«В Европу съездить, чтобы воротиться...»

Украшения не выглядели архитектурными излишествами. Если главный усадебный дом и вся Карабиха просто принарядились к празднику, то игротека в честь знаменитого спасателя зайцев имела на это ещё больше оснований. Открытая десять лет назад на президентский грант, стала она первым в России детским литературным музеем и бант в день рождения полагается ей и по рангу, и по заслугам. За десятилетие с некрасовскими героями встретились в Карабихе около пятидесяти тысяч зрителей младшего и среднего школьного возраста со всей России.

Так что, кроме поэтов из разных городов, специалистов, собравшихся на конференцию по русской усадьбе, актёров и музыкантов Карабиха принимала в тот день vip-персон из литературного мира – Буратино с Мальвиной, Винни-Пуха, Карлсона, который живёт на крыше. Как всё было, рассказывают и показывают наши корреспонденты.

Никоненко

отменил дождь

Умеют же люди погоду делать! Дебютант некрасовских дней поэзии, специальный гость номер один, народный артист России Сергей Никоненко (на снимке) вышел к микрофону, обозрел из-под ладони поэтическую поляну, посмотрел на небо, улыбнулся и, словно у себя дома на кухне, по-свойски, сообщил всем:

– У меня связи, я звонил. Просил насчёт погоды. Ну чтобы дождя не было. Обещали...

Сергей Петрович у нас ведь народный артист настоящий, ему общего языка с народом искать не приходится. Кто помнит, прошлогодний почётный гость Карабихи Валерий Золотухин пошутил: дескать, приглашение на такие праздники популярного артиста подобно «полному срыву мероприятия».

Неизвестно, согласен ли с таким утверждением Никоненко, но во избежание подобных недоразумений начал он всё-таки свой выход не с себя и не с кино, а с Некрасова. Его книжки в семье Никоненко были вот уж и впрямь настольными – в том смысле, что их всегда держали под рукой, открывали и в горе и в радости.

Так что интерес к хозяину Карабихи у Сергея семейный, от матушки, стеклодува на электроламповом заводе, и от батюшки – после войны шофёра и заядлого охотника. По детским воспоминаниям привёл Никоненко строки из отцовского любимого описания лая гончих: «Так певуч, мелодичен и ровен,//Что твой Россини, что твой Бетховен».

Чтобы учить Некрасова наизусть – такое Сергею и в голову никогда не приходило:

– Прочтёшь один раз, и всё сразу само запоминается. «Однажды в студёную зимнюю пору» сейчас внучке читаю. Ей два года, внимательно слушает.

Получив в подарок ярославское издание Некрасовского «Избранного», пообещал:

– Внукам будет настольная книга.

Любимого своего поэта Есенина Сергей Петрович назвал «прямым родовым потомком Некрасова». Почти сорок лет назад сыграл главную роль в фильме о Есенине Сергея Урусевского «Пой песню, поэт», а теперь великий тёзка играет главную роль в его собственной жизни. Напомнил: руководит есенинским культурным центром в Москве на Сивцевом Вражке. Музеем его не называет, но в фондах центра уже 20 тысяч книг, рукописей, фотографий.

Никоненко от и до прочёл с эстрады «Исповедь хулигана», а потом вернулся к Некрасову, к пророческим, как он сказал, строкам из поэмы «Железная дорога»: «Вынесет всё – и широкую, ясную//Грудью дорогу проложит себе.//Жаль только – жить в эту пору прекрасную//Уж не придётся – ни мне, ни тебе».

Сопроводил чтение заключительной ремаркой «от исполнителя»:

– Лет, наверное, на триста, а то и на четыреста загадывал Николай Алексеевич.

Ещё раз вспомнить золотухинскую остроту про срыв мероприятия Сергей Петрович заставил нас, когда прямо у выхода с эстрады ему все пути к отступлению перекрыли поклонники. Торопился в Москву, но, человек бывалый, умудрился он и автографы давать, и на вопросы про кино отвечать.

