Разве забудешь тебя, Иерусалиме

Да и старого Иерусалима, времён Христа, давно нет. Почти нет. Разрушенные крепостные стены вновь возведены в XVI веке, хоть и на том же самом месте. За немногими реликвиями надо спускаться глубоко в подземелье, как в Вифании, в гроб святого Лазаря – друга Спасителя. Или в храме Рождества Пресвятой Богородицы, построенного над тем местом, где находился дом Иоакима и Анны, Её родителей: крутые ступеньки ведут вниз в две маленькие комнатки, из которых и шагнула когда-то трёхлетняя Мария в новый неизведанный для себя мир. Иоаким и Анна провожали Её. Ведь они, выпрашивая у Бога дитя, обещали посвятить его Ему – Богу Вышнему.
Она шагнула за порог дома. Мы тоже можем сегодня переступить его. Перешла улицу, и по ней мы можем пройти эти несколько шагов. Дальше – стена. Она сегодня отделяет дом Иоакима и Анны от дороги на Храмовую гору, от тех ступеней, что вели к Иерусалим­скому храму, построенному когда-то царём Соломоном, сыном царя Давида, разрушенному Навуходоносором, пленившим Иерусалим и его жителей, и вновь отстроенному вернувшимися из вавилонского пленения израильтянами. Во многих православных храмах есть икона, на которой маленькая Мария поднимается по ступенькам храма, у дверей которого Её встречает первосвященник, а внизу стоят и смотрят на дочь Иоаким и Анна.
Ступенек тех больше нет. Нет и самого второго храма. На вершине Храмовой горы высятся мусульманские Аль-Акса – Дальняя мечеть и Куббат ас-Сахра – мечеть Купол Скалы, построенные арабскими завоевателями Иерусалима в 691 году. Но история Храмовой горы на этом не закончилась. Она трагически продолжается в наши дни, став ареной политических баталий, которые вышли и за пределы стен, окружающих Храмовую гору.
Евреи приходят к её подножию – к стене Плача, скорбя об утраченной святыне. Мусульмане с другой её стороны у Золотых ворот Иерусалима захоронили самых сильных своих воинов, которые должны пробудиться от крепкого сна, когда явится тот, кого ждут евреи как освободителя Иерусалима. Политические проблемы имеют крепкие духовные корни и потому неразрешимы.
ДЕНЬ СЕГОДНЯШНИЙ
Хотя в повседневной жизни евреи и арабы вполне мирно идут по улицам города. Красивые еврейские девочки идут через кварталы Иерусалима, где вполне спокойно гуляют красивые арабские мальчики. Но ни те ни другие совсем не обращают внимания друг на друга. Даже не смотрят вслед.
– Неужели они не влюбляются? – спросила я у нашего гида, хорошо знающей иерусалимскую жизнь.
– Нет, – ответила она категорично. – Табу, выработанное веками. Здесь не бывает смешанных браков. Они даже говорят на разных языках.
– Но ведь для влюблённости это не препятствие.
– Да, но семья и традиции здесь сильнее Иерусалимских стен.
Темнеет в городе очень рано, и вечером он, в отличие от европейских столиц, не сияет множеством рекламных огней. Фронт – он всегда тут. Поэтому, наверное, ночью всё здесь довольно мрачно. Но на тёмных улицах среди наглухо задраенных арабских магазинчиков не раз приходилось встречать одиноких юных путников и путниц. С остановки автобуса у Яффских ворот кратчайшим путём возвращаются они домой.
– Неужели не страшно?
– А здесь едва ли не через каждые пять метров видеонаблюдение, – объяснила местная жительница, в прошлом наша соотечественница.
Оказывается, даже на том промежутке, что идёт от нашей гостиницы к храму Гроба Господня, их несколько. А ещё в начале пути у Яффских ворот и далее у Львиных «чикпоинт» военный патруль еврейской армии. Мы встречали его повсюду, куда бы ни ехали. Во­оружённые очень серьёзные люди.
