– Турсун Абдалимович, как вы оцениваете экономическую политику, которую сегодня проводит Правительство РФ?
– А у Правительства России нет экономической, технической и промышленной политики. Сегодня идет прямое разбазаривание национальных богатств и средств, заработанных отечественной экономикой. И одновременно ведется абсолютно непонятная политика поддержки иностранной промышленности, в том числе, судя по заявлениям министра экономического развития и торговли Германа Грефа, американской.
Владимир Путин еще в 2000 году на всероссийском совещании отметил, что продукция машиностроения в нашей стране занимает только 19 процентов удельного веса в ВВП, что очень мало. Глава государства тогда поставил задачу вывести нашу промышленность на более высокий уровень. 19 процентов в ВВП для машиностроения – это катастрофический показатель для любой, тем более для индустриальной державы. В Англии, например, машиностроение занимает около 35 процентов в ВВП, а в таких странах, как Германия, Япония, – 45 процентов.
За прошедшие четыре года после выступления Владимира Путина доля машиностроения в ВВП не увеличилась. Зато металлурги подняли цены на валовую сталь в 2,7 раза, листовую и электротехническую сталь в 2,5 раза, чугун в 2,9 раза, кокс в 4 раза. Рост цен на материалы и энергоносители свел практически на нет результаты технических и организационных мероприятий многих, в том числе стратегически важных для России, заводов области.
При этом российские металлурги («Северсталь») скупают предприятия по всему миру, в частности, бодаются за сталелитейную компанию в Канаде, которая накопила в целом около 2,5 млрд. долларов долгов. Плюс сам пакет акций стоит примерно 880 млн. долларов. То есть сталевары сегодня уводят за границу огромные ресурсы и активы, практически раздевая российское машиностроение, которое от них зависит. Сегодня металлурги продают китайцам кокс по 350 – 400 долларов за тонну, нам – по 300, а его себестоимость составляет всего 50 «зеленых».
– Какую промышленную политику, на ваш взгляд, должна проводить власть, чтобы вывести машиностроение на достойный уровень? В чем суть предложений, которые вы передали не только в Госдуму, но и в Правительство РФ?
– Ключевой вопрос – льготное кредитование предприятий для технического перевооружения основных фондов. Ведь практически все оборудование на заводах России работает со времен Советского Союза. На нашем предприятии около 60 процентов станков и производственных линий отработали уже 20 – 25 лет. Это очень серьезный износ. По мировой практике обновление основных фондов должно происходить через семь лет. Иначе затраты на обслуживание и ремонт оборудования плюс снижение производительности труда приводят к большим экономическим потерям.
Как на Западе, так и в Китае государство поддерживает своего производителя – в этих странах можно получить кредит под низкий процент, купить оборудование и отработать его. У нас же кредит в банке дается минимум под 16 процентов годовых при ставке рефинансирования Банка России в 13 процентов. Использование лизинговых схем приобретения нового оборудования тоже выходит на уровень 16 – 18 процентов годовых. Это выше среднего уровня рентабельности машиностроения. Получается, что брать такие кредиты – самоубийство.
– Но есть же иностранные кредиты, в том числе связанные с поставкой конкретного оборудования. Они дешевле, чем кредиты российских банков...
– Да, ставки по ним ниже, но поставки оборудования в рамках связанных кредитов не всегда отвечают интересам предприятия. Как правило, оборудование жестко привязано к производству той или иной продукции, которая или перестала, или перестает по своим характеристикам пользоваться спросом на мировом рынке. Наглядный пример – опыт ОАО «Холодмаш», которое взяло в свое время такой кредит и получило оборудование на 64 млн. немецких марок. И что? Как оно будет их отдавать при таких скачках цен на металл?
Германа Грефа в Ярославле спросили, когда же начнется льготное кредитование промышленности? Он ответил, что нет средств. Я с ним не согласен. Золотовалютный запас России составляет на сегодня примерно 220 млрд. долларов. Конечно, это наш финансовый резерв на непредвиденный случай. Но чтобы эти деньги работали, их можно вложить в восстановление российской экономики. А Правительством РФ выбрана, и уже давно, не такая схема: сегодня, по официальной информации, из 220 млрд. долларов всего 2 процента хранится в золотых слитках, остальные 98, как озвучили Греф и Кудрин, вложены в американские ценные бумаги под 1,8 – 2,5 процента годовых.
Что это за ценные бумаги, кто даст гарантию, что они не обесценятся? Как можно наш святая святых – золотовалютный запас – разместить в другой стране, пусть условно дружественной?
– Вы хотите, чтобы Правительство РФ выдавало кредиты из средств золотовалютных резервов или cтабилизационного фонда как коммерческий банк?
