«Если можешь не писать – не пиши»

А недавно встречаю коллегу по профессии Ольгу Скибинскую, с которой меня связывает не один год знакомства и общее репортёрское прошлое в одной из областных газет, и с изумлением узнаю, что Ольга покинула журналистскую ниву и стала... писателем. И, более того, за неполную пятилетку на новом поприще она успела издать четыре книги. Со дня на день должна увидеть свет пятая - «Дресс-код». А на рабочем столе Ольги в разной степени готовности - ещё несколько рукописей... Конечно, я не могла не поинтересоваться, как известная в области журналистка Ольга Скибинская стала писателем.
- Так как это произошло?
- Как? Вдруг... Но этому предшествовала вся прожитая жизнь. На самом деле я всегда что-то сочиняла, даже в дет­ском саду окучивала вокруг себя компанию заинтересованных слушателей и плела им что-то про чёрный-пречёрный замок, в котором творилось нечто загадочное. Потом были школьные годы и сопутствующая им эпоха стихосложения...
- А потом литературный институт в Москве?
- Не так быстро. Сначала я выучилась на экономиста и целых пять лет проработала по профессии на одном из заводов. А в один отнюдь не прекрасный момент поняла, что просто задыхаюсь среди цифр и бесконечных разговоров сослуживцев на бытовые темы. И тогда я решилась в первый раз круто изменить судьбу - на пороге собственного тридцатилетия поступила в литинститут, выдержав, скажу без ложной скромности, бешеный конкурс. Потом была работа в издательстве в качестве редактора, и, наконец, судьба привела меня в журналистику.
- Ольга, ты активно публиковалась и в региональной, и в центральной прессе, прошла весь путь от журналиста до редактора регионального представительства «Российской газеты» в Ярославле. Не страшно было взяться за новое дело - писать книги?
- Тому, кто столько лет проработал в ежедневной газете, уже никакая работа не страшна. Шучу. Конечно, страшно. Согласись, 1990-е годы были очень благодатным временем для журналиста. Можно было встретиться и взять интервью у самых разных людей - от президента страны до бомжа, практически у любого представителя не только региональной, но общероссийской политической, научной, творческой элиты. Интервью с Черномырдиным и Коржаковым, Валентиной Терешковой и Светланой Савицкой, Фазилем Искандером и Фёдором Лощенковым и его супругой... Всех не перечислишь. Заметь, я даже не называю должностей, занимаемых тогда этими людьми. Всем и так понятно, о личностях какого масштаба идёт речь. Так что я очень благодарна судьбе за то, что в моей жизни был этот сложный, но чрезвычайно насыщенный период. После нескольких лет работы в газете стало ясно: то, о чём хотелось рассказать читателям, уже не укладывалось в размер статьи, даже журнальной... Кажется, Лев Толстой говорил, что для творческого человека самое мучительное - это ощущение собственной потенции.
- Значит, в твоём случае Толстой всё и решил?
- Нет, не всё... Жизнь вдруг начала подбрасывать мне встречи с людьми, страдающими очень тяжёлыми недугами. Увы, кого-то из них уже нет в живых... Хочешь - верь, хочешь - нет, но в определённый момент я поняла, что исходной причиной большинства этих заболеваний была не экология, не наследственность, не инфекция, а... отказ человека от самореализации. Мы же не просто так рождаемся в этот мир. Каждый должен сотворить свой «кирпичик», свой пазл, а потом вложить его в картину единого мироздания. Словом, в тот момент, когда я поймала себя на мысли, что мыслю прозой (уж прости за тавтологию), я поняла: пора, мой друг, пора... И тут так совпало, что ко мне обратились с просьбой написать книгу о ярославских парнях, погибших в Чечне. (На IX выставке-ярмарке «Книжная культура Ярославского края» книга «Прости, я не вернулся» была отмечена дипломом в номинации «Самая своевременная книга» - авт.) Второй книгой стала по сути дела монография по экономической истории - фундаментальный историко-экономический очерк в юбилейном формате «Спектр жизни Ярославского лакокрасочного». Вот где пригодилось моё экономическое образование! Первая часть книги имеет значение не только для работников этого завода, но и для ярославского краеведения, так как посвящена дореволюционной истории ярославского предпринимательства - теме в советское время практически не востребованной. Пришлось, конечно, посидеть в госархиве, поднять документы Предтеченского лакокрасочного заводика с первой трети XIX века... В феврале в областной библиотеке состоялась презентация фотоальбома «Дом Романовых», над которым работала не только я, но и целый творческий коллектив - Александр и Игорь Рутманы, Михаил Бороздинский. Эта книга рассказывает о творчестве замечательных некрасовских мастеров Романовых, уже хорошо знакомых читателям вашей газеты. Формат книги позволяет открыть ранее неизвестные стороны их жизни и творчества.