Патрули эти – тоже мальчики и девочки, только что закончившие школу. Служить в армии в Израиле – дело почётное, и многие подростки просто мечтают об этом. Это мне рассказала тоже наша бывшая соотечественница, которую родители вывезли из бывшего СССР после его развала в трёхлетнем возрасте. Сейчас она заканчивает школу. Прекрасно говорит по-русски, знает, естественно, иврит, учит английский и немного арабский, ведь служить она, возможно, будет в арабских кварталах. О России знает много, но ничего из своего русского детства не помнит.
ВСТРЕЧИ
Встреч с бывшими нашими на Святой земле было немало. Однажды заблудившись в старом городе, проплутав по узким его улицам, которые вдруг стали похожи одна на другую, я всё-таки подошла к военному патрулю, объясняя, что же мне надо. Ребята, узнав, что я из России, тут же позвали своего товарища, сказали, что он «русский», поможет. Парень с винтовкой за плечом, по-русски, правда, уже с акцентом, рассказал, как пройти к нужной мне цели, и, широко улыбаясь, пожелал счастливого пути.
С Мариной я разговорилась тоже на улице Иерусалима. Она в Израиле уже больше десяти лет. Недавно похоронила мужа, живёт одна. Грустит ли по родине, прижилась ли здесь? Я почувствовала, как женщина проглотила комок в горле.
– Не думайте, что здесь рай. Всё очень трудно, когда живёшь здесь. И погода, и люди, и работа... В Израиле надо вырасти, чтобы стать своим.
Другая пожилая женщина сама подошла ко мне, когда я ожидала наших паломниц, отправившихся на поиски какого-нибудь местного подарка родным. Я просто рассматривала происходящее вокруг – суету рынка, торгующих и покупающих людей. Вдруг приветливое:
– Вам чем-то помочь?
– Да нет, спасибо. Просто жду своих, – сказала я.
В ответ тёплая улыбка и пожелание всего доброго. Пара фраз и какое-то полное ощущение «своего», не «заграничного» вокруг.
Русскую речь в Иерусалиме, да и в других местах Израиля можно слышать, пожалуй, чаще, чем английскую. Не говоря уж об арабских торговцах на улицах, которые, конечно же, сразу чувствуют потенциального покупателя и зазывают к себе по-русски. В еврейском квартале тоже, стоит лишь заглянуть в магазин, буквально через пару минут обязательно найдётся кто-то, кто говорит по-русски. И в палестинской части страны полно наших соотечественников – вернее, соотечественниц, русских или украинок, вышедших замуж за учившихся в СССР палестинцев. Теперь работают там, где останавливаются автобусы с туристами и паломниками – в магазинах, кафе.
А однажды, когда мы спускались с горы Искушений, недалеко от Иерихона, на одной из её площадок я разговорилась по-русски с идущей вверх супружеской парой. Оба в спортивных костюмах, за плечами солидные рюкзаки. Оказалось, они чехи, тоже живут в Израиле. Путешествуют по святым местам христианства на велосипеде. А русский учили ещё в школе и в институте, когда жили в Праге. Он там и тогда был обязательным.
А сколько встреч было с нашими паломниками! Едут сегодня на Святую землю отовсюду: с Урала, из Москвы и Подмосковья, Липецка, Краснодара... С трудниками – это особая категория паломников. Они приезжают не на неделю – на две, на месяцы и, возможно, больше, чтобы потрудиться там, в русских монастырях, помочь обители в её многотрудной жизни на Святой земле. В Хевроне под дубом Мамврикийским встретились с нашей, тутаевской Галиной. Разговор недолгий, фотография на память, передала она с земляками домой небольшую посылочку – и всё. Ей на работу, нам в дорогу. Всё у нас рассчитано по минутам.
