаклей, о контракте с художником (он полгода работал без жалованья), об участии в фестивалях, о трудоустройстве моих воспитанников – студентов выпускного курса театрального института, подготовленных для работы в ТЮЗе и уже давно играющих в наших спектаклях. Г-жа Шалимова обещала решить эти вопросы. И я пошел на такой админи-стративный компромисс.

– Так в чем же дело? Может, не зря Юрий Иванов обвиняет вас в непоследовательности? По мне-то, это не грех. Художник имеет право на ошибку. Но хотелось бы все-таки понять вашу логику.

– А дело в том, что на днях в итоге странной и труднопостижимой комбинации на работу Нину Шалимову принял г-н Стрекалов – и в качестве своей подчиненной. Причем ее обязанности были как будто переписаны с моих. Так что мне уже не оставалось места. Меня просто обманули. Как хотите, но это унижение (если бы первое!), которое я не был обязан сносить. Я подал заявление – и в тот же день был уволен. Потом еще пару дней происходила непонятная возня, но я уже никаких официальных сигналов больше не получал.

– Гиря, как говорится, дошла до полу. Парадокс: «несправившийся», согласно официальной оценке, гендиректор продолжает прочно сидеть в своем кресле – а у вас уже отобрали пропуск в театр. Шедевральная «последовательность»! А что, оппоненты не понимают, что ваш уход – это гибель театра как творческого организма? Уходит художественный лидер – кончается театр. Остаются стены. Я понимаю актеров, которые пребывают в сильном волнении.

– Знаете, г-н Стрекалов однажды в своем выступлении в прессе назначил срок смерти ТЮЗа – через полтора года. Они прошли. Выходит, он все точно рассчитал. Нужно отдать должное его последовательности.

– А почему студенты с вашего курса не играют больше в спектаклях ТЮЗа? В результате спектакли отменяют...

– Здесь я согласен с Ниной Шалимовой. Студентов нужно оградить от склок. Вот я их и не пускаю в театр. Ведь вы представляете, какой там идет раздрай! Ну а отмена спектакля – это осуществленная мечта господина Стрекалова. И еще подумайте, разве не странно: если решения все равно принимает Стрекалов, а не Шалимова, то почему же он немедленно не решит вопрос о трудоустройстве этих студентов? Но пока мы слышали от него только обещания сократить труппу... Впрочем, знаете, давайте я лучше не буду встревать в демагогические перепалки!

– Еще один штрих. Создают миф о вашей неуживчивости. Хотя это можно назвать и принципиальностью. Где грань?

– Что важнее: чтобы режиссер вел себя смирно, был карманным, удобным, не требовал бы средств на постановки, вместо заботы об актерах думал бы о своей зарплате – или чтобы он ставил спектакли (кстати, и для детей, что сегодня всерьез мало кто делает)? Недавно меня порадовали тем, что я буду, может быть, получать оплату за каждый поставленный спектакль. Знаете, если бы я стремился именно к этому, я бы давно жил иначе. Но я занимался театром. Я привел в театр два поколения актеров, воспитал коллектив учеников. Создал театр.

– Я не знаю, уместно ли об этом спрашивать. Но все-таки спрошу. Что вы думаете о перспективах театрального объединения?

– К сожалению, идея погибла. «Комбинат» не работает. Наверное, прав был наш бывший директор Игорь Шустерман: матерый зубр, он предостерегал от объединения театров. У ЯГТО нет художественной программы. А с нее нужно было начинать. Но теперь, я думаю, ее уже и не будет. Ситуацию можно спасти, только разъединив театры: ТЮЗ отдельно, театр кукол отдельно. Такие болезни лечатся хирургически. Может, кто-то решил, что больного оздоровит мое увольнение? Я так не думаю.

– Душа болит: ведь как-то нужно переломить ситуацию! Помнится, еще летом несколько театралов, и я в их числе, были на приеме у заместителя губернатора И. И. Скороходовой. Очень хорошо поговорили. По итогу тогдашнего, обнадеживающего разговора я с легким сердцем пообещал ей не торопиться с публичными выводами о происходящем... А может быть, вам нужно было поговорить по душам, с глазу на глаз, с губернатором? Я почти уверен, что решение было бы найдено.

– Наверное, я неправильно живу. Очень редко хожу к начальству. Я, конечно, не очень верю в доброго царя, которого окружают злые бояре. Но так получилось, что с губернатором я виделся не чаще раза в год, только на вручении мне губернаторских премий. И мне тоже хочется верить, что мы бы поняли друг друга... Я недавно перечитал, как вел себя забракованный властями режиссер Товстоногов, написав заявление об увольнении из театра. Он впервые в жизни надел феску, никого не принимал, сидел и пил чай. Как Меншиков в Березове... Я, как видите, не пребываю в трансе. Работаю со студентами в театральном институте. И пытаюсь посмотреть на происходящее немножко со стороны. Конечно, я совершил много ошибок. Верил людям, на чем, кажется, и обжегся. Но сегодня я за себя не волнуюсь. Жизнь не кончается.

– Есть тылы?.. Вопрос, каюсь, глупый. Просто трудно примириться с мыслью, что Кузин покинет Ярославль. Переориентируется, например, на столицу, как давно уже поступили многие одаренные художники, не нашедшие признания в провинции. Хотя умом-то я понимаю, что это для вас – самый легкий путь к успеху, к заслуженной славе.

– Свои спектакли я могу ставить и в Москве, и везде. И, кстати, в театре имени Волкова. Но свербит: зачем мне тогда было нужно строить ТЮЗ? Мне до сердечной боли жаль, что гибнет этот проект. Я благодарен всем, кто выступил в поддержку театра. Не меня, а театра. Я не ожидал, что таких людей будет так много. Надеюсь, что здравый смысл в конце концов восторжествует.

* * *

Театр нельзя назначить сверху. Театр создается изнутри, долгим, упорным трудом. Опыт режиссера Кузина – редчайший пример такой сосредоточенной, многолетней селекции... Помните историю о мудром царе Соломоне, к которому пришли две женщины с младенцем, и каждая утверждала, что это ее ребенок? Соломон приказал: «Разрубите его пополам!» И тогда одна женщина сказала: «Рубите!» А другая заплакала и сказала: «Отдайте ей ребенка»... Эту притчу я вспомнил, размышляя о мотивах, заставивших Кузина уйти из театра. Насовсем?