– Да, мы предлагаем, чтобы часть этих средств выделялась бы российским проверенным предприятиям на льготных условиях под 5 процентов годовых для модернизации производств. Государству это будет выгоднее, чем за море отдавать капиталы под 2 – 2,5 процента годовых. И предприятиям такие кредиты лучше, чем брать деньги в банках под 13 – 16 процентов. Мы на эти деньги обновим оборудование, выйдем на другой уровень технологий и производительности труда, что даст рывок в развитии отечественного машиностроения, о чем и говорил президент. А разве можно на допотопном оборудовании достичь мирового уровня производительности труда? Мы предлагаем такие простые решения. Что, вы думаете, на это ответил Греф? Он сказал, что мы, ярославские директора, решили проесть золотовалютный запас России. Более абсурдного ответа трудно было ожидать.
– Может быть, он не видит гарантий возврата средств?
– Надо сформулировать жесткие критерии при получении кредитов – определенный уровень прибыльности, отсут-ствия долгов перед государ-ством. Кроме того, под эти кредиты предприятия могли бы заложить свои основные фонды. Не выплатило деньги – собст-венность уходит государству.
– А зачем она государ-ству, которое приватизирует практически все?
– Как зачем? Сегодня это тоже вопрос серьезный. В ряде развитых стран довольно высокий процент предприятий находится в государственной собственности, например, во Франции. Если завод устойчиво работает, платит все налоги, платит государству дивиденды за его долю, что его трогать? Вот если предприятие «легло», не платит ни налоги, ни зарплату, ни дивиденды, продайте. Найдется какой-то собственник, который его поднимет. Но сегодня «лежачие» предприятия, как правило, не покупаются. Сегодня выбирают лакомые кусочки.
– У Правительства РФ на ваши предложения есть еще более железный аргумент – приток денег в экономику может раскрутить инфляцию, рост цен, и тогда вся их финансово-кредитная политика пойдет коту под хвост…
– С чем здесь связана инфляционная составляющая? Сегодня предприятие берет кредиты под 13 – 16 процентов годовых и не может здания отремонтировать, благоустроить территорию, жилье дать сотрудникам, содержать социальные объекты. На все это у нас денег не хватает. О какой инфляционной составляющей здесь речь идет? Ведь нормальный директорский корпус, грамотный менеджмент всегда смотрит, куда вложить денежки. Ни одно нормальное предприятие не растрачивает все имеющиеся средства до последнего, потому что ему невозможно будет работать дальше.
– Под золотовалютным запасом вы подразумеваете и стабилизационный фонд, который возник в стране за счет высоких цен на нефть?
– Сюда же относится и стабилизационный фонд. Недавно, после встречи в Ярославле, Герман Греф предложил его средства также вложить в ценные бумаги каких-то иностранных государств. Я считаю, что это тоже звенья одной цепи. Их надо вкладывать в разумных количествах в проверенные российские предприятия и поднимать промышленность.
– Есть предложения вкладывать эти деньги в проекты с низкой инфляционной составляющей – ипотека, развитие инфраструктуры (дороги, энергетические мощности), что даст толчок развитию других отраслей экономики.
– Вложение в строитель-ство дорог – это, может быть, будет улучшением условий жизни в стране, но не даст быст-рой отдачи, деньги не заработают сразу. Ипотека – другое дело, но у нас это неотработанная схема, где есть не дефицит ресурсов, а нехватка порядочных исполнителей. Как у нас происходит? Возьмите автострахование: в стране собрали 37 млрд. рублей в виде страховых сумм, а заплатили владельцам автомобилей примерно 7 – 8 млрд. Что получается – мало у нас на дорогах аварий, некуда вложить оставшиеся средства? Да в дороги их вложите! Эти день-ги расползаются по отдельным структурам, по организаторам таких схем.
– Вы не первый год предлагаете правительству свои идеи. Видите ли какие-нибудь подвижки в его политике?
– Когда президентом стал Владимир Путин, заметны подвижки в налоговой сфере. Я не говорю, что все хорошо. Но, например, налог на прибыль снижен с 35 до 24 процентов. НДС сокращается, социальные налоги также уменьшаются. Но мы предлагаем все же сделать еще один главный шаг – реально кредитовать предприятия машиностроения.
Особенно остро вопрос технического перевооружения наших предприятий стоит накануне вступления страны в ВТО. У западных фирм сегодня малолюдная технология. Они берут кредиты под 2 – 3 процента годовых, покупают высокопроизводительное оборудование типа обрабатывающих центров, 5 – 7 единиц которых обслуживаются одним оператором. Поэтому если при вступлении в ВТО не будет под-держки российским государ-ством своих производителей, то очень много предприятий перестанут существовать. Богатейшая страна Россия: газ, нефть, металлы и древесина – все есть. Мы должны жить лучше всех в мире. Но нам не хватает человеческого фактора, чтобы правильно выбрать курс и адекватно действовать. У нас дефицит порядочных чиновников.
//Беседовал Евгений СОЛОВЬЕВ.