Но, пожалуй, самое незабываемое – это встреча с инокиней Марфой из русского монастыря Марфы и Марии. Она немка, русская немка. Родилась в Казахстане, куда в годы Великой Отечественной были высланы из Поволжья её родители. В начале перестройки они выехали в Германию, наскоро собрав домашний скарб и детей. Марфа, тогда её звали Ольга, не успела даже попрощаться с подружками, память о которых хранит до сих пор. В Германии училась сначала в школе, потом в университете. И искала Бога. Она рассказывала, что очень рано почувствовала Его необходимость и только не знала, где же Его найти. Была в протестантских и католических храмах, искала его в восточных религиях, но однажды зашла в православную церковь и поняла: Он там.
На службы убегала из дома даже через окно. Потому что строгий отец не хотел этого. И вот оказалась в Иерусалиме в русском монастыре Марфы и Марии. Сейчас она руководит здесь единственной православной общеобразовательной школой для девочек на Святой земле. Сама преподаёт в ней математику и английский. Здесь учатся 348 девочек с детсадовского возраста по девятый класс. В основном мусульманки. Только 13 из них православные. Есть и один мальчик, брат одной из воспитанниц.
Многие дети живут в интернате при школе. Других привозят родители. Плата в школе небольшая, зато получают девочки очень хорошее образование. Учителя местные, арабоговорящие, есть среди них христиане, есть мусульмане. Проблем в общении и понимании нет. Беда в другом: русская школа в Вифании – в окрестностях Иерусалима, заселённой арабами, сама словно анклав. За стенами её не только недружелюбие, но зачастую и прямая агрессия. Вифания поражена наркоманией, её здесь даже называют «вифанской болезнью», которой и противостоит русская школа во главе с её директором.
Марфа встретила нас на пороге своей школы поздно вечером, угостила печеньем. Вокруг неё вилась малышня, так и ловившая каждое слово наставницы и по первой просьбе готовая исполнять поручение матушки.
СУРОВЫЙ ЮГ
Об Израиле мы думаем: это же юг, Средиземное море, значит, тепло. Конечно, финиковые пальмы растут на улицах Иерусалима. Но, говорят, раз в десять лет здесь обязательно выпадает снег зимой. Нам видеть его не пришлось, только на открытке Марфо-Мариининского монастыря. А вот холодный дождь и град изрядно помочили и побили нас и наши зонты. И ночной холод тоже дал почувствовать себя. Во всяком случае стало ясно, как брели по дороге зимней ночью из Иерусалима в Вифлеем старый Иосиф и юная Мария, ожидавшая рождения Сына. И каким пристанищем стала для них та пещера, где можно было развести огонь и согреться. А город и люди спали. Глухие к чужим заботам и чужим проблемам.
Да, климат в Израиле добрым не назовёшь, и ландшафт страны впечатляет своей жёсткостью. Пустынные каменистые плато, горы без растительности. Но какое же трепетное отношение к тому, что растёт в этих местах. К молодым деревьям и овощным культурам вода подведена точечно, она орошает только их, а сверху помогает беречь влагу целлофановый саркофаг.
КИРИЛЕЙСОН
Когда меня спрашивают, чем паломничество отличается от туризма, я просто приглашаю людей в поездку. Предупреждаю сразу: не забудь соответствующую одежду, никаких брюк, платочек на голову, блузу, прикрывающую руки. Это не самое главное, но – это начало. Надо хотя бы внешне нивелировать себя, не выделяться из других – смирить гордыню в себе.
Но вот идём мы по Иерусалиму, и я невольно отмечаю про себя, насколько целомудренно одеты женщины этого города. Брюки на мусульманках прикрыты юбками или пальто. Еврейки тоже в юбках или платьях. Никаких голых животов, хотя в отдельные дни нашего пребывания там было довольно жарко. Но то же самое, говорят, и летом. В семьях следят за тем, как одеваются девочки и девушки, наряд их не должен выглядеть вызывающе. А кроме того, закрытое тело и голова – это ещё и веками отработанная защита от природных факторов – нещадных солнца и ветра, промозглой зимы. Здоровье женщины – это здоровье рода, здоровье всех последующих поколений. Его беречь надо – в этом христиане, иудеи и мусульмане едины. Девушки в израильской армии, конечно, носят брюки, но это другое.
