ВСТРЕЧА
– Леонид Эдуардович, как известно, вы были лично знакомы с Патриархом Алексием II. Знакомство со Святейшим – для любого человека событие не рядовое, и здесь любая подробность будет нелишней.
– Первый раз мне довелось близко видеть Патриарха в начале 1991 года, в его резиденции в Чистом переулке. Тогда довольно многочисленная группа из Верховного Совета РСФСР попросила об аудиенции у Святейшего, чтобы узнать его мнение о некоторых инновационных программах и, может быть, получить его благословение. Мне, тогда молодому сотруднику аппарата Верховного Совета, посчастливилось быть в составе этой группы. Но настоящее знакомство произошло позднее – в апреле 1999 года. Тогда готовилось освящение храма Святителя Николая Чудотворца, построенного в Лазаревском на территории Большого Сочи, кстати сказать, единственного храма на протяжении всех 663 километров Новороссийско-Батумского шоссе. Он был построен благодаря финансовой поддержке «Газпрома» всего за четыре месяца возле газпромовского пансионата «Одиссея-Лазаревское», по сути у моря. Рэм Иванович Вяхирев попросил Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II освятить храм, а меня пригласили участвовать в этом торжестве. И тогда мне невероятно, просто «исторически» повезло провести вместе с Патриархом четыре незабываемых дня, лично узнать его и видеть его в трудах и общении как с ближайшим окружением, так и с незнакомыми ему людьми.
30 апреля 1999 года он освятил небольшой, но чудный по красоте храм, а я с тех пор почувствовал себя причастным к делам и заботам Русской Православной церкви, а наше сотрудничество не прерывалось до самой его кончины.
– Предстоятель Русской Православной церкви себе принадлежит меньше всего и даже, наверное, не всегда может выбирать себе занятия и круг общения. Как вам удавалось на протяжении стольких лет поддерживать личные отношения с Патриархом?
– Мне кажется, что для Святейшего проблемы Церкви были глубоко личными. А я пытался по мере сил быть ему полезным, просил разрешения помочь его занятиям, выполнять поручения, которые он считал возможным мне доверить. Когда в 1999 году я стал депутатом Государственной Думы, заместителем председателя комитета по международным делам, мы стали много общаться по актуальным вопросам внешней политики. Наши беседы заставили меня обратиться к работам Патриарха, и я был поражён точностью оценок и даром предвидения сегодняшних реалий и духовного возрождения России, которые Святейший предсказывал ещё в 1990 году, когда он только стал главой Русской Православной церкви, в статье «Дай Бог России найти дорогу к свету». Меня поразила глубина мыслей Патриарха о месте Церкви в современном обществе, которое само может «лишь служить возрастанию духовности, но не может использовать её как средство для собственных целей». Государственно-политические институты, писал Святейший ещё тогда, призваны главным образом осуществлять «полицейские функции»: они могут и должны ставить пределы злу, но не могут самостоятельно взращивать добро.
Добро всегда может рождаться и расти лишь в свободном усилии каждого отдельного человека, а общество может лишь ограждать этот рост и создавать для него благоприятные условия. И когда придёт такое понимание природы государственной деятельности, снова обнажится духовная мнимость, неподлинность даже самых искренних попыток инструментально-политического отношения к Церкви.
Потому, думая сегодня, как нам перестроить Россию, писал Патриарх, мы не можем смотреть на Церковь как на одного из «подрядчиков» этой «стройки». Богу одному поклоняйся и Ему одному служи – так было заповедано нам ещё в древности. И потому с самого начала мы должны объяснить, что если и говорим мы, церковные люди, что «Церковь служит России», то эта формула не подлежит буквальной и прямолинейной трактовке. Мы служим Богу. Но святитель Иоанн Златоуст называл и самого Бога «слугою нашего спасения». Служа Богу, всё в себе поверяя Его заповедями, человек возделывает свою душу, сам становится светлее, ибо в ответ на его всецелое устремление к Свету Бог Своею благодатию Сам преображает его.
Служа Богу, Церковь способствует возрастанию света и добра в людях, а рост или упадок этой внутренней возделанности человеческого сердца, в свою очередь, определяет взлёты и падения человеческого общества, то есть в конечном счёте – судьбы России. И потому лишь так, опосредованно, можно понимать наше служение России.
– Так вы на память цитируете?
