Забвение прошлого не раз спасало нашу терпеливую страну. В ней, к примеру, никогда всерьёз не упрекали грузин как нацию за сталинские ужасы.
Незнание будущего выручало, давая право на лёгкость восприятия опасных ситуаций, чтобы не сказать – легкомыслие. Раз будущее неизвестно, можно не пугаться того, что повлечёт за собой для обычных людей борение за престиж, за территории, за сырьё и рынок сбыта.
Вот и люди, делающие телевидение, будущего не знали, просто не могли знать, разве что с ними поделились заранее спецслужбы сразу нескольких стран (?!). Милейшие телевизионные авторы явно не экспромтом спланировали проект Первого канала, а именно – наш трёхдневный ответ всемирной нелюбви к нашей независимости, а не только песенному конкурсу «Евровидение» – хоть и назвали похожим словом «Интервидение» (забвение прошлого позволило не ссылаться на советский опыт телевизионного взаимодействия стран Восточной Европы – когда это было…). Просто добавили слова «пять звёзд» и родили телеальтернативу прибалтийскому конкурсу имени Паулса-Крутого-Пугачёвой в виде сочинского конкурса имени Кобзона. Впрочем, ответ скорее коммерческий, чем политический – если бы был политический, то Паулса нигде не было бы изначально. Так ведь забвение прошлого – вещь ох какая удобная; никто уже не помнит, а кто-то и вовсе не знает о его лихом наскоке на русскую культуру в бытность министром нового государства начала 90-х. Вот такой привет от Прометея.
Но хоть недавнее прошлое помнится, уже хорошо. Посему было продолжение банкета – репортажи и восторги по поводу победы «Зенита» над ошарашенной британской командой и равнодушными жителями княжества Монако. Причём неизвестно, какая из побед важнее, если учесть центровое положение княжества в Европе, с которой никак не удаётся договориться по политическим проблемам. И ещё продолжение банкета: приём олимпийцев Президентом плюс обещание им ещё и по «хорошей машине» (очень хотелось бы где-то получить разъяснения, что в этом контексте под «хорошей» подразумевается, но недоумевают и сами телевизионщики, вспоминая лишь прежние подарки).
Время жизни и время телевизионных эфиров традиционно и решительно не совпадало. Время жизни измерялось оперативными новостями на радиоканалах, в интернете и – «в телевизоре» – очень осторожно, дозировано, что заставляло вспомнить достопамятный опыт четвертьвековой или ещё большей давности. Жизнь в последние недели изменилась, в ней появились жёсткие нотки – хотя это ещё не ноты как дипломатические документы. В ней появилась не только бодрящая непредсказуемость стреляющих глазками кинодив на неярко показанном пока Венецианском кинофестивале (что-то маловато нам пропагандировали и нашу молодую, стильную, хотя уже в Европе признанную актрису Раппопорт – ведущую церемонии, и наших двух режиссёров, потомков знаменитых киносемей, Германа-младшего, делающего фильмы на порядок быстрее, чем отец, и Калатозошвили – пусть не удивляет видоизменённое, ставшее грузинским окончание фамилии режиссёра, живущего в России, как и его дед, выдающийся советский режиссёр середины прошлого века). Появилась и летняя расслабленность пляжных прогулок. Для забывчивых: ничего себе прогулки, например, по абхазским пляжам, с которых российские отдыхающие почему-то не торопились уезжать. При этом редко, словно бы в любительской съёмке – вполне конкретная, подчас пугающая определённость танковых колонн и карт военных перемещений в ежедневных брифингах представителя высшего российского военного командования.
Хотя было о чём реально говорить и с пеной у рта (М. Леонтьев оказался саркастичен и убедителен в своей, в кои веки актуальной, мини-программе «Однако»). Реальные – кажется, хоть в какой-то мере от нас зависящие (или нет?) проблемы возникали в ночной дискуссии на ТВЦ о ЕГЭ. Между прочим, под сурдинку академик Садовничий, ректор МГУ, очередной раз «проехался» по ЕГЭ – не по телевидению, а оно и промолчало. Но, кроме московского неглавного канала да ещё петербургского «5», где с писательницей Устиновой беседовали родители несчастных вундеркиндов, школьными делами никто не озабочен; разве что – в формате проверки противопожарной готовности, что, несомненно, важно, и завоза учебников и электроники – а вот это уже несколько цинично выглядит на фоне наших внутрироссийских проблем – в югоосетинские школы.
