Еще до знакомства с механиком-наставником Виталием Дмитриевичем Садовым о нем мне сказали именно так – очень прагматично. Только долго ли продержишься здесь на одном прагматизме? Чтобы проработать в порту сорок лет, как Садов, одной такой установки мало.
– Волгой не налюбуешься, – обронил Садов в разговоре позже, когда мы познакомились. Река, как он выражается, «потянула» его еще в детстве, она «завораживает», «не отпускает».
Начал матросом, получил диплом судоводителя, ходил механиком, сменным капитаном и по ближним маршрутам, и по дальним: в Череповец, Кострому, Горький, Москву – в основном со строительными грузами.
Сейчас его «кабинет», как он шутит, в затоне. Прикрытая от основного русла реки Нижним островом стоянка судов на левом берегу – надежный тыл порта. По сути, это маленький завод. Двухэтажные плавмастерские с собственным доком, станочным парком, участками восстановления двигателей и топливных насосов, деревообрабатывающим цехом обеспечивают практически любой ремонт для судов всех видов.
Зимой караван судов выстраивается по обе стороны мастерских. Между ними – трапы, и весь затон превращается в своеобразную «поликлинику», где каждому судну назначают необходимое лечение. Механики вместе с командой перебирают дизеля. Подняв судно в док, меняют винты, гребные валы, заменяют, если надо, корпус.
Летом, когда суда отправляются в плавание, в затоне остаются токари, сварщики, слесари – на случай внезапных поломок и для плановых работ в доке.
Садов – специалист высшего класса. Любому судовому механику первый советчик: техника разная, суда разные, а он работал практически на всех – и на буксирном флоте, и на скоростном.
Впрочем, скоростной флот, до последнего времени считавшийся привилегированным, терпит сейчас бедствие. «Метеоров» нынешним летом на Волге нет. Причины до крайности обидные. Как любому пассажирскому транспорту, скоростному флоту нужны дотации, а поскольку его маршруты выходят за пределы области, требуется консолидированное решение финансовых проблем со стороны ярославских, костромских, ивановских и нижегородских властей. Такого решения нет. Федеральный центр тоже не дотирует скоростной флот. Вот так и получилось, что в самый разгар навигации и туристического сезона два быстроходных, абсолютно исправных «Метеора» и еще «Восход» на подводных крыльях сохнут в затоне.
«Метеоры» – именные. Оба названы в честь наших, ярославских речников, чья жизнь была с ними связана: «Капитан Лаврентьев» и «Капитан Макаровский». Садов ходил механиком с Николаем Арсентьевичем Макаровским лет восемь.
– Настоящий был капитан. Болел за все – и за судно, и за людей. Для себя, наверное, ничего не делал.
А кто сейчас болеет за «Капитана Макаровского»? И болеет ли вообще кто-нибудь, думаю я, слушая Садова.
Грустно смотреть на белоснежных красавцев, приткнувшихся к берегу и выставленных на продажу. Когда найдется новый хозяин? И найдется ли? А может быть, так и будут ржаветь на берегу, пока не превратятся в груду металлолома?
С болью говорит о них Виталий Дмитриевич, как и о других судах, из-за подобных проблем тоже оказавшихся на приколе. Вот теплоход «Шторм», помятый льдами во время ЧП 2003 года, когда энергетики внезапно начали спускать воду из Рыбинского водохранилища: корпус сделан заново, судно на плаву, но так и не востребовано. «Москва-208» после той же аварии стоит зачехленная. «Окский-32», работающий обычно на тутаевской переправе, сверкает свежей краской, все механизмы готовы, но вместо того чтобы перевозить народ с левого берега на правый и наоборот, причален здесь. Девять безработных судов сейчас в затоне!
– Река опустела. И не только у нас – по всей Волге, – Садов, как и другие коренные речники, переживает это тяжело.
Умом, как говорится, все можно понять. Подорожало топливо. На небольшие расстояния грузы и людей выгоднее перевозить автомобилями, это быстрее. Заводы стали работать хуже: раньше лаки, краски, покрышки баржами отгружали. Все ясно, но сердце отказывается принимать одну только логику.
Над письменным столом его «кабинета» – фотография: чуть касаясь речной глади, мчится над ней «Капитан Макаровский».
– А как он смотрелся на воде! Не налюбуешься.
Что ни говорите, а без романтики нет ни настоящего моряка, ни настоящего речника. И очень похоже, что правило это вопреки всему живо.
Старенький катер, перевозивший меня в тот день из затона на городской берег, запомнился командой. Вся-то она состояла из двух человек, молодых и веселых. Гостеприимно пригласив в рубку, ребята за коротенький наш путь успели и пожаловаться на трудности жизни, и пошутить, и показать свое суденышко.
Я искренне восхитилась великолепным штурвалом – отполированным за долгие годы сотнями рук до медового блеска и окованным благородной медью. А они уверяли, что катер военный, и показывали следы устройства на носу и корме, где якобы крепились когда-то пулеметы. То ли вдохновенно сочиняли, то ли искренне верили, но слушать их было одно удовольствие.
А вокруг расстилалась, сверкая на солнце, Волга, где, что бы ни происходило, без полета души нельзя.
Татьяна ЕГОРОВА.