Из последних новостей от Никоненко: буквально неделю назад в картине «Аптекарь» закончил сниматься в своей 192-й по счёту роли. А одну из предыдущих исполнил в итальянском фильме «Десять зим». Изящно закруглив рассказ, свернул на Некрасова и погоду: снимался в Риме и Венеции, как раз в тех местах, где, возможно, бывал и Николай Алексеевич. Дескать, в январе в Венеции было теплее, чем в июле в Карабихе:

– Но мы же с вами люди закалённые, – на прощание приободрил всех. – Ну а дождя, обещаю, сегодня не будет.

Что у Академика

в сумке?

Какие там, наверху, у народного артиста сработали связи – бог весть, только дождя и впрямь в день поэзии так и не было. Особенно радовался этому старый охотник Мазай – гостей принимал он возле своего шалаша у костра.

По пути к нему в гости ребятишки могли и на музыкальном уроке Мальвины вместе с самим Буратино посидеть бок о бок, и Винни-Пуха конфетами угостить из собственного кармана, а в Верхнем парке посоревноваться в ходьбе на ходулях... с домашними Николая Алексеевича.

На одном из редких старых снимков «Семейного альбома» (из фондов не только «Карабихи», но и Пушкинского дома, и питерской мемориальной квартиры поэта на Литейном), развешанных в аллее между деревьями, мы вместе с штатным игротехником музея-заповедника Сергеем Негановым не спеша рассмотрели ходули Некрасовых. Те, на какие ставил всех желающих улыбчивый и общительный игротехник, один в один – их точная копия.

Тут можно было и на длиннющей, и тоже фирменной некрасовской, скакалке попрыгать, и биту для русской лапты испробовать в деле.

– Наши предки играли сперва доской для глажки белья – рубелем, – объясняет Сергей. – А вот что этот самый рубель умел ещё, спросите у Деда Мазая.

Мы этому совету немедленно последовали.

Смотрим, он у костра со своим дружком, старым коробейником дядюшкой Яковом как раз разбирают здоровенную плетёную торбу. Товар сегодня у дядюшки Якова «собинный», особенный значит – музыкальный. Всё в руках у ребятишек поёт-звенит на разные голоса: тот самый рубель со скалкой, чугунок, деревянные ложки, поддужные колокольца, бочонок для соли, начинённый охотничьей дробью.

А тут звучку поддал ещё один диковинный гость деда Мазая – завсегдатай Карабихи, бывалый охотник по прозванию Академик. Издалека возвестил о своём появлении Академик и немедленно попал под перекрёстный огонь ребячьих «для чего?» да «почему?». Бинокль на груди у Академика для того, чтобы «белкин глаз лучше виден был». Сапоги у него, понятно, по болотам шастать. У Академика они авантажные, с отстёгивающимися голенищами – сам придумал. А мы поинтересовались, что у него в ягдташе – патронной сумке. Оказывается, всё самое настоящее, как в стихах у Некрасова: соль, бутерброды с колбаской, ложка деревянная, чтобы губы не обжигала. Содержимое фляжки – старочка, да не простая, а улучшенная, с клюквицей.

Самая счастливая песня

Некрасов каким был, таким и остаётся: как никто в литературе, умеет он сострадать всем несчастным. На открытии праздника директор «Карабихи» Андрей Ивушкин к приветственным словам посчитал нужным добавить и горькое, наболевшее. Напомнил, что «Некрасов исключён из школьных программ». Заострил-таки вопрос, обошёлся без подстраховки, без ссылок на отдельно взятых нетипичных учителей, что Некрасова любят и хотят, чтобы любили его и ученики – такие, слава Богу, не перевелись, тем и души спасать будем.

Волонтёры провели на празднике уличный блицопрос. Собеседники были всё больше из поколения пепси. Хотите – верьте, хотите – нет, но из трёх десятков опрошенных двенадцать человек так ничего толком и не ответили, кто же он, Николай Алексеевич Некрасов, и что же он такого стоящего написал.

Даже если волонтёрам, предположим, роковым образом не повезло на собеседников, на таком пасмурном фоне всё равно ничуть не выглядели пустой формальностью слова председателя Некрасовского комитета Союза писателей России Владимира Фомичёва. Горячо благодарил он ярославцев за то, что «сохранили праздник».