Но вернёмся к особенностям паломничества. В русских монастырях оно часто совмещается с добровольной работой, помощью хоть самой малой: помыть пол в помещениях, привести в порядок территорию. Нам в эту поездку потрудиться во славу Божию не пришлось. Но и гулять беспечно по Иерусалиму тоже не было времени. В поездки отправлялись на рассвете и возвращались поздно вечером. А ночью – службы в храме Гроба Господня. Они начинаются здесь в 24 часа, длятся почти до трёх утра, потому что весь день здесь полно народу. Ночью же у Голгофы собирается весь православный Иерусалим: греки (это в их юрисдикции находится придел Голгофы), румыны, армяне, русские, украинцы, православные поляки. Почти всегда можно найти группу, которая прибыла из России во главе со священником, и батюшка исповедует всех, кто обратится к нему с просьбой об этом. Но когда священника не бывает, нашим дозволяется исповедоваться прямо перед Голгофой – один на один перед Господом, мысленно обнажая перед Ним всё скверное, что есть в себе.
Сама служба идёт здесь на греческом, очень часто возглавляет её Иерусалимский патриарх. Иконостаса и царских врат на Голгофе нет, и всё, что в наших храмах происходит в алтаре, здесь открыто. К этому сложно привыкнуть. И многие русские стоят, опустив вниз глаза. Зато быстро привыкаешь к звучащему по-гречески Господи помилуй – Кирилейсон, и уже вскоре твердишь это слово вслед за священником или дьяконом.
Служба быстро становится понятна, если ты знаешь её: когда читают Евангелие, поют Херувимскую. И Символ веры, и Отче наш – тоже сразу же улавливает ухо. Вот только в греческих храмах их читает священник, а не народ, и ощущения соборности от службы, мне кажется, всё-таки нет. Во время служб многие наши сами читают привезённые из дома синодики и списки, поминая живых, мёртвых, родных и близких. Поминая с Церковью и весь мир, за который молятся православные. Нет, ведь ни эллина, ни иудея, ни язычника наставлял Христос.
...Дни нашего паломничества, перевалив за неделю, побежали стремительно. Остались позади и Хеврон, и река Иордан, в которую мне посчастливилось окунуться именно в день своего рождения, и Магдала, и Галилейское море, где довелось отведать рыбки, такой же, какую две тысячи лет назад ловили здесь будущие апостолы братья Заведдевы, Иоанн и Пётр, и которой Христос накормил слушающий и внимающий ему народ. Остались позади монастырь Святого Герасима, которому миролюбиво служили лев и осёл. Лавра Саввы освящённого, куда женщин не допускают, а выносят им вкуснейший травяной напиток и дарят святыни монастыря. И монастырь братьев Хозевитов, спрятанный в горах, куда добраться можно только пешком или верхом на осликах, которых предлагают за плату шумные арабские подростки. Но мы шли в горы и с горы пешком. Не потому, что жалко было каких-то там долларов. Мы же – паломники, пилигримы, говорили мы им и шли, хотя дорога была совсем нелёгкая. И Вифлеем, и поле пастушков, и Назарет – где прошло отрочество и почти вся земная жизнь Христа. И гора Преображения, где хотел остаться апостол Пётр: он предложил Христу сделать там три кущи – три шалаша: одну Ему, одну пророку Илие и одну Моисею, духовному вождю еврейского народа. Так хорошо было там, на горе Фавор! Такой чудесный открывался вид на долину, где Давид победил Голиафа, вид на Израиль! Нам тоже светило солнце, вокруг уже цвели деревья и цветы – алые маки и цикламены. А ещё в траве можно было найти и листочки нашего клевера...
Всё это было уже позади. А впереди был рейс самолёта. Москва и Ярославль, до которого на этот раз мы добрались без искушений и приключений.