Духовные искания ленинградского юноши, одарённого способностью к живописи, начались рано. В 16 лет, освоив библиотеку деда-священника, твёрдо решил посвятить себя Богу и отправился в Псково-Печерский монастырь. Встреча с игуменом обители, отцом Алипием определила всю его дальнейшую жизнь. Отец Алипий отговорил от принятия пострига – не увидел он в хрупком, впечатлительном мальчике монаха, зато разглядел будущего живописца. Но самое главное – стал духовным наставником, полюбил настоящей отеческой любовью.
Юра обрёл то, чего так не хватало в жизни – поддержку взрослого мужчины – ведь его отец умер, когда мальчику был всего год. Счастье обрести такого духовного наставника выпадает не всем – лишь избранным. Стать в юном возрасте духовным чадом истинного православного мыслителя и незаурядного, талантливого человека – это путёвка в жизнь. «...Он научил меня самому главному – видеть красоту окружающего мира и красоту каждого человека, духовную красоту», – говорит теперь Юрий Константинович.
«Путёвку в жизнь», принятую из рук отца Алипия, он использовал как надо – стал хорошим художником, за плечами которого более 300 выставок в России и за рубежом, многочисленные награды, среди которых и международные – золотая медаль Парижского салона 1984 года, золотая медаль Лейпцигской книжной биеннале 1987 года, серебряная медаль Пекинской биеннале 1998 года. Работы Юрия Люкшина находятся в собраниях Эрмитажа, Русского музея, Третьяковской галереи, Музея изобразительных искусств им. Пушкина, музея Метрополитен, музея Людвига.
Возникшая в его графике тема Бориса Годунова пришла прямиком из церкви. Как-то в храме в ожидании службы Юрий Константинович листал книги в церковной лавке. Внимание привлекла брошюра неизвестного ему автора – митрополита Анастасия – «Пушкин в его отношении к религии и православной Церкви». После службы, как он вспоминает, буквально побежал домой – читать. Книга поразила своей глубиной, а рассказ о «Борисе Годунове» так потряс своей проникновенностью, что заставил взять с полки томик Пушкина. И пошли вопросы. Как возникло, чем обусловлено перерождение в Самозванца монаха Григория Отрепьева, образованного и воспитанного в православной вере? Что могло заставить его перекреститься в католичество и обещать полякам принятие новой веры всей Русью? Ответ на свой вопрос нашёл в сцене, исключённой из печатной редакции. Григория искушает разговорами о возможном царствовании чернец. «Кто же этот искуситель? Монах ли, разочаровавшийся в вере, падший ли ангел, принявший на время человеческое обличие, или это адское видение – чёрная душа Григория», – рассуждает Люкшин вслед за Пушкиным. И понимает, что задолго до Достоевского Пушкин показывает самую страшную схватку – божественного и тёмного – ту, которая происходит в каждой человеческой душе. Провидческий сон Григория стал сюжетом одной из гравюр Люкшина. Чёрная фигура летит вниз головой с высокой стены. Победившая человека тьма низвергается – так иллюстрирует он одну из главных линий драмы.
В других сюжетах – попытка отразить духовный свет Пимена, православного русского подвижника, про которого и сам Пушкин говорил: «Полюбил я своего Пимена». Русская душа всегда видела в монашестве идеал духовной жизни – достаточно только вспомнить, сколько русских князей и царей перед смертью принимали постриг.
Находит своё выражение в иллюстрациях Люкшина и третья сюжетная линия пушкинского повествования – мучения верующего цареубийцы. Каждого, кто начинает размышлять над этой темой – будь то Пушкин, Люкшин, читатель или посетитель выставки, волнует главный вопрос – как может глубоко верующий человек стать убийцей? Думаю, что многие из тех, кто побывает на выставке Люкшина, придя домой, откроют и прочтут ещё раз пушкинского Годунова.
Марина ШИМАНСКАЯ