– Да, и надеюсь, что запомнил верно... Описывая в той же книге состояние безвременья, в котором долго пребывала Русская Православная церковь, Патриарх упоминал скончавшегося в 1969 году во Франции инока Григория (Круга), который, на его взгляд, создал стиль иконописи, свойственный XX веку. На его иконах глаза Спасителя и Богородицы как бы не решаются взглянуть на нас. Конечно, они обращены к нам. Но они не проникают в наши души, ничего не повелевают и не приказывают, никого не судят.
ТАКИЕ ГЛАЗА НА ИКОНАХ ГРИГОРИЯ (КРУГА), ИКОНАХ, КОТОРЫЕ ВО-БРАЛИ В СЕБЯ СТРАШНЫЙ ОПЫТ РУССКОГО ДВАДЦАТОГО ВЕКА. «И ДАЙ БОГ, – ПИШЕТ ПАТРИАРХ, – ЧТОБЫ РУССКИЕ ИКОНЫ XXI ВЕКА ОТЛИЧАЛИСЬ ОТ ИКОН XX ВЕКА И С НАДЕЖДОЙ СМОТРЕЛИ БЫ ПРЯМО В СЕРДЦЕ ЧЕЛОВЕКА». МНЕ КАЖЕТСЯ, ЧТО ПРОЧТЕНИЕ КНИГ СВЯТЕЙШЕГО ПРИБЛИЗИЛО МЕНЯ К ВЕРНОМУ ПОНИМАНИЮ ПРАВОСЛАВИЯ. ДЛИННАЯ ДОРОГА
В ЭСТОНИЮ
– Вы говорили, что для Святейшего многие проблемы Церкви были глубоко личными. Одной из таких проблем, наверное, было положение РПЦ в Эстонии?
– Много лет ситуация, в которой оказалось православие в Эстонии, действительно была его личной трагедией. Всем известно теперь, что Святейший родился 21 февраля 1929 года в городе Таллине, там он вырос, учился в русской средней школе. Эстония – это страна, живя в которой он обрёл веру и утвердился в ней, с раннего детства прислуживая в церквях Таллина. В Эстонию вскоре после окончания Духовной академии он был назначен настоятелем Успенского собора города Тарту и благочинным Тартуского округа, затем – благочинным объединённого Тарту-Вильяндиского благочиния Таллинской епархии. После пострижения в монашество иеромонаху Алексию определено быть епископом Таллинским и Эстонским с поручением ему временного управления Рижской епархией. Там в 1961 году сначала иеромонах Алексий был возведён в сан архимандрита, а затем в Таллинском Александро-Невском кафедральном соборе, где он когда-то был алтарником и ризничим, совершилась хиротония архимандрита Алексия во епископа Таллинского и Эстонского. Важная, близкая как малая родина – человеку, место служения и становления – пастырю и иерарху, часть жизни Святейшего это – Эстония.
Оттуда, по делам и вере его возведённый в сан архиепископа, Алексий назначается управляющим делами Московского патриархата и становится постоянным членом Священного синода...
– А потом Святейший Патриарх более 10 лет не посещал Эстонию.
– Именно так. Многие знают, что в 1992 году первый президент Эстонии Леннарт Мери обратился к Константинопольскому патриарху Варфоломею с просьбой признать Эстонию канонической территорией Константинопольского патриархата. С одной стороны, с тем же успехом можно было обратиться, например, к Патриарху Александрийскому и Всея Африки или любому иерарху поместной православной церкви. Но с самого начала стало ясно, что этот шаг направлен против России, против Русской православной церкви и лично против Патриарха Алексия Второго. Эстонская Апостольская православная церковь Константинопольского патриархата (ЭПЦКП) была официально зарегистрирована в Эстонии в 1993 году и объявлена правопреемницей Православной церкви, действовавшей в стране до 1940 года. Появилась греческая церковь, которая не приобрела паствы, но зато в избытке – имущество, ранее принадлежавшее Русской православной церкви.
ЭПЦКП в родной Патриарху Алексию Эстонии занималась в основном продажей недвижимости и весьма в этом преуспела. Она, конечно, не могла продавать храмы, которые в Эстонии как и в советское время принадлежат государству, но земля, дома священников и другие постройки стали объектами купли и продажи.
А Эстонская православная церковь Московского патриархата семь раз подавала на регистрацию в департамент по делам религий МВД Эстонии. И хотя Церковь наша укоренилась в этих местах ещё с основания давшим имя Ярославлю князем Ярославом Мудрым в 1030 году города Юрьева (Тарту), где и были построены первые православные храмы, а Устав ЭПЦМП не противоречил эстонскому закону, она семь раз получала отказ в регистрации.
