Трёхлетнюю Настю мы своим вопросом: «Ну как оно?» в антракте явно застали врасплох. То ли от переизбытка чувств, полученных на концерте, то ли от неожиданности, Настя, округлив глазоньки, как воды в рот набрала. Конфуз в два счёта смягчила Настина мама. Дала интервью вместо дочери:
– Пока что мы с Настей знакомы с музыкой полегче. Но судя по тому, как смирно вела себя на концерте наша юная слушательница, её первая встреча с органом проходит вполне благополучно. Так что с лёгким сердцем идём досматривать колокольчики на выставке в фойе, с ними яснее: Настя без ума от одного их вида.
Восьмилетний Макар, сразу смекнув, что на сцену в антракте вход свободный, ринулся туда одним из первых. Объяснил на бегу, что именно интересует его больше всего:
– «Аве-Марию» Ангелина здорово играла без рук, на одних педалях. Хочу вблизи посмотреть, где там ноты «на ногах»?
Удалось ли любознательному Макару выяснить это, не ведаем. Переключились на его сверстника Тимура Рожкова, соседа по креслу. Он-то посчитал нужным первым делом членораздельно представиться. Третий год занимается в школе искусств на баяне, и уже может сыграть небольшую сольную программу. Будут в ней не только этюды Черни, известные всем и каждому, кто учится музыке, но и кое-что из взрослого репертуара, например, «Вальс» Шуберта. Это их семейный шлягер: когда Тимур репетирует вальс, мама, бывает, просит исполнить его на бис – любит танцевать под Шуберта с двухгодовалым Богданом на руках.
На органный вечер привёл Тимура, так сказать, чисто профессиональный интерес.
– Любопытно же, – по-взрослому объяснил он перед концертом, – как звучит знаменитый баянов родственник, о котором я так много слышал от родителей.
«Баянов родственник» был весь вечер в ударе. Всё получилось по-семейному: учителя с учениками играли в одной программе, а дети слушали их вместе с родителями. Троица самых юных в столице нашей Родины органистов (они на снимке) – одиннадцатилетний Фёдор Морозов, одногодки постарше Мария Векилова и Ангелина Паудяль (им – по пятнадцать), во главе с ведущей вечера Машиным педагогом, аспиранткой Московской консерватории, лауреатом международных конкурсов Юлией Шмелькиной быстро нашли с малым ярославским органом общий язык.
Он по-баховски бушевал морским прибоем, пиликал губной гармошкой, бередил душу космическими звонами, утешал камышовой дудочкой. А ещё звенел он, словно музыкальные часы. То был один из сюрпризов москвичей. В сопровождении Дмитрия Щёлкина, солиста московского ансамбля Марка Пекарского, играли они под барабан, тарелки и бубенцы мелодии, написанные между делом великими Генделем и Бетховеном... для часов с боем.
– В Париже орган преподают в музыкальных школах, – сказал нам после концерта ставший его слушателем старый знакомый наших читателей профессор консерватории во французском городе Йерра Леонид Карев. – Правда, обычно берут на орган детей постарше. Но в принципе, если хочется, можно ведь начать заниматься в любом возрасте. Юные москвичи играют просто здорово – не фальшивят, инструмент у них отчётливо «выговаривает» ноты и уверенно строит фразы, что далеко не всем даётся в этом возрасте. А Ярославлю крупно повезло, что есть у вас такой человек, Джон Григорьевич, отдавший столько сил и вдохновения обустройству уникального музея с концертным залом.
...Чуть не забыли мы про Тимура Рожкова. Сидел он на концерте с просветлённым лицом, от души хлопал, привставая со стула. В антракте, тоже ринувшись к органу, умудрился взять аккорд на ручной клавиатуре. А ещё сбегал в гриммировочную, пожал руку Фёдору Морозову. После концерта целой рецензией разразился:
– Орган у Фёдора умеет радоваться и грустить, улыбаться и подшучивать, даже быть загадочным. И всему этому в свои одиннадцать лет Фёдор за два года научился. Занимается в двух школах на фортепьяно, клавесине и органе – мне пример. Если с баяном всё и дальше будет хорошо, попрошу родителей перевести меня на второй инструмент. Догадались на какой?
Юлиан НАДЕЖДИН