Причина собраться выдалась во всех отношениях уважительная: в недалёком прошлом их коллега Альфред Симонов (ныне руководитель Ярослав-ской общественной приёмной полномочного представителя Президента России в Центральном федеральном округе) выпустил в ярославском издательстве «Губернские вести» свою вторую по счёту книгу с хитрым названием «Орбита осколка» и подзаголовком «Из записной книжки полковника контрразведки».
Он слишком чекист, чтобы быть поэтом, и слишком поэт, чтобы стать чекистом. Сия дежурная острота из курилок «компетентных» органов к виновнику торжества ни в коем случае не относится. Симонов тот нетипичный субъект, что непостижимым образом умудрился соединить в себе чекиста, поэта, да ещё и философа.
Сошлись на том все без исключения ораторы: и друзья автора, успевшие новинку прочесть, и его литературный редактор Евгений Чеканов, и такие вполне независимые гости, как издатель Михаил Китайнер или ответственный секретарь Ярославского отделения Союза писателей России Герберт Кемоклидзе.
В прошлом коллега Симонова и тоже литератор Валерий Голиков назвал записные книжки «прозой в стихах». Александр Серый (отметив мастерски выписанные диалоги) – «живым диалогом с читателем», Чеканов – «записками оттепельного чекиста». А сам автор, как водится, взяв слово в конце дискуссии, вспомнил о том, как студент-историк пришёл в органы, оказавшись штатным сотрудником 5-го управления КГБ СССР. По памяти привёл диалог из книги – то место, где человек, беседовавший с ним, спросил:
«– Ты как к тридцать седьмому году относишься?
– Отрицательно, конечно.
– Ну вот... если хочешь, чтобы такое больше не повторилось, иди к нам.
И я пошёл...»
Про свои литературные дела Альфред Симонов так сказал:
– Реализуются мечты моей юности. Готова третья книга. Написаны четыре повести. Одна из них – «Домино» – о событиях осени 1993 года, о тогдашних предчувствиях гражданской войны, и всё это – на фоне любовной интриги. В планах у меня цикл портретов товарищей, с которыми работал. Все они – неповторимые личности, люди мыслящие и – что для меня тоже очень важно – с юмором. Снова и снова задаюсь вопросом, услышанным от давнего знакомого, одного из моих героев, лесника на пенсии Ивана Петровича. А вопрос такой: ты прожил жизнь, я прожил жизнь, скажи мне, зачем всё было? Ответить на него, думаю, невозможно. Информация о смысле жизни, так я считаю, засекречена навсегда и не нами.
Всеволод ЛЕЖНЕВСКИЙ