Для Святейшего знать, что в Эстонии, где он родился и начинал своё священнослужение, его родная церковь находится в таком положении, была его личная боль. И он поклялся, что пока церковь не зарегистрируют, не признают, он в Эстонию не поедет. Но никто не мог предположить, что более чем на 12 лет Патриарх окажется отрезан от своей малой Родины, не сможет посещать свою паству и могилу родителей.
– В те же годы часто звучали суждения разного рода «экспертов» о том, что Патриарх «сохранил и умножил влияние православия на постсоветском пространстве, но утратил его в родной Эстонии».
– Крайне болезненные для него! И, конечно, нужно отметить сегодня тех, кто принимал самое серьёзное участие в том, чтобы эта ситуация была исправлена. Здесь неоценимый вклад внесли мои старшие товарищи – Игорь Сергеевич Иванов и Борис Вячеславович Грызлов, тогда министры: иностранных дел и внутренних дел России. В 2001 году нами была разработана схема решения вопроса, одним из элементов которой было «замораживание» работы эстонско-российской межправительственной комиссии с участием первого вице-премьера правительства Валентины Матвиенко и премьер-министра Эстонии.
Российская сторона намеренно затягивала подготовку документов, уже парафированных обеими сторонами, важнейшим из которых являлось соглашение об установлении режима наибольшего благоприятствования в торговле, или, как принято говорить в Эстонии, отмены Россией «двойных таможенных пошлин» на эстонские товары. Об этом неоднократно заявляли в те дни ответственные за переговоры чиновники.
Игорь же Сергеевич Иванов дал эстонским коллегам ясно понять, что не считает «второстепенным вопросом» демонстративный отказ МВД Эстонии официально зарегистрировать Эстонскую православную церковь Московского патриархата.
Символично, что весть о том, что ЭПЦМП признана эстонскими властями, застала нас с Игорем Сергеевичем Ивановым 25 апреля 2002 года в Свято-Даниловом монастыре, в резиденции председателя отдела внешних церковных связей Московского патриархата Митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла. Мы оба были глубоко и радостно взволнованы этим событием.
– Но Святейший ещё более года откладывал посещение родных мест?
– Церковь тогда не получила прав даже на те церковные здания и имущество, которыми она фактически распоряжалась, а глава ЭПЦКП Митрополит Стефанос не раз публично требовал от Митрополита Таллинского и Эстонского Корнилия покинуть здание церковного управления в Таллине, на том основании, что оно формально принадлежит ему. Приемлемое разрешение имущественного спора между двумя Церквями стало основным условием визита Патриарха Московского и всея Руси Алексия II в Эстонию.
Трудами Святейшего и тех, кто ему помогал, уже в сентябре 2002 года Эстония уже была готова передать Православной церкви Московского патриархата имущество в аренду на 50 лет с символической ежемесячной платой в одну крону, однако Московский патриархат остался приверженцем позиции, согласно которой православные обеих церковных юрисдикций в Эстонии должны получить равные права, включая имущественные. Здесь много потрудился Борис Вячеславович Грызлов, тогда министр внутренних дел России, который весьма эффективно вёл переговоры о межведомственном сотрудничестве с эстонскими коллегами. (Как я уже говорил, департамент по делам вероисповеданий находится в Эстонии в составе МВД, у них несколько иная ситуация, нежели у нас.)
Было оговорено, что Россия передаст МВД Эстонии почти на 1 миллион долларов самого современного экспертно-криминалистического оборудования, а 10 эстонских сотрудников получат стипендиатские места в высших и средних специальных учебных заведениях МВД России в Санкт-Петербурге. Тогда же стороны договорились об обмене сведениями о криминальных элементах, «путешествующих» по Прибалтике, эстонской стороне была передана значительная часть базы данных Управления МВД РФ по Северо-западному федеральному округу.
16 сентября мы с Грызловым посетили Таллин, провели заключительные переговоры. И... лёд тронулся! В течение 9 дней – с 16 по 25 сентября 2003 года значительная часть приходов, оставшихся без регистрации, была зарегистрирована, так же был задан порядок возврата собственности в лоно Эстонской православной церкви Московского патриархата, к великой радости более чем 100000 прихожан.
