Дом – это не машина для жилья

Городская среда создаётся отнюдь не шедеврами архитектуры. Я даже больше скажу: она создаётся совсем не шедеврами, хотя, когда они есть, город преображается, как преображается красивая женщина, надевшая на со вкусом сшитое платье жемчужное ожерелье. А вот точно такое же ожерелье на фоне невзрачной сутулой особы в дешёвом платье, да ещё не по фигуре и не по размеру... ну, вы понимаете. Постройте в нашем Брагине одно красивое здание – лучше, конечно, чем ничего, но оно безусловно проиграет на тоскливом фоне этих, как выражаются архитекторы, коробок из-под макарон. Стиль «барАкко», что вы хотите.
Образно говоря, облик города создаётся такими вот «домами Понизовкина», скромными, непритязательными строениями, соразмерными человеку, несущими на себе тепло живших там наших предков. Это ведь удивительное дело: никто в каком-нибудь семнадцатом веке не думал, строя здание, что через пару веков оно составит ансамбль со зданиями века девятнадцатого – а вот поди ж ты, получилось! Церкви времён знаменитого митрополита Ионы Сысоевича так гармонично слились с купеческими особняками девятнадцатого века, что кажется, будто так и было задумано!
О, не обвиняйте меня в пренебрежении к последним жильцам этого невезучего дома, на которых в любую минуту мог обрушиться потолок. О том, чтобы жить в аварийном доме, и речи быть не может. Но если дом ещё можно привести в вид, в котором пристойно жить гражданам нового века, то это сделать просто наш долг.
Конечно, чиновника понять можно: поломать всю эту «рухлядь» к чёртовой матери, и нет проблемы! На месте чиновника я бы тоже так думал. Но вот на моём месте человека, влюблённого в Ярославль, я так думать отказываюсь категорически.
Вспоминаю давнюю поездку по каналам Амстердама. Время от времени перед нами проплывали напоминающие театральные декорации фасады с пустыми окнами, через которые можно было видеть небо: один фасад, а за ним ничего! В Голландии строго-настрого запрещено уничтожать старинные фасады, а они постарше ярославских лет этак на триста-четыреста. Сам дом можешь переделывать в соответствии с современными требованиями, но средневековый фасад каким был со времён создания, таким оставаться и должен. Все эти фасады сегодня кажутся невероятно красивыми уже просто потому, что им столько лет, но если судить их по строгим меркам высокого искусства, тоже, небось, можно какие-нибудь из них обругать. Однако сама мысль поставить на месте древнего здания современное, пусть даже неплохой архитектуры... Да голландцы вас за такую идею будут просто презирать, с брезгливостью отвернутся: о чём разговаривать с дикарями?
Вспомним по этому поводу упомянутые в статье «потёмкинские деревни». По-видимому, они представляли собой фальшивые фасады, выстроенные вдоль дороги, по которой проезжала императрица. Думаю, что фасады были очень даже неплохо нарисованы: надо же было, чтобы Екатерина восхитилась, в каких прекрасных домах живут её подданные! Если правда, что князь Потёмкин в самом деле такие «деревни» строил, надо отдать ему должное: разбирался светлейший жулик в фасадах, понимал их значение!
Так, может, и нам есть смысл сохранять фасады старых зданий? Обязательно (обязательно!) перестраивать дом так, чтобы жить в нём было не стыдно, но чтобы внеш­не он выглядел как много лет назад.
А как это противоречит необходимости благоустраивать наши дворы и дворики? А никак не противоречит. И то нужно, и другое, и незачем эти вещи противопоставлять. А если опытный глаз и знания архитектора-реставратора помогут в какой-нибудь убогой развалюхе на задворках открыть забытое неблагодарными потомками красивое здание, то архитектору надо дать премию и попросить его принять участие в восстановлении былой красоты. И пусть развалюха станет такой удобной, чтобы наши миллионеры соревновались за право там жить.
Нам говорят, что, мол, и в прежние времена хозяева домов сносили архитектурные шедевры, перестраивали «для своих утилитарных целей» свои владения и нередко проявляли тем свои невежество и дурной вкус. Я бы ещё добавил: и в древней церкви замазывали бесценные фрески, прорубали окна прямо по живописи, да мало ли. Ну и что? Были варвары во все времена. Тогда не существовало понимания необходимости беречь национальную культуру, а теперь оно появилось. Вот и всё.
«Город не должен стоять на месте», говорят нам. Кто бы спорил. Только вот кто бы мне ответил, что значит для города двигаться вперёд. Это что, отречёмся, стал-быть, от старого мира и отряхнём прах понизовкиных с наших ног? Нам не нужно златого кумира? Ненавистен нам царский чертог? Ну, в самом деле, как говаривал герой Аркадия Райкина, зачем советскому человеку слон? Взорвать царский чертог и уж тем более всякие там купеческие особняки! Айда, ребята! Сарынь на кичку! У нас город, устремлённый в будущее, а вы старую рухлядь жалеете! Тем более, что вокруг так и кружатся желающие построить на этом месте уютный такой культурно-развлекательный центрик или отельчик этажиков на двенадцать и получить в результате хорошую денежку.
В общем, стучат топоры, вырубающие вишнёвый сад, хрустят под гусеницами тракторов кирпичи усадеб всяких там раневских с понизовкиными. Мой совет: походите по мебельным магазинам, из вишнёвого дерева получается шикарная мебель. Это вам не банка вишнёвого варенья.
Автор статьи опасается, что через какое-то время мы, чего доброго, и хрущёвки с брежнёвками станем рассматривать как памятники архитектуры. Не станем. Просто потому, что у купеческих особняков, выстроенных по проектам не Бог весть каких архитекторов, всё же есть собственное лицо, а у стандартных коробок лицо даже не то чтобы плохое. Его вовсе нет. Нет и всё. Вместо лица – пустое место, вроде как на месте сбежавшего носа у гоголевского майора Ковалёва.
Впрочем, думаю, после того, как мы когда-нибудь все эти хрущобы поломаем, одну коробку стоило бы оставить в назидание потомкам: вот, мол, как не надо строить!
Мы свирепеем, когда слышим о каких-нибудь бродягах, сушащих штаны на Вечном огне, или об отморозках, срывающих с ветеранов награды, чтобы пропить их в ближайшем кабаке: откуда такие только берутся? А вот отсюда и берутся, из нашего беспамятства, глупости, наглости, продажности, нежелания думать о прошлом с должным уважением.