Неспокойная неделя – в политической жизни (Америка, Америка – выборы, темнокожий, модельного вида, кандидат плюс седовласый будущий вице, а также седовласый другой, нафталинового вида, кандидат плюс многодетная дама из далёкого, купленного у России когда-то, штата, а у нас – Кавказ, Кавказ…), в жизни природы (китайское землетрясение, американский ураган) – словно диктовала необходимость дождаться окончания воскресного вечера, поскольку – ну кто же знает то, от чего Прометей сберёг человечество. И правда, в шестичасовом выпуске новостей на Первом показали «картинку»: российский Президент дал интервью трём ведущим телеканалам. Но вечно неповоротливое наше телевидение пообещало дать самое интервью только через три часа, озвучив за кадром лишь общие слова. И, уж простите за несопоставимые по масштабу новости, но ведь – новости: прочитала в четвёртом часу дня интернетовское сообщение о выстреле, которым премьер-министр Путин обездвижил зарвавшуюся таёжную тигрицу, отъехав с совещания из Владивостока, – по телевизору этого синхронно не увидела. Показали только в вечерних «Вестях». И это – оперативность? И это – средство? массовой? информации? Сомневаюсь!
Очарование ожиданий – одна из самых сильных сторон работы телевидения. Вот оно обещает, разогревает аппетит, подкармливает деталями и намёками, и мы надеемся (надо же, всё ещё надеемся! всё ещё думаем, что это может состояться!), готовимся к встрече с чем-то лучше, ярче, неожиданнее, чем видели до сих пор. Вот и сейчас оно «разогревает», предлагая сладкий триумвират нового «Ледового периода»: фигуристы Авербух и Жигулин, тренер Тарасова нежно воркуют о своих, ещё не шлепнувшихся на лёд, новых воспитанниках.
И не менее важное очарование – собственных возможностей, когда за рекламу или, если угодно, продвижение программ своего канала, за презентацию ведущих этого самого своего канала платить не нужно: они ходят в гости друг к другу, на ток-шоу, на игровые или кулинарные программы, и вот уже публика видит сплочённую компанию медиа-лиц, точно зная, что может снова и снова встречаться с ними именно здесь, и нигде больше в таком количестве. Вот уже пошли то ли анонсы, то ли напоминания о традиционных, кстати, весьма достойных и даже любимых программах. Субботним утром, накануне начала учебного года в «Смаке» у Вани Урганта резал курицу исключительно по сухожилиям и милостиво разрешал юному коллеге резать лук и выжимать сок из моркови и сельдерея (гадость-то какая редкостная) ведущий «Умниц и умников», профессор Вяземский со своими застенчиво-высокомерными шуточками про несуществующий швейцарский язык, про своего институтского однокашника Серёжу Лаврова, в котором ведущий непринуждённо опознавал нынешнего министра иностранных дел, и с рецептом еды от его шотландских предков. Вместо чопорного галстука – маечка, вместо мучительно соображающих и заслуживающих ордена на пути к студенческой скамье абитуриентов – ничего специально не соображающий молодой коллега-ведущий. Такое нераздражающее и при этом настойчивое напоминание о том, кто в этом и других подобных домах хозяин.
Хозяева же домов, то бишь телеканалов, в свою очередь впали в грех передела компетенций, посему стало ясно, хотя громко об этом предпочитают не говорить, что ждать традиционную церемонию вручения премий телеакадемии «ТЭФИ» в этом сезоне не приходится. Уже давно было известно: самые крупные каналы не стали выставлять свои программы в конкурс; но теперь стало известно ещё и то, что никто не проведёт даже самую трансляцию «раздачи слонов». Поскольку раздавать будет не то чтобы некому, но объём и уровень конкуренции резко сократятся. Отсюда и нам, зрителям, вопреки подаренному Прометеем неумению предвидеть будущее, уже недалеко до крамольного предположения: не увидим ли мы в этом отказе от самопрезентации телевидения, как изменился уровень самого телепроизводства? Не пришло ли время понять и сознаться себе в том, что формат и качество телевещания близки, мягко говоря, к кризису? И публика не столько смотрит что-то определённое, из любви ли, по традиции ли, сколько переключает каналы в надежде на изменения и в ожидании этих изменений?
Татьяна ЗЛОТНИКОВА