– Последние препятствия были устранены, и визит состоялся?
– Святейший Патриарх посетил дорогую его сердцу Эстонскую землю с первосвятительским визитом сразу же, вечером 25 сентября. В поездке Предстоятеля Русской православной церкви сопровождали председатель отдела внешних церковных связей Московского патриархата Митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл, Митрополит Таллинский и всея Эстонии Корнилий, Митрополит Рижский и всея Латвии Александр, Архиепископ Истринский Арсений, Епископ Сергиево-Посадский Феогност, представители духовенства, игумении женских монастырей.
Единственными светскими людьми в «делегации» Святейшего были мы с женой и директор Софринского церковного завода Евгений Алексеевич Пархаев.
И снова, как и в памятном мне 1999-м году, мы оказались под одной крышей, на этот раз в гостинице «Палас». Там состоялся официальный ужин, на котором региональный министр внутренних дел Яан Ыунапуу лично заверил Святейшего Патриарха в наличии доброй воли МВД и эстонского правительства в деле окончательного урегулирования вопроса об имуществе Эстонской православной церкви Московского патриархата.
В утро второго дня визита Святейший Патриарх в сослужении архипастырей совершил Божественную Литургию в родном Таллинском кафедральном Александро-Невском соборе на холме Вышгород. Верующие встречали Его Святейшество с сердечной радостью, выложив перед его приездом живыми розами ковровую дорожку в храме, а когда услышали, как он служит на эстонском языке, многие плакали. Митрополит Корнилий признался, что не мог даже предположить, что когда-нибудь будет свидетелем и соучастником такой службы. В алтаре и сам Патриарх не смог сдержать слёз – он снова был в соборе, где он когда-то был алтарником и ризничим, в соборе, где совершилась его епископская хиротония, а затем посетил Пюхтицкий Успенский монастырь, на вопрос о времени первого посещения которого он отвечал мне просто: «Не помню, я же был в пелёнках»!
Святейший Патриарх Алексий побывал и на Александро-Невском кладбище, где совершил панихиду на могилах своих родителей, которым он не мог поклониться почти 11 лет. И долго стоял перед ними, пока сопровождающие не попытались робко напомнить ему о предстоящих делах. «Это тяжёлым грузом лежало на моём сердце», – признался Патриарх, и слёзы опять стояли в его глазах.
С этого визита мы стали ещё более близки со Святейшим, и я считаю, что не зря находился в Государственной Думе третьего созыва уже хотя бы потому, что имел сопричастность к подготовке долгожданного посещения Святейшим Патриархом своей малой родины в Эстонии и тому колоссальному делу, которое он сумел совершить в отношении родной своей Церкви.
ПАТРИАРХ И ВЫБОРЫ
– Леонид Эдуардович, хоть и не время сейчас, не могу не спросить: во время выборов в Государственную Думу вас обвиняли в использовании имени и авторитета Святейшего в период агитации. Ваши политические противники обвиняли вас в том, что вы ввели Патриарха в заблуждение относительно целей совместного появления с ним на экране телевизора. Для православного человека это серьёзное обвинение.
– Я уже цитировал выше слова Святейшего о пагубности инструментально-политического отношения к Церкви, так и моё поведение в отношениях с Патриархом Алексием, личных и деловых, всегда находилось под влиянием высказанных им взглядов о границах дозволенного и недозволенного. Но, разумеется, входя к Святейшему, как человек верующий, я просил его позволения и благословения, а прощаясь, просил благословения на совершение тех дел, которые мы с ним только что обсудили. На те дела, которые хотели совершить вместе, и я никогда не использовал и даже не упоминал во время предвыборной агитации в Ярославской области имя Патриарха ни устно, ни печатным словом, и никак иначе, да вы это и сами знаете. Я лишь помог Святейшему, и то однажды, обратиться при помощи телевидения к пастве одой из древнейших епархий Русской православной церкви – Ярославской, в преддверие 1000-летия Ярославии.
Не то что противники, даже соратники мои по предвыборной борьбе не знали о моих личных отношениях со Святейшим.
– То есть на выборах он вам не помогал?
– Помогал и ещё как! Он поддержал меня духовно, благословив моё решение избираться в Думу от Ярославской области и мою программу «тысячи дел к 1000-летию», дал духовное поручение по мере сил поддержать Архиепископа Ярославского и Ростовского Кирилла в его праведных трудах на благо Ярославской епархии и по возрождению церковной жизни во всей её полноте, восстановлению и строительству храмов и монастырей, оснащению их всем необходимым для богослужения.