- Третьей книгой, если следовать хронологии, стала книга повестей и рассказов «Совсем другая женщина». Их герои - люди необычные, острее, чем кто-либо другой, ощущающие прикосновение иной реальности.
- Да, героиня моей повести едет на Алтай, чтобы найти шамана, который поможет спасти смертельно больного ребёнка. Совершенно неожиданно эти мистические места открывают девушке её собственные прошлые инкарнации. Результаты поиска шамана оказываются неожиданными как для героини, так и для читателя.
- Подобные мотивы навеяли твои путешествия на Тибет и в Перу?
- Вовсе нет. Меня давно занимала тема знаков судьбы, реинкарнации, кармы... Алтай в данном случае - это просто сценические декорации для воплощения давно обдумываемой темы.
- Значит, теперь ты пишешь об иных горизонтах?
- Я сама долго не могла сформулировать это словами. Пока не вспомнила слова доцента педагогического университета Пайкова: «Иногда бьёшься-бьёшься над каким-то делом, и всё словно не двигается с места. Массу усилий прикладываешь, здоровья, нер­вов, а всё как впустую, никакого видимого результата. А в какой-то миг я вдруг понял: наши усилия нужны для того, чтобы увеличивать в мире количество добра. Только этим можно поддержать равновесие между добром и злом, благодаря которому ещё и существует наш мир...» Меня его открытие потрясло. Многие сетуют: мир с каждым днём становится всё хуже и хуже, он уже катится в пропасть! Я думаю, мир не стал хуже или лучше, чем он был сто, тысячу, пять тысяч лет назад. Он всё тот же - его хранит равновесие добра и зла. Так вот, я хочу и пытаюсь писать о том, чем и кем спасается этот мир. О том, что на земле мы сами друг для друга можем стать ангелами.
- Ты прости, но я спрошу совсем уж о земном - о деньгах. Насколько я понимаю, с изданием первых двух книг не было проблем, поскольку это был заказ издательства. Но «Совсем другая женщина» - это твоя личная инициатива...
- Да, и издала я эту книгу на собственные средства. Точнее, на гонорар, полученный за предыдущие книги... Точно также, к слову, за свой счёт я издаю новую книгу «Дресс-код».
- Получается, что ты зарабатываешь на одной книге, чтобы тут же всё потратить на другую?
- Нет, на жизнь остаётся. И, потом, книга продаётся, кое-что возвращается... Но это тот случай, про который говорят: если можешь не писать - не пиши. Я - не могу.
- Сегодня многие полагают, что писателем может быть кто угодно. На полках книжных магазинов не протолкнуться от малограмотных откровений телевизионных «полуфабрикантов» всех мастей. И тираж у подобной макулатуры просто запредельный. Как ты относишься к подобной литературе?
- Это успешный коммерческий проект, не имеющий ничего общего с настоящей литературой. Если у телепроектов с любовными перипетиями мальчиков и девочек есть зрители, значит, у подобных изданий обязательно будут читатели. Потребители этого продукта одни и те же люди. Это закон экономики.
- Не обидно?
- Нисколько, потому как я даже не думаю об этом. Мы просто находимся на разных полюсах.
- А что ты сегодня читаешь? Или, как в старом анекдоте, «чукча не читатель, чукча - писатель»?
- Вот ты можешь смеяться, но я на самом деле, пока пишу книгу, совершенно не в состоянии читать что-то постороннее. Книга просто полностью поглощает тебя... Тем более, что, как правило, я параллельно работаю над несколькими рукописями, и физически не остаётся времени на чтение.
- О чём новая повесть?
- О любви. О войнах, Великой Отечественной и чеченской. О жизни и смерти. В ней снова будет попытка шагнуть чуть дальше, за пределы видимой реальности. Один из героев повести рассказывает о посмертном пути тех, кто погиб на войне, о том, что наша память и молитвы облегчают путь наших близких... Эта вещь получилась довольно сложная и, думаю, реакция читателей на неё будет неоднозначная. Хочется верить, что в 2009-м году увидит свет ещё одна книга, работа над рукописью которой только что закончилась. Это - родословная одной обычной, казалось бы, ярославской семьи. Однако стоило заглянуть только на три века назад, как открылись удивительные вещи. Но пока рано открывать все тайны.