Родители Беатрисы Васильевны встретились в 37-м году на строительстве Горьковского автомобильного завода. Причем повод для знакомства, как подозревает героиня нашего повествования, был...… музыкально-вокальный. Отец, родом из Кирова, был прекрасным гармонистом, мама, южных воронеж-ских кровей, великолепно пела народные песни. Через год родилась маленькая Беата. И столь витиеватое имя для дочери появилось не просто так, с потолка, а как послевкусие от просмотра прекрасной шекспировской постановки в летнем театре. Забегая на несколько лет вперед, отмечу, что Беатрисе Васильевне всегда очень комфортно жилось со своим непростым именем, хотя как только не переименовывали ее в школьные годы – то в Беллу, то в Бетти, а то и вовсе в Биссектрису. Через три года после рождения Беаты началась война.
Горький постоянно бомбили. Под грохот этих бомбежек и прошло все детство маленькой Беаты. Как кадры черно-белой кинохроники вспоминаются отсидки по ночам в бомбоубежище и жуткий вой сирен, от которого сжималось все в животе и хотелось плакать. «Поскольку бомбили каждую ночь, мама укладывала меня спать уже одетой – в валеночках и цигейковой шубке. Помню, что было очень неудобно и жарко, но протестовать отчего-то не смела. Как положили, так и спала. Чуть сирена, родители меня хвать в охапку и бегом с пятого этажа в подвал». Другой стоп-кадр: отец неделями дежурил на заводе, и маленькая Беата ходила с мамой навещать его в цех. Кругом обрушенные дома, огромные воронки от разорвавшихся бомб, и всюду валялись причудливой формы осколки от снарядов. Детвора очень любила с ними играть, представляя вместо оплавленных кусков железа кто кукол, кто машинки – настоящих игрушек почти ни у кого не было.
А еще был голод. Часто лепешки из отрубей были единственной едой и на завтрак, и на обед. «Даже сейчас, спустя десятилетия, помню, как эти лепешки кололись в горле, когда я пыталась их проглотить. И есть хочется до обморока, и отруби эти проглотить не могу – хоть плачь».
Мама пыталась как-то зарабатывать, вязала пуховые платки на продажу из пряжи, которую ей присылали из Воронежа. А в те годы для такого занятия был единственный приговор – спекуляция. В один из дней пришли суровые стражи порядка и увели маму с собой, прихватив все связанные платки. И остались в пустой холодной квартире маленькая Беата с крошечным братиком одни. Больше суток просидели они у окна, высматривая родителей, по очереди жуя найденную черную корочку хлеба. Но это, пожалуй, единственное грустное воспоминание о мамином «бизнесе». От бесконечных поездок по маршруту Воронеж – Горький остались в памяти… песни. Беату ставили на лавочку, и она заливалась соловьем всю дорогу: пела частушки из маминого репертуара, народные песни, арии из опер, выученные по радио, популярную тогда «Землянку».
А вот первое послевоенное воспоминание тоже гастрономического характера. Маленькая Беата очень любила мороженое, а поскольку лакомство покупали ей редко, каждая покупка сладкого кругляшка, зажатого в вафельных тисках, превращалась в событие. И вот однажды, увидав тележку мороженщицы, особо не надеясь на понимание со стороны родителей, Беата заверещала: «Хочу мороженое! Хочу мороженое!» А отец возьми и предложи – ешь, сколько влезет. Обалдевшая от неожиданно свалившегося счастья девочка проглотила, не жуя, целых тринадцать порций. Но последнее осилить уже не смогла: пошла угощать солдата-инвалида, который с интересом наблюдал эту сцену.
Беата, сколько себя помнит, всегда пела. Причем детские песенки были ей совершенно неинтересны, душа тяготела к академическому оперному пению. Но поступить учиться в музыкальную школу у нее не было никаких шансов – плата за обучение непомерно велика для кошелька родителей, не говоря уж о покупке инструмента. И излюбленным ее маршрутом после школы стали ежедневные прогулки под окнами «музыкалки» – когда удавалось услышать и запомнить что-то новое, девочка была просто счастлива. Но этот факт вовсе не означает, что Беата чувствовала себя сироткой Хасей на празднике жизни. Вовсе нет! Были занятия в художественной школе и в секции спортивной гимнастики, увлечение физикой (однажды ей удалось даже сконструировать какое-то хитрое реле!) сменялось упоительной страстью к математике, и тогда Беата могла часами рассуждать о двоичной системе чисел или, увлекшись философией, цитировать Канта и Гегеля...… Пожалуй, если несколькими словами охарактеризовать школьные годы Беаты Окуловой, то название некогда популярного тележурнала «Хочу все знать!» – это про нее.
Но подлинной страстью девочки все-таки оставалась музыка. «Когда по радио звучала симфоническая музыка, я всегда под нее пела, – вспоминает Беатриса Васильевна, – и загадывала: совпадут мои «рулады» с авторской мелодией или нет? И была так счастлива, когда мы звучали в унисон!» Лишь будучи ученицей пятого класса, Беате удалось записаться в вокальный кружок в Доме пионеров. И несмотря на то, что прочие детские увлечения не растворились в проблемах взрослой жизни – Беатриса Васильевна и сейчас с юношеской страстью исследователя увлекается то путешествиями, то изучением компьютера, – музыка стала главным лейтмотивом ее жизни. К счастью для нее и для нас.
Фото Вячеслава ЮРАСОВА.
Лариса ДРАЧ.