«Сегодня каждому приходу, который возрождается, будучи часто возвращаем Церкви порушенным и осквернённым, необходима церковная утварь, нужно, чтобы храмы Божии приобретали благолепие и красоту, чтобы помогали и способствовали людям в их устремлении к Богу», – часто говорил Святейший Патриарх. А с владыкой Кириллом Ярославской епархии, я считаю, повезло в том, что он человек чрезвычайно деятельный на своём поприще, а как пастырь действительно не только духовно окормляет свою паству, но и делами способствует возрождению духовности в повседневной и праздничной жизни Ярославской области. Я счастлив, что сумел помочь в изготовлении гробницы для упокоения мощей святых ярославских князей Федора, Давида и Константина.
НУЖДА В СПАСЕНИИ
– Святейший говорил: «Чтобы быть услышанным в хоре голосов европейских народов, надо говорить с ними их собственным голосом». И он говорил с ними, но своим собственным голосом, на сессии Парламентской Ассамблеи Совета Европы.
– Действительно, 2 октября 2007 года Святейший сказал европейским парламентариям слова, которых они не ждали: о нравственности и о свободе. О том, что нравственность представляет собой свободу, уже реализованную в результате ответственного выбора, ограничивающего себя ради блага и пользы самой личности или всего общества.
Он предупреждал, что разрушение нравственных норм и пропаганда нравственного релятивизма может подорвать мировосприятие европейского человека и привести народы континента к черте, за которой – потеря европейскими народами своей духовной и культурной идентичности, а значит, и самостоятельного места в истории.
Он призвал государства не вмешиваться в личную жизнь человека: быть моральным или аморальным – это, в конце концов, следствие свободного выбора личности. Однако в публичной сфере общество и государство должны поддерживать и поощрять нравственность, приемлемую для большинства граждан. Поэтому они должны направлять свои усилия через все доступные им средства на воспроизводство нравственных идеалов, связанных с духовной и культурной традицией европейских народов, или, по крайней мере, с опорой на государственные институты не следует ни пропагандировать, ни поощрять всё то, что ослабляет или разрушает моральные устои общества.
Отказ от моральной оценки действий человека, власти и народа делает многие общественные проблемы неразрешимыми.
Святейший Патриарх ясно дал понять, что Русская православная церковь отдаёт себе отчёт в том, что в Европе и в мире существуют другие религиозные мировоззрении, и готова к диалогу с их приверженцами, равно как и с представителями секулярного взгляда на жизнь. Одновременно Патриарх выразил убеждение, что ни одно мировоззрение, включая и секулярное, не может настаивать на своей монополии ни в Европе, ни в мире, поэтому Церковь считает недопустимым изгнание религии из публичного пространства. Он говорил о том, что сегодня в Европе и в мире питательной почвой для экстремизма и терроризма является религиозная безграмотность и нравственная скудость. Поэтому подрастающее поколение должно иметь возможность по свободному выбору углубленно изучать в общедоступной школе как свою, так и другие религиозные традиции, ибо это создает основу для мирной совместной жизни.
Многие мои коллеги по ПАСЕ тогда впервые по-настоящему почувствовали, что такое Русская православная церковь, и, в конце концов, лучше поняли Россию.
– Патриарху во время исторического визита в Страсбург пришлось отвечать тогда на самые каверзные вопросы, например, связанные с порицанием в России сексуальных меньшинств. Больная, видимо, для европейцев тема.
– Покойный ныне экс-председатель Парламентской Ассамблеи Совета Европы лорд Рассел-Джонстон, видный представитель либеральной политгруппы, задал Патриарху этот вопрос. И Патриарх ответил, что это действительно не согласуется ни с российской историей, ни с культурой, ни с духовностью. И хотя это его личная позиция как Предстоятеля РПЦ, заметил Патриарх, с ней солидарно подавляющее большинство православного и неправославного населения России. И мне кажется, несмотря на то, что вести такую дискуссию для него было непросто – он вышел из неё победителем.
Когда мы готовили этот визит по приглашению моего коллеги по ПАСЕ, её тогдашнего председателя господина Рене ван дер Линдена, я предупреждал Святейшего, что это может стать настоящим испытанием для него, но он был твёрд в своём решении передать Европе важное послание Русской церкви. Разумеется, если бы не было полемичных вопросов, незачем и ездить в европейские организации и вообще любые международные организации. Но тогдашний визит Патриарха действительно потряс общественность Европы и, повторюсь, заставил во многом по-новому взглянуть на очень многие российские реалии.
Святейший Патриарх был человеком энциклопедически образованным, он всем очень живо интересовался и глубоко вникал во всё, с чем соприкасался. В своей работе 1997-го года «Бог. Человек. Мир» Святейший Патриарх писал о том, что христианская традиция давно уже позволяла предвидеть и понять экологические проблемы, жестоко и требовательно вторгшиеся в наш мир. Не могу удержаться от цитирования:
«Не только человек страдает от того, что он оказался выломлен из строя природы, но и природа тяготится недолжным местом человека в ней», утверждал Святейший. «Человек вводится в мир, как в храм. В этом храме ему надлежит быть предстоятелем. Но поскольку мир имеет связь с Богом и помимо человека, мир не всецело находится во власти человека, он подчиняется человеку условно: при условии, что человек служит и исполняет волю Бога, мир слушает и исполняет волю человека. Человек поистине является «мерою всех вещей», но лишь в той степени, в какой он сам вымерен мерою более высокой, чем он. Человек же восхотел стать «как боги» и снять с себя послушание Всевышнему, и структура мироздания оказалась «вывихнута». Потеряв укоренённость в надмирном, человек оказался поглощён стихиями мира, оказался заложником низшего, чем он сам. Но и мир, не будучи усовершен и приведён к Богу, утратив человека как своего предстоятеля в своём возведении к Богу, начал меняться. «Космос» стал расползаться в «хаос». Второе начало термодинамики, не сдерживаемое усилиями человека, стало универсальным законом жизни мироздания, вектором же развития мира стало нарастание энтропии, приближение к смерти. Смерть, которую, по слову Писания, Бог не сотворил, стала втягивать в себя всё сущее... Таков «пролог» человеческой истории.
Бог действует в человеческой жизни там, где человек оставляет ему место для Его действия и Его воли. Человеческая воля должна «потесниться», должна отказаться от самочиния и соединиться с волей Божией.
Так в человеке голос его совести действен, лишь если воля человека послушна велениям совести...
«Литургия» в переводе с греческого означает «общее дело». Но религиозность всё более становилась и провозглашалась «частным делом» каждого отдельного гражданина.
То, что связывает человека с природой, – его хозяйственная, культурная и научная деятельность, – всё более отделяло его от Бога. Но вместе с увеличением отстояния от Бога росло и отчуждение самого человека от мира. Это нарастание хорошо изучено и описано в богословской, философской и культурологической литературе.
Разговоры о совести, о нравственности, о духовности, о Боге сегодня – по крайней мере в России – уже не приближают к Истине. Надо не просто говорить о совести и о Боге, но взывать к совести и к Богу. Для человека, понявшего, что такое спасение в религиозном смысле, не существует уже проблемы спасения – есть нужда в спасении.
И лишь осознав как свою личную жизненную нужду всё более обнажающуюся неправедность и неправду положения человека в мире, мы можем увидеть путь к спасению. Нащупав этот путь, следует ступить на него с желанием дойти до Бога и с надеждой, что в ходе восхождения к Центру мироздания и лежащая вокруг частица мира будет приближена к Нему, исцелена, преображена и спасена». Это я воспринимаю как завещание Святейшего всем нам.
ПРОЩАНИЕ
Леонид Слуцкий: «Сейчас я хочу высказать, каким-то образом пытаясь отразить то, что творится внутри у меня и у всех, кто знал Святейшего Патриарха: 5 декабря 2008 года умерло только то, что было в нём смертно. Всё остальное останется на века с нашим народом, с историей православия, историей религии на земле. Но этот день всё равно войдёт чёрной датой в календарь моей памяти. Но мы можем выполнять то, что он проповедовал. Что он, по сути, завещал нам всем, верующим, его духовным чадам, которыми мы все являемся.
В храме Христа Спасителя, где происходило прощание со Святейшим Патриархом Московским и Всея Руси Алексием II, несмотря на то, что строители сделали храм светлым и в нём всегда много свежего воздуха, было трудно дышать.
Мы понимали, что прощаемся с духовным лидером России, с духовным отцом Церкви, с нашим отцом».
Пётр СТРЯХИЛЕВ