И одного из зачинателей дней поэзии в Карабихе, бессменного ведущего их программ в 60 – 70-е годы, нашего земляка Алексея Суркова почтили, как он того заслуживает. Показали новую выставку «Современник большой эпохи», ему посвящённую. Около сотни вещей, книг, документов, фотографий из квартиры автора слов «Конармейской», «Песни защитников Москвы», легендарной «Землянки» передала в Карабиху его дочь – музыковед Наталья Суркова.

– Эти стихи сперва были письмом с фронта отца моей маме, – в ответ на просьбу автора и ведущей сурковской программы Татьяны Полежаевой напомнить историю «Землянки» рассказывала с эстрады Наталья Алексеевна. – Под Истрой штаб армии попал в окружение, отец, военный корреспондент, дважды был на волоске от смерти и писал он не с потолка, а о только что пережитом. Письмо получили мы в Чистополе, это на Каме, где писательские семьи жили в эвакуации. Кто-то показал стихи композитору Листову, и тот на одном дыхании сочинил мелодию. Отец недаром называл эту песню «самой счастливой». Правда, она сразу же оказалась под цензурным запретом, блюстителям армейской нравственности слова «а до смерти четыре шага» показались чересчур пессимистичными. Но «Землянку» уже пели и солдаты на фронте, и те, кто в тылу ждал их с победой.

Тему продолжил ещё один удивительный гость дня поэзии – наш земляк-рыбинец, композитор и музыковед, суворовец с 1943 года, полковник Юрий Бирюков. Ведущий телепрограммы «Песня далёкая и близкая» собрал, изучил 40 тысяч песен, многие издал. Около ста вариантов текстов одного только «Синего платочка», полное собрание исполнений – от Руслановой до Хворостов­ского. Сейчас Юрий Евгеньевич вместе с Натальей Алексеевной вплотную занялись «Землянкой».

Под Истрой, там, где и была вырыта та землянка, что спасла поэта от пули, отведена земля под единственный в мире музей одной песни. А Карабиха и задушевный рыбинский певец Олег Гибадулин уважили «Землянку» её исполнением. Лет тридцать, а то и больше, со времён Суркова не звучала она на поэтической поляне.

на заданную тему

Литературно-музыкальная композиция «В Европу съездить, чтобы воротиться...» с письмами Некрасова с дороги, строками дневника Авдотьи Панаевой, эффектными концертными номерами ярославца, лауреата международного конкурса Александра Суханова и солистки московской «Новой оперы» Натальи Кирилловой по силе и разнообразию впечатлений могла бы, пожалуй, соперничать с программой целого филармонического вечера.

Добавили жару и Никоненко, и весёлая, очень музыкальная компания Буратино, Винни-Пуха и Карлсона (в исполнении артистов Дома культуры, ребят из школ Ярославского района), и старый друг Карабихи, заслуженный артист России Анатолий Шамардин. В тему пел он песни в стиле ретро и диско на итальянском, греческом, немецком, французском языках, азартно оправдывая замысел своего портрета «Шамардин – он шарм один» из экспромта ещё одной гостьи и любимицы Карабихи – столичной поэтессы Нины Красновой.

Зрители стойко дожидались литературных чтений. Их надежды услышать настоящие стихи вдохновенно пытались оправдать с переменным успехом – и это нормально – поэты всех поколений из Рыбинска, Углича и Ярославля, москвич и земляк Есенина, ведущий программы Константин Паскаль, лауреат новой премии имени уроженца древней Шуи Константина Бальмонта Лариса Щасная из Иванова и вся ивановская выездная группа Союза писателей.

Они не захотели расставаться и на сцене, дружно вышли к микрофону рука об руку – хорошо смотрелись! А руководитель делегации Юрий Орлов уж постарался показать пример того, какими неказёнными могут быть и стихи на заданную тему. Нашёл автор нужные слова и для Карабихи: «Служитель Музы, он столичный житель,//Имея тягу к рощам и лугам,//В Карабихе обрёл свою обитель –//К родным поближе волжским берегам». Не забыл Юрий Орлов и одного из главных именинников 42-го Некрасовского праздника поэзии: «Чужому горю сердцем сострадая,//В себе он добродетель воплощал,//Благословляя дедушку Мазая,//Который души